Он стоял около окна и думал. Макс вспоминал, анализировал, взвешивал шансы, просчитывал вероятности, пытался найти лучший вариант. Однако, вариант не находился. Словно легкие рыбки мысли скользили в глубинах разума, но поймать их не удавалось. Отрывки мыслей крутились в водовороте эмоций, топя мозг в безумии ревности и злости. Мысли были мрачны: «Какой был во всём этом смысл? К чему было так долго искать её, когда сейчас всё равно придется отказаться от всего задуманного. И из-за чего? Из-за того, что кто-то вмешался? Или мне кажется, что вмешался? Так много усилий, так много знаний и что в итоге? Пустота. Даже не пустота. Просто ничего. Ничего хорошего, ничего плохого». Отчасти Макс давно научился управлять эмоциями и чувствами Вероники, но что это давало? На самом деле — ничего. Совершенно бесполезное умение, как и его бессмертная жизнь в теле, взятом на прокат, что конечно, добавляло мрачности в мысли и силы в эмоции. Каждый раз, когда ему казалось, что цель близка, она отдалялась, исчезала из поля зрения и не отвечала на его Зов. Иногда Макс чувствовал, что она тоже умеет звать. Конечно, всегда можно просто использовать привычные для большинства людей способы: позвонить, пообщаться, пригласить куда-нибудь, потрать пару-тройку часов на это из своей бесконечной жизни. Но это так утомительно, так сложно, особенно, когда ты уже не помнишь, как это делают нормальные люди, а тело не даёт никакой подсказки, что серьезно осложняет дело. Впрочем, порой это тоже приходилось делать. По одной простой причине — Вероника всего лишь человек. Вероника — обычная женщина, со всеми свойственными женщинам слабостями и недостатками, иногда эмоциональная, а иногда рациональная, а если честно, то очень странная. Но только такая женщина могла стать идеальным спутником для странствующего веками. Можно, конечно, окружать себя разными женщинами, но это так утомительно. Правда, это было ему не чуждо. Женщин, окружавших его, было так много, такие разные, такие своеобразные, но все были похожи в одном — они не годились на роль. Мария была почти, такой как нужно. Но всё равно, Вероника для этой роли подходила больше. Только с ней было сложнее. Вероника понимала очень многое, и её знания мешали ему. Хотя на самом деле её знания были совершенно не причем. Проблема была совершенно в другом. Он не умел общаться с людьми. Это было так давно. И теперь это стало так сложно. Проще было манипулировать, пугать, покупать. Тебе нужна женщина? Ну, что же. Всё очень просто. Во-первых, пригласи её куда-нибудь, пообщайся на темы, интересные ей, красиво трать на неё деньги, чтобы она видела, что ты на неё тратишь деньги. Свои деньги. Во-вторых, она должна считать себя единственной. Правда, потом женщины начинают требовать больше, больше, больше. Ещё, ещё и ещё. И конца и края этому не видно. Друзья? Ещё проще. Пусть побухают за твой счет. Посиди с ними, пообщайся, неважно о чем. Главное — побазарь, но так, чтобы потом не было никаких требований за этот самый за базар отвечать. Всё предельно просто. Даже для такого как Макс, это было просто. Но он уже постепенно отвыкал от общения, хотя ещё ходил на тусовки с друзьями. Он был чем-то вроде центра событий, происходящих с людьми. Макс любил менять чужие жизни.

Знаете, иногда достаточно провести рукой и всё! События изменялись. Изменялось и прошлое, и настоящее и будущее. Конечно, бывало, что созданная им матрица событий менялась, но для этого нужны были причины. Веские причины. Или сила. А остальное — дело техники. Когда ты сновидящий, да ещё и не просто сновидящий, а обладающий древней силой, то для тебя совершенно никаких проблем, то можешь менять не только реальность, но и сновидения других людей, а это иногда намного интереснее, это захватывает, это дает реальныйадреналин. А самое забавное заключалось в том, что он не скрывал ничего. Конечно, он не кричал на всех углах о том, что он отличается от людей, но тексты его песен говорили о нём всё или почти всё. Нужно лишь было уметь читать между строк. Но мало кто этим занимался. Многие даже не вникали в текст песен. Да, и правда, к чему? Зачем ещё слушать слова? Глупости какие. Музыки вполне достаточно. Она говорит наравне с текстом, и даже больше. Вероника не слышала или не хотела слышать? А может быть, Макс действительно умело скрывал свою сущность вампира? Почему? Это было не известно. Может быть, Макс просто не хотел причинить ей вреда. Спустя десять лет Вероника предпочитала думать именно так.

