на. — Ах, да, аль-Аляви и не подумал отказаться от воров¬
ских мыслей. Потому Харун ар-Рашид, как ты знаешь,
упрятал его в тюрьму, туда ему и дорога. А вот чего ты
не знаешь, так это в тюрьме бунтовщик иль нет.
— Мой гость уверен, что в тюрьме, — улыбнулся аль-
Амин.
— Нет, не в тюрьме. На свободе он. Торопится к сво¬
им бунтовщикам.
— Говори толком, женщина, кто его выпустил? Кто
посмел?
— Визирь выпустил, Джаафар ибн Яхья.
— О, проклятье! Какая дерзость!
— Разреши договорить, мой голубь хороший. Все рас¬
скажу, как есть. Своими глазами видела, своими ушами
слышала.
Ибн аль-Хади ловил каждое слово.
— Вчера ввечеру убирала я хозяйские покои, слуги-то
уже разошлись, — продолжала рабыня. — Убирала и, как
всегда, подглядывала. Визирь в своей комнате был. Вдруг,
гляжу, идет! Клянусь аллахом, аж не поверила. Глаза про¬
терла и гляжу сызнова. Он! Воистину он!
— Говори, женщина, кто?!
— Как кто, мой голубь хороший? Ты же знаешь кто!
Аль-Аляви, пропади он пропадом, вот кто! Идет не идет,
крадется, бочком, по-воровскн. Один-одинешенек. Смекну¬
ла я, смотрю в оба! А он шасть к визирю; евнух пропу¬
стил, ждал, видно, запер на ключ. Я с другой стороны по¬
добралась, дырка там есть тайная. Слушаю. А голос-то
хозяйский, жалостливый такой, спрашивает: «Как выдер¬
жал темницу?». Аль-Аляви ему в ответ: «Выдержал, ал¬
лах милостив, но согласись, несправедливо меня заточи¬
ли». Точно так и сказал: несправедливо. Потом стали они
беседовать тише, я ничего ие поняла, лишь конец, когда
хозяин сказал: «Беги немедля вон из Багдада! Куда
хочешь беги, но быстрей!».
— Ясно тебе, Ибн аль-Хади?! — загремел аль-Амин.—
Проклятый визирь осмелился выпустить узника моего
отца. Это ли не предательство?
— Предательство, мой голубь хороший! — поддакнула
рабыня. — Бунтовщик-то сказал в ответ: «Ой, трудно мне
бежать отсюда, как бы не схватили».
— Что ж, ои прав, — вставил Фадль, подумав, что сто¬
рониться разговора не только неучтиво, но и опасно.
— Как поступил дальше визирь? — задал вопрос Ибн
аль-Хади.
— Отвечай гостю, женщина! Как поступил Джаафар
ибн Яхья?
— Ой, плохо! Совсем плохо. Обещал дать охрану, вер¬
ных людей. Бунтовщик его благодарить принялся...
— Вот видишь, мой друг, измена, предательство! — от
крика у аль-Амина на шее вздулись вены. — Кому визирь
помог бежать, я спрашиваю? Узнику самого халифа!
— Я хотела предупредить тебя, но вчера, мой голубь
хороший, не могла выйти из дворца.
— Из моего дворца ты можешь выйти! Бакшиш полу¬
чишь у наставницы моих рабынь, — распорядился первый
престолонаследник, заметив знак, поданный гостем: Ибн
аль-Хади показывал, что присутствие осведомительницы
мешает откровенному разговору.
Женщина поцеловала край джалябии аль-Амина и, пя¬
тясь, вышла из комнаты.
Не имея смелости высказаться откровенно и призвать
к низвержению Бармекидов, Ибн аль-Хади придумал
фразу, которая не должна была вызвать неприятных по¬
следствий.
— Терпеть долго было бы признаком слабости! — про¬
говорил он с я^аром.
Аль-Амин захохотал.
— Что с тобой, достойнейший из достойнейших? —
удивился сбитый с толку Ибн аль-Хади.— Не понимаю,
что ты нашел смешного...
— О мой друг! — надрывался первый престолонаслед¬
ник. —- Я смеюсь, потому что ты еще не знаешь ту новость,
которую принес любезный Фадль. Представь, моя тетуш¬
ка... Вот уж никогда бы не подумал! Нет, я буквально ло¬
паюсь со смеха.
