Макс стоял у окна. Его бесконечные размышления не приводили ни к чему. Поведение Вероники не становилось понятнее, сколько бы он не думал. Вчера он внимательно читал статусы на её странице. Странно, все они были похожи на переписку с кем-то. Сообщения поддавались логическому анализу, можно было проследить цепочку, можно было понять, как развивались события, чувствовать как она всё больше вовлекалась в странные отношения с неведомым ему человеком. А с кем? Как это поймешь, когда статус на страничке «ВСекте» могут видеть все друзья пользователя, а список друзей у неё был скрыт для просмотра, кого она добавляла в последнее время, он не знал, так как Вероника не считала нужным оповещать своих друзей о таких событиях. Но Макс знал, что происходит что-то такое, что срочно надо остановить, так как если он не сделает этого, Вероника будет потеряна для него. Он знал, что надо остановить развитие событий, запретить общение, остановить жизнь. Остановить? Легко сказать — остановите Землю, я сойду. Но как остановить событийную цепочку, как остановить действия людей, как остановить действия тех, кого ты даже не знаешь. Как? Все попытки что-то изменить привычным для него сновидческим путем не приводили ни к чему, даже если Александровскому удавалось проникнуть в сновидение Вероники, или создать что-то специально для неё, она просыпалась, исчезая из хитросплетения узоров сновидений граничащих с реальностью и фантазией. Видимо прошло то время, когда они видели один сон на двоих, одновременно действуя в хитросплетениях иллюзорного мира сновидений. И почему теперь всё исчезало? Почему? Макс не мог понять. Время-то было подходящее, близилось полнолуние, силы у него было в избытке. Но видимо в избытке Силы было и у того, кто смог противостоять ему в том злополучном сновидении, которое закончилось для него серьезными глубокими ранами и долго не проходившим чувством тревоги и замешательства, которое он не испытывал уже очень давно. Раз не получалось так, привычным магическим путем, надо было попробовать как-то иначе. Как? Макс вглядывался в искрящуюся антрацитовыми точками тьму за окном. Чем дольше он смотрел в сумерки за стеклом, тем глубже становилась тьма внутри его сердца. И даже не тьма, а серые сумерки. Белое и черное — это очень конкретно, серое — это полутона света и тьмы, это отсутствие дня и ночи. Он мог просто легким движением руки разрушить сейчас всю её жизнь. Легко и непринужденно. Всего-то два-три слова, простой жест и всё — жизнь Вероники превратится в мелкие осколки, в пыль, в ничто, но тогда она будет бесполезна для него. Она нужна ему такой, какая она есть: яркая, позитивная, легкая, светлая. Видимо, придется пойти простым человеческим путем — путем общения. И не смотря на всю кажущуюся простоту и легкость этого пути, он непрост, извилист, для некоторых труден.

Макс умел манипулировать, умел покупать, умел предавать, но не умел общаться. И похоже, что он не умел любить. А вот Вероника любила его. И в тот момент, когда она встретила его, Вероника знала, что она пойдет за ним, куда бы он позвал, и всё было очень просто. А теперь всё было иначе, она стала совершенно другой, но Максу по-прежнему казалось, что достаточно было лишь просто позвать. И он звал, его Зов был слышен ей, Макс чувствовал это, но она не отвечала, будто и не слышала его вовсе. Ей больше не нужны были чудеса, ей не нужен был неизведанный мир магии и колдовства, ей нужно было лишь просто человеческое тепло. Ей хотелось, чтобы он ответил на её чувства, но он не мог. Макс понимал это, но изменить ничего не мог. Он любил её когда-то. Только не успел ей об этом рассказать. Чем сильнее становилась его сущность вампира, тем сложнее ему было любить, так как любят люди. У Макса лишь сохранилась память о том, что он когда-то мог испытывать эти чувства. Вздохнув, Макс вернулся к компьютеру, мерное жужжание кулера гипнотизировало, усыпляло. Макс лениво просматривал почту, и среди прочих он увидел сообщение Вероники:

— Привет. Как на счет приятной беседы?