Он стоял и смотрел в ночное небо. Какой был во всём этом смысл? К чему было так долго искать её, когда сейчас всё равно придется отказаться от всего задуманного. Так много усилий, так много знаний и что в итоге? Пустота? Ничего хорошего, ничего плохого? Каждый раз, когда ему казалось, что цель близка, она отдалялась, исчезала из поля зрения и не отвечала на его Зов. А иногда она даже пыталась противостоять, правда, не всегда безопасно для себя, но пыталась. Сегодня он решил создать для неё один из снов, она должна понять, что сопротивление бесполезно.

Тишина Тьмы за окном была сегодня удивительно неразговорчивой. Обычно Тьма хоть как-то реагировала на него. А может быть, она решила отказаться от него? Если это так, то эта человеческая жизнь последняя. Других жизней не будет, не будет вообще ничего, только лишь холод и серые сумерки. Макс смотрел в ночное небо, думал, планировал, просчитывал, фантазировал. В квартире было очень тихо. Мария, наверное, спала. Макс не знал, чем она занимается сейчас, но её было не слышно и не видно, а это — главное. Впрочем, его это мало интересовало. Главное, что она поняла, что сегодня секса не будет. Не по каким-либо причинам. Просто не будет и всё. Он так решил. Макс закрыл глаза. Тьма не отвечала. Она не хотела его. Почему-то последнее время так было всё чаще и чаще. Макс начинал терять свои вампирские способности. Только пока он сам этого не замечал. Макс по-прежнему с лёгкостью читал мысли других людей, свободно моделировал события и подчинял время. Только вот создавать сновидения было всё сложнее и сложнее.

Серое небо, какое бывает и днем, и ночью, и в сумерках. Но он больше любил сумерки. Да, сумерки — начало и конец всего. Вдали было видно строение. Дом. Старый и ветхий. Снаружи этот дом ничем не отличался от всех тех домов, что расположены на границе города. Таких сотни, хотя нет, тысячи. Грязные стены, слепые окна, осколки стекол, обрывки старых газет, всюду валяющийся мусор, бродячие кошки и собаки, мирно существующие в недрах этих развалин. Промзона «Парнас». Он напряг сознание, ощутил темноту её сна. Дальше — проще. Он легко коснулся её разума, вытягивая её в сновидение. Легкие тени заскользили по границе сновидения, странные и чужие, но Макс не обратил на них никакого внимания. Ему не до обрывков различной нежити. Макс творил чудесный сон. Он создавал лучший кошмар из всех тех, какие он когда-либо мог породить его разум, наполненный видениями прошлого, настоящего и будущего. И вот Вероника пытается понять, где она. Через некоторое время, Макс почувствовал, что она осознала, где находится. Промзона, правда, осталась позади, но теперь это совсем неважно. Макс видел, как она торопилась. Чувствовал её панику. Макс ощущал её желание спрятаться, где угодно, только бы скрыться от тяжелого чувства, что за ней не только наблюдают, но и преследуют. Легко преследовать цель, когда ты не один. Охотник-одиночка вряд ли с легкостью возьмет свою добычу, а вот когда загоняет стая — другое дело. Макс мысленно призвал своих союзников. Эти твари были созданы им когда-то давно для охоты. Они были подобием стражей сновидений, они были их отражением и почти точной копией. И вот они явились по первому его зову, по первому требованию они готовы были выполнить любые его приказы. Макс упивался властью, нежить, грязные твари — союзники были лишь отголосками разумной жизни. Он их создал, но он же мог с легкостью вернуть их за пределы сновидения. Струящаяся стая серым клином пересекала пустынное пространство. Вожак — самый крупный и самый опасный из всех союзников черной тенью скользил по следу добычи. Вероника торопилась, она не хотела, чтобы они нашли её в лабиринте коридоров старого дома. Макс и его союзники преследовали бесшумно, как серые тени на границе света и тьмы.