— Аббаса... — начал фаворит я тут же умолк.
— Ха, ха, ха! Именно она! — гоготал аль-Амин. — Ай,
блудница! Расскажи, любезный, расскажи про нее! Ха,
ха, ха!
Когда первый престолонаследник умолк, Фадль пове¬
дал о том, что сообщил ему Абуль Атахия.
Ибн аль-Хади был поражен.
— Измена! — воскликнул он, едва дослушав рассказ.—
Нам нужно предупредить эмира правоверных! Харун ар-
Рашид должен узнать об измене! Задета его честь!
— Но кто решится? Кому не жаль головы? — усо¬
мнился Фадль. — Я лично не представляю, кого аллах
убережет от халифского гнева.
— Что же ты предлагаешь? — горячился Ибн аль-Ха¬
ди.— Знать об измене и молчать? Но это равносильно но¬
вой измене!
— На мой взгляд, нужно найти окольный путь. Пусть,
к примеру, чтец прочтет халифу касыду, где будут наме¬
ки... — предложил придворный фаворит.
— Представляю, любезный Фадль, что это будут за
намеки! — расхохотался аль-Амин. — Нет, уж куда безо¬
пасней начать с бегства аль-Аляви. Это здорово подорвет
позиции визиря.
Ибн аль-Хади обдумывал, ие стоит ли пока действи¬
тельно ограничиться одним доносом, а историю с Аббасой
оставить про запас, чтобы в нужный момент сокрушить
ею Бармекидов.
— А где ублюдки вольноотпущенника?! — воскликнул
оп, вспомнив о детях. — Они будут нужны как живые до¬
казательства.
— Не строй из меня дурака! — обиделся Фадль. — За¬
нялся бы сам розыском. Я послал перехватить мальчишек
по пути. Но мои люди еще не вернулись.
В дверь неожиданно постучали. Фаворит встал и отво¬
рил ее. Через порог переступил чернокожий евнух. Молча
остановился и склонил голову.
— Говори!
Слуга молчал. Это означало, что у него вести, которые
оп может сообщить лишь первому престолонаследнику.
— Мой повелитель и властелин! — произнес евнух
торжественно, едва Ибн аль-Хади и Фадль, распростив¬
шись, разошлись по своим комнатам. — Прибыл гонец от
сейиды Зубейды.
— Что ему надо? — спросил аль-Амин, ничуть не удив¬
ляясь позднему посещению гонца; матушка ввела почто¬
вых наемников, которые на верховых лошадях днем и
ночью доставляли ее послания в любые концы хали¬
фата
— Сейида Зубейда желает видеть моего повелителя и
властелина завтра утром, — доложил евнух, — у нее важ¬
ное дело.
— Передай гонцу, что, если пожелает аллах, я чуть
свет явлюсь пред светлые очи любимой родительницы, —
ответил аль-Амин.
Через полчаса все обитатели дворца первого престоло¬
наследника крепко спали.
Глава XXXIV
ЗУБЕЙДА, ЛЮБИМАЯ ЖЕНА ХАЛИФА
Дочь халифа Джаафара ибп Абу Джаафара аль-Мап-
сура Зубейда приходилась Харуну ар-Рашиду двоюродной
сестрой по мужской линии. Замуж ее выдали в сто шесть¬
десят пятом году хиджры. Свадьба отличалась небывалой
пышностью. Молодая женщина — гордость, слава и блеск
хашимитов — была настолько хороша собой, что ее про¬
звали Сейидой халифата. И лишь позднее, в годы материп-
ства, за обилие молока и нежную кожу, сохранившую цвет
устоявшихся сливок, аль-Мансур дал дочери имя Зубейда,
под которым она и вошла в историю .
Харун ар-Рашид прислушивался к советам любимой
жены, которая была едва ли не первой женщиной в ис¬
ламском мире, прославившейся недюжинным умом. По ее
предложению был углублен и вымощен камнем обильный
источник Айн аль-Манаш в Хиджазе, откуда по равнинам
и балкам был проведен водоотвод, заканчивавшийся всего
в двенадцати тысячах локтей от Мекки. Казне это строи¬
тельство обошлось, не считая затрат на сооружение ма¬
стерских, домов для надзирателей, запасных водоемов п
колодцев, в один миллион семьсот тысяч динаров. Вода
поступила в близлежащие округи, нередко ранее опусто¬
шавшиеся засухами.