Как это было похоже на неё, она до сих пор не верила, что они выбрали параллельные пути, которые никогда не пересекаются. Вероника пыталась совершить нереальное, она снова и снова пыталась соединить несоединяемое. Интуитивно она стремилась к Максу, чтобы когда-то завершить его жизнь. Но она думала, что ей движет лишь слепая любовь, и совершенно не думала о возмездии. Она только хотела соединить их уже навсегда связанные судьбы. И казалось, в этот раз ей это удалось. Увидев её сообщение, Макс понял, что ему не надо ничего делать! Всё складывалось само. Ему теперь надо просто отвечать на сообщения и тогда… Что тогда? Она, наверняка, будет предлагать ему встретиться, и надо согласиться на встречу, что там это будет — кино, вино, домино, не важно. Главное — не упустить её, отвечать так, чтобы она предложила что-то, не оттолкнуть, игнорируя. Главное — это разрушить то новое, что складывается сейчас в её жизни, а потом можно будет снова исчезнуть, может быть, теперь уже навсегда. Если он сможет изменить её жизнь, если получиться, тогда она снова будет ждать его звонков, сообщений, обещаний, которые никогда не станут реальностью, но которые будут ломать её сердце и душу, истощать разум и ещё надежнее привязывать к нему. Её сила будет принадлежать ему. Она сможет использовать её силу для своей жизни. Макс желал сделать Веронику послушной марионеткой в его умелых руках. Кукловод — какое чудесное занятие! А как захватывающе и интересно руководить чужими жизнями, управлять не деревянными марионетками, а живыми людьми из плоти и крови. Это так интересно, это так фантастично. Это неописуемо. Для того чтобы описать всё то, что он чувствовал, Максу не хватало слов. Но сейчас дело было вовсе не в его чувствах, а в чувствах Вероники. Сосредоточившись и осторожно выверяя каждое слово, он написал ей. Его сообщение было, как обычно, очень кратким:

— Можно.

Как и всегда, когда Макс читал её сообщения, сейчас ему казалось, что он слышит её мелодичный голос, с легкой хрипотцой. Почему-то ему вспомнилась их последняя случайная встреча. Он ехал после работы домой, а она шла навстречу. Легкая, светящаяся, казалось, что она была просто каким-то сказочным существом, случайно оказавшимся на улице шумного мегаполиса. Он был зачарован, но отогнал это ощущение. Она пролетела мимо, словно испугавшись, а потом вечером он получил от неё длинное полное эмоций сообщение. Даже год спустя он помнил его почти слово в слово.

Вероника со свойственной ей откровенностью и желанием всё объяснить писала: «Давай начнем всё сначала, будто ничего не было. Видимо я так и не смогла понять, что мы очень по-разному смотрим на возможность общаться. Жаль. Мне кажется, что ты относишься ко мне так, будто ничего между нами не было. Странно. В данном случае любовь с одной стороны является глупостью и заблуждением. К чему мне любить тебя, если ты никогда не мог ответить мне взаимностью? Мне видимо пора переключится, но я не могу. Ты даже не представляешь, насколько ты всегда был для меня важен и как важен сейчас. Я думала, что мы сможем всё же общаться несколько чаще. Как друзья. Но почему-то не получается. Скажи почему? Я могу контролировать себя, свои чувства и их проявление. Я могу пообещать, что никогда не перейду границу. Я бы хотела общаться, мне искренне жаль, что у нас это не получается. В жизни не так много людей, с которыми реально интересно, чтобы с легкостью не общаться с друзьями и любимыми. Я понимаю, что для тебя любая наша встреча — это пустяк, а для меня настоящее Событие. Я обычно так глупо себя чувствую — все мои предложения — словно круги на воде. Каждый раз мне кажется, что я просто предлагаю себя. А я в этой жизни я больше всего не люблю именно предлагаться. Это глупо и бесполезно. Каждый отказ как, честно даже не знаю, как бы сказать, как лишающий создания удар. Хотя, обычно я решаю и не такие вопросы — но, как правило, это вопросы чужие, клиентские, да и чужая жизнь всегда кажется намного проще, чем своя собственная. Но согласись, ведь так редко бывает просто любовь, безусловная, не требующая ничего взамен. А может быть, всё же встретимся? Иначе, чем просто проходя мимо».