Страстно насаждаемое в армии, якобинство просуществует в военной среде дольше, чем в гражданском обществе.

«Атакуйте, всегда атакуйте!» — этот призыв Комитета общественного спасения стал основой военного образования Мишеля Нея. Война масс полностью соответствует его природным склонностям. Нужно удивлять как гром и поражать как молния.

Ней уже собирался уйти с военной службы, когда встретился с признанным военным авторитетом, который заинтересовался им в совершенно неожиданный момент. Поворот судьбы, называемый случаем.

Пажоль,[17] молодой офицер, уроженец Безансона, мчится по дороге на Брюссель, чтобы догнать своего героя Клебера,[18] бога Марса в военном мундире, который только что призвал его служить Республике вместе с ним. Прибыв 7 июля 1794 года в расположение войск Клебера, Пажоль сталкивается с неким печальным офицером, капитаном Неем из 4-го гусарского полка, командиром взводов эскорта.^{35} Офицеры уже знакомы, им доводилось сражаться вместе. Мишель доверительно рассказал Пажолю об унизительном провале в ходе выборов на следующую офицерскую должность, объяснил, что именно поэтому он намерен завершить столь безнадёжную карьеру.

Через несколько лет капитан Пажоль будет хвастать тем, что спас Храбрейшего из храбрых для армии и для Истории. Но в тот момент речь шла о том, чтобы удержать его от ухода буквально за рукав. Ничего не сказав своему приятелю, Пажоль информирует генерала Клебера, который обещает принять меры. На другой день Клеберу предстояла небольшая поездка, и он предложил Нею сопровождать его, чтобы в пути обо всем поговорить. Тут же они обнаруживают общие черты, на первый взгляд незначительные: оба владеют двумя языками, то есть могут разговаривать понемецки. Последнее обстоятельство доставляло большое удовольствие уроженцу Эльзаса Жан-Батисту Клеберу, которого часто упрекали в том, что он плохо говорит и пишет по-французски. Между Клебером и Неем проскочила искра взаимной симпатии. Генерал наблюдает за капитаном, о достоинствах которого слышал от Пажоля.

В эпоху революционного братства старший должен помочь младшему вступить в бой. Мишелю Нею повезло войти через парадную дверь в замечательную семью Самбро-Маасской армии, где его встречают Журдан, Бернадот, Лефевр, Сульт и Мортье — будущие маршалы Наполеона.

Опасаясь, что птичка упорхнёт, Клебер в тот же день объявляет своему адъютанту Пажолю о решении назначить Нея штабным полковником. Назначение временное, то есть до момента, когда тот отличится в бою и будет утверждён в этом звании представителем народа Жиле. Клебер назначает его командиром отряда партизан, что гарантирует скорую возможность заставить говорить о себе.

Кто же такой сам Клебер, оказавший такую сильную поддержку нашему герою? Миновали времена напудренных офицеров-аристократов, которые определили бы Нея в пешее крестьянское войско, обутое в сабо. «Я работал с камнем», — любит повторять Клебер, вспоминая о своей первой профессии архитектора. Жан-Батист Клебер начинал как рабочий и не скрывал этого. Его чрезвычайно выразительные глаза сверкали как две капли росы на лице, обрамлённом густой и кудрявой шевелюрой. Огромного роста, могучего сложения, он все перемены своей жизни, как счастливые, так и неудачные, объяснял своей незаурядной внешностью. Этот Геркулес провозглашал: «Армии не нужны умные люди». Отсюда легко было бы сделать вывод о том, что речь идёт о безмозглом солдафоне, только для этого нужно будет забыть, что он увлекался философией, зачитывался античными авторами, прежде всего историями о Леониде, герое Фермопил, или о Фемистокле, славном герое греко-персидских войн. Выпускник Мюнхенской военной школы, Клебер стал сильным тактиком.

В революционные годы охваченный прозелитизмом Клебер, как и другие главные действующие лица той эпохи, увлекает за собой людей, которых он встретил на своём пути. Они тут же становятся его сторонниками и почитателями. Таковым сделался и Ней. Подобно Прометею, руководители, и гражданские, и военные, считают себя титанами, помещёнными в гущу невероятных событий, призванными убедить сомневающихся в неколебимой вере в человека. Восстав против святого, Клебер и его единомышленники воплощают свой миф в новой, освобождённой от христианских догматов, даже иконоборческой реальности.

Мерлен, народный представитель от Тионвиля, оценивая победы Самбро-Маасской армии, говорит об «Илиаде» Клебера. Ней, включенный в число героев эпической поэмы, кладёт свой камень в её фундамент. «Он всегда проявлял самую искреннюю преданность Революции, — утверждает Клебер — у него честные намерения, правильные и здоровые взгляды. В последних кампаниях он многому научился, он постоянно активен. И при этом на редкость храбр».^{36} Наставник объясняет ученику, каких вершин может достичь человек.

Двадцатипятилетний Ней оказывается под сильным влиянием этого нового Патрокла, отеческая опека которого, возможно даже чрезмерная, почти не способствует независимости. Жан-Батист Клебер, персонаж раблезианского типа, занимает важное место в жизни Нея. Сарразен, который был знаком с обоими, выскажется так: «Ней был копией Клебера». Свидетель приватных бесед Нея, Бернадота и Клебера Сарразен отмечал, что будущий князь Москворецкий говорил довольно скучно и бесцветно. Ней отдавал себе отчёт, что ему надо обтесаться, именно поэтому он отказался от званий бригадного, а потом и дивизионного генерала, объясняя свой отказ необходимостью поучиться. Ясностью своих взглядов Ней обязан