— Он идиот, — проворчал Гриффин.

— Да, идиот. К сожалению, я ничего не могу поделать с его мудатством. Он собирается и впредь укладывать девушек, и все, что я могу сделать, это расслабиться и взять на себя ответственность за девочек, — говорю я ему со вздохом. — Послушай, я не хочу больше об этом говорить. Единственное, о чем я в состоянии думать прямо сейчас схватить МакФаддена, потому что он просто бесит меня. Спасибо, что спас мою задницу, когда он стрелял. Я ценю это. Но я работаю одна.

Одно дело общаться с парнем, таким как Гриффин, потому что он присутствует до сих пор в жизни Медоу и Ливии, и совсем другое дело — работать бок о бок, стараясь не думать о сексе с ним. Или есть у него родинки в особых местах, или татуировки, которые можно увидеть только, сняв с него штаны.

— Я подумал, что ты именно так и скажешь. Поэтому пришел сюда с предложением, –говорит мне Гриффин, одна сторона его рта приподнимается в его эксклюзивной улыбке.

Я всегда была без ума от улыбки этого мужчины и соглашусь на что угодно, когда она направлена именно в мою сторону. Я должна сейчас же немедленно убежать, когда вижу его таким улыбающимся.

— Прекрасно. И какое твое предложение? — вместо этого спрашиваю я.

Скорее всего, я полная дебилка.

— Как насчет небольшого пари? Мы каждый будем проводить свое расследование. Я не вернусь в армию, и я уволился из полиции из-за сокращения бюджета, поэтому мне нужна работа. Но я оставлю тебя в покое после расследования МакФаддена, если ты поймаешь его, то ты выиграла.

Кто не любит немного поспорить? Моя родословная практически наполнена поклонниками азартных игр, мы ходим в церковь и одновременно ставим на скачки и все во имя Господа. Если игра в Нотр-Даме становиться немного скучной (не говорите моему отцу, что я такое сказала), мы начнем делать ставки на все, что только можем себе придумать.

«Ставлю пять на то, что этот супер-фанат в первом ряду снимет рубашку перед третьей четвертью».

«Вдвое больше или ничего на то, что диктор скажет фразу «мяч и «дом» в одном предложении в конце квартала».

«Я буду мыть машину неделю, если реклама Будвайзера появится во время следующего перерыва».

— Что я выиграю, так как мы оба знаем, что я схвачу его первым? — спрашиваю я со своей собственной нахальной улыбкой.

— Если ты схватишь его первой, я позволю тебе сделать один хороший твердый удар, чтобы загладить ту боль, которую я причинил тебе, — отвечает он.

Ох, парень. Он точно знает, как уговорить девушку.

— Заметано.

Я быстро соглашаюсь на сделку по-товарищески пожимаю его руки, он открывает уже входную дверь, чтобы уйти, и вдруг я наконец-то понимаю, что я просто согласилась на это, не спросив его, что он хотел бы получить, если поймает МакФаддена первым.

— Подожди! — кричу я ему, пока он сходит с нижней ступеньки и направляется в сторону мотоцикла, припаркованного у обочины. — Я знаю, что у тебя мало шансов, но что ты выиграешь, если поймаешь его первым?

Гриффин берет шлем, одевает его на голову, закидывает ногу, чтобы оседлать байк, оборачивается и несколько секунд пристально смотрит на меня, и черт побери сукин сын, мне кажется, что я вижу, как поблескивают его глаза даже через стекло шлема.

— Если я выиграю, тебе придется пойти со мной на свидание.

Он заводит с ревом двигатель мотоцикла и отъезжает от обочины, и, клянусь Богом, я слышу его смех, пока он мчится по улице.

Я захожу обратно в дом, хлопнув входной дверью, и стою в коридоре, проклиная себя и свою глупость.

ПБ азартные игры.

— Ну, дамы…усерднее! Быстрее!

Я слышу доносящее хихиканье из-за угла тренажерного зала фитнес-центра и поворачиваюсь, Пейдж толкает своим бедром в сторону тяжелую грушу вместо того, чтобы колотить ее.

— Так держать, МакКарти, и ты будешь бегать несколько кругов по спортзалу, — строго предпреждаю я.

Пейдж показывает мне средний палец и мило улыбается, прежде чем разворачивается назад к груши, пробивая ее, она стоит этого. Я окидываю взглядом весь остальной класс — около двадцати женщин в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет, и улыбаюсь, замечая насколько прогрессивными стали их занятия за последние несколько месяцев. Большинство из них попадали в затруднительные ситуации, поэтому они и пришли в этот тренажерный зал. Теперь, после долгих практические занятий с добавлением кикбоксинга кардио, они могут уложить мужчину, который превосходит в два раза их по весу.

Я думала, что мой урок самообороны вечером в пятницу будет хорошим способом забыть о глупом предложении Гриффина. К сожалению, это мне совершенно не помогло. Я не могу остановить свое любопытство по поводу серьезно он говорил или нет. И если серьезно то, что черт побери он себе думает? Свидание? Со мной? Он, что с ума сошел? Прежде всего, мы друзья. Или мы просто думали так. Так, кто мы сейчас, думаю я. И есть ли мы? В какой стадии, черт возьми, мы находимся? Я смотрю на часы на стене и понимаю, что уже пять минут, как должны завершиться занятия.

— Хорошо, класс, время вышло. Отличная работа. Увидимся на следующей неделе.

Двадцать женщин перестают бить груши, и начинают прощаться друг к другом, упаковать свои вещи, я подхожу к Пейдж и Лорелей, которые сидят у дальней стены, прислонившись спиной и пьют воду из бутылок.

— Ты пыталась убить нас? Мне казалось, что мое сердце сейчас просто взорвется. Проверь мой пульс, — Пейдж протягивает свою руку ко мне.

Я смотрю на нее с раздражением. Даже после часовой тренировки, она по-прежнему выглядит идеально. Ни один волосок не выбился из прически, и ее даже не прошиб пот. Все остальные в комнате похожи, будто бы провели десять раундов с Майком Тайсоном.

— Как тебе это удается? Ты уходишь отсюда точно такой же, как и вошла? — требую я ответа, занимая место напротив них.

— Это талант. А теперь расскажите-ка нам, почему ты решила надрать нам задницы сегодня такой ужасной тренировкой, чем обычно.

Я вздыхаю и начинаю перевязывать шнурки на своих теннисных туфлях.

— Я заключила пари с Гриффином, что, если он поймает МакФаддена раньше меня, то я должна пойти с ним на свидание. Означает ли это, что он пригласил меня на настоящее свидание? Я не знаю. Наверное, нет. Или пригласил? Вроде бы. Я думаю.

Лицо Пейдж сразу же от отстраненного становится счастливым, она аккуратно складывает руки под подбородком.

— Как это романтично. Что ты собираешься надеть?

Я игнорирую ее и обращаюсь к Лорелей, моему голосу разума.

— Ты сказала ему «нет», правда ведь? — требовательно спрашивает она. — Я имею в виду, этому придурку, который не рассказал тебе об изменах Алекса. Он что, рехнулся? Ему повезло, что ты не врезала ему по шарам, как только он произнес эти слова.

Я сразу же хватаюсь за тот факт, что Лорелей использовала слово «шары» в своем заключительном приговоре, и она по крайней мере на моей стороне.

— Вот об этом я и говорю, — отвечаю я, кивая головой в знак согласия.

— Ох, ради любви к Богу. Вы двое должны перестать быть Горькими Бетти (Пейдж перефразировала, но скорее всего имеет стихи «Замесить решила Бетти тесто на оладьи, Вот и маслица купила, Но – увы! – оно горчило, А стряпухе нашей трудно с продавцом поладить». Из «Стихов матушки Гусыни».). Не все мужики козлы, — жалуется Пейдж.

Лорелей и я смотрим на нее в шоке. Она забыла, как называется наш бизнес и по какой причине мы открыли его? Все мужчины всенепременно сволочи, и стопки досье на наших столах являются живым доказательством этого.

— Что с тобой? Как ты можешь так говорить после того, что Энди сделал с тобой? — задает ей Лорелей вопросы.

— Ну, Энди должен умереть в огненной яме в аду я думаю, у меня есть право, чтобы немного погоревать. Вы не видели тех черных Лабутенов, в покупки которых мне отказали в «Nordstrom». Но я до сих пор с надеждой смотрю в будущее, и думаю, что моим двум лучшим подругам, тоже стоит, — говорит нам Пейдж.