— Если бы тело генерала летело на самолете, то какого черта сидел бы я здесь перед вами?! После вынужденной посадки самолета мы с генералом добираемся до Одессы по земле. А там ждет нас новая летательная курица, ха-ха-ха!..

— Вы прибыли с телом генерала, господин Пешке?

— Неправильная постановка вопроса: тело генерала прибывает в сопровождении моего племянника, кстати — тоже офицера СС, а я выбрался немножко вперед для завершения некоторых дел… Что вы скажете, господин офицер, если автобус с генералом я поставлю под вашу защиту на одну ночь?

— Рад пойти вам навстречу, господин Пешке… Соотечественники должны помогать друг другу, неправда ли?..

— Великолепно! Теперь второй вопрос: что вы скажете, господин офицер, если я возьму отсюда одну сотню русских военнопленных? А?

— Думаю, господни Пешке, что это не входит ни в вашу, ни в мою компетенцию… Там есть комендант в лагере, но даже он без предписания свыше не отпустит ни одного пленного!.. Зачем они вам понадобились? Хотите запрячь их цугом в погребальные дроги с телом генерала? Недурненькое зрелище!..

— Колоссаль!.. Когда закончится война и у вас, господин офицер, не найдется ничего лучшего — я предлагаю вам участие в делах фирмы "Пешке и племянник"! У вас шикарная фантазия, ха-ха-ха!

— Но зачем вам в таком случае сотня полутрупов?

— Э, нет. Полутрупов я не беру! У меня правило: либо совершенные трупы, либо вполне здоровые индивидуумы! Я отберу себе сотню здоровых, господин офицер!

— Допустим. Дальше, господин Пешке.

— Дальше я везу их на автомашинах в окрестности Одессы, где, по моим данным, обнаружены запасы необыкновенного розового камня, а также черных гранитов, поддающихся полировке. Пленные приготовляют мне соответствующие образцы, которые я направляю в Германию, а пленных — хоть и в море! Дальнейшая их судьба меня не интересует. Генерал Буклер получит великолепное надгробие. И германские кладбища обретут в дальнейшем не виданной нигде красоты памятники! Вы чувствуете в этом размах, господин офицер?..

— Я боюсь, господин Пешке… — начинает гестаповец.

— Имея капитал, — прерывает его глава фирмы, — ничего не надо бояться! Уезжая из Гамбурга, я захватил с собою несколько вещичек, достойных офицеров фюрера. Как вам понравится эта?

Глава фирмы передает эсэсовцу золотой портсигар, сделанный в форме гроба.

Открыв крышку, офицер видит с обратной стороны соблазнительный рисунок…

— Золото? — вожделея, спрашивает гестаповец.

— Фирма солидная, — самодовольно кивает головой Пешке.

— Я думаю, — говорит офицер, — если я позвоню коменданту лагеря и пообещаю тоже кое-что…

— Конечно, конечно!

— Все будет в порядке? Как транспорт?

Думаю, что племянник раздобудет здесь, в городе…

— Я вам, господин Пешке, напишу записку на ремонтную базу… Пять машин достаточно?..

— Вполне, господин офицер.

— На сколько дней — на три, на пять? Хорошо… Гестаповец пишет записку и отдает ее главе фирмы.

Украдкой любуется своим новым приобретением.

— Очень рад был с вами познакомиться!

— Взаимно! Не забудьте сказать, что за машинами и пленными явится мой племянник. Приготовьте местечко для ночевки генерала Буклера! В своем завещании очень прошу вас сослаться на пашу фирму! Ха-ха-ха!..

Комнатушка в Матросской слободке. Нечто вроде слесарной мастерской на дому. Двое пожилых рабочих, Иван Валерьянович и связной. Его не отличишь по одежде от остальных. Только в глаза он вставляет стеклышко монокля, поминутно выпадающего оттуда. Связной всякий раз терпеливо водворяет монокль на место.

— Задача в общем проста, — говорит связной, стараясь не двигать мускулами левой стороны лица, чтобы снова не уронить стеклышка, — вы берете заряд тола весом в сто килограммов и помещаете в стальной баллон, к которому приделываете взрыватель. Затем всю механику заключаете — в продолговатый ящик, сваренный из броневого металла. И уже этот ящик осторожно кладете в гроб… Черт бы тебя побрал!

Связной роняет осточертевшее ему стеклышко и наклоняется, чтобы его поднять. Рабочие тайком взглядывают на Ивана Валерьяновича и недоуменно пожимают плечами.

Стеклышко снова на месте — в левом глазу связного.

— Да бросьте вы эту ерундовину! — вырывается у Ивана Валерьяновича.

— Нельзя, — коротко отвечает связной.

— У немца оно сидит как влитое, — замечает рабочий.

— Вот я и учусь, — говорит связной и возвращается к делу. — Все понятно, товарищи? Двойная стальная оболочка, как вы и догадываетесь, усилит действие тола до желаемых масштабов…

— Какой необходим взрыватель? — спрашивает рабочий.

— Да, да, — присоединяется к вопросу Иван Валерьянович, — как вы предполагаете взрывать? Можно натяжного действия, можно — ударного, иногда мы рекомендуем химию, Артем Иванович!

— Вот, вот, — откликается связной, делая явные успехи в держании монокля, — гроб будет лежать на боку, затем мы его повернем на дно, то есть в нормальное положение, и с этого момента взрыватель должен сработать в течение 2–3 часов…

— Понятно, — говорит рабочий, — кислотный взрыватель, так как если поставить часы — их тиканье может быть уловлено…

— И далее от вас будет зависеть, дорогой Иван Валерьянович, ревизия камер гестапо и спасение заключенных…

— Мы постараемся, — говорит, вздохнув, Иван Валерьянович, — только бы ничего не сорвалось…

— Дорогой друг, — отвечает ему рабочий, — нельзя так раскисать! Надо верить в то, что делаешь!

— И уточните, пожалуйста, — вмешивается второй рабочий — в очках, тихий голос, спокойные движения, — на какие шасси будет монтироваться гроб — ведь его только краном поднимешь!

— Это моя забота, — говорит Иван Валерьянович, — машину склеим на авторемзаводе, в числе обещанных вам, Артем Иванович…

— Только распишите поярче, — просит связной, — чтобы ни у кого не возникло сомнений в назначении машины! И встретимся, как условились… Да, пускай ребята бензину в машины не жалеют и принарядятся под фрицев!

На месте комнатушки — слесарной мастерской — возникают темные, бесформенные глыбы нависающих камней, силуэты людей, двигающихся между камнями.

— Осторожнее, чертова галушка, слышится приглушенный голос Микиты.

— А ты не тяни меня своими клешнями, — не остается в долгу обиженный Панько.

— Тише, дьяволы, — останавливает шум голос связного.

— Здесь, — говорит провожатый, — пришли на место.

Все залазят в небольшую пещеру. Появляется луч электрического фонарика, затемненный серым стеклом. Фонарик обследует нишу, провожатый внимательно осматривает землю…

— Явка в порядке, — говорит провожатый, — смотрите, вот отметка. Цифра четверка — это день недели. Вас сегодня ждут, товарищи. Вы встанете сюда, мы вас заложим камнями, утром прибудут военнопленные в каменоломни на работу. Они улучат момент, разберут завал и примут вас в свою среду…

— Брр! — вздрагивает Панько. — Ой! Да не толкайся ты, шахтная крепь!

— Ребятки, — говорит связной, его лицо слегка освещено, в глазу поблескивает монокль, — повторю еще ваши обязанности. Завтра вечером я подъезжаю в лагерь. Сотня людей уже должна быть отобрана, проверена. Преимущество — здоровым и отчаянным, а также кадровикам. Может, придется выбираться с боем. Приготовьте людей к этому. Оружие — частично в лагере, частично будет лежать в машинах, остальное — у охраны. Все переверните вверх дном, но с вами в машину должен сесть Кривой Яшка, пребывающий в лагере. Вам его укажут…

— Есть! — говорит Панько. — Какие указания на случай преждевременного выявления нас вражеским глазом?

— Чудак, сам не знаешь? — укоризненно обрывает друга Микита.

— Понятно, товарищ сержант шахтной службы!

— Что тебе понятно? — спрашивает связной.

— В случае выявления нас преждевременно вражеским глазом — живыми не сдаваться, погибнуть с честью и славой!

— Исполняйте! — приказывает связной, продолжая быстро подавать провожатому камни, которыми тот закладывает отверстие. Скоро Панька и Микиту скрывает стена камней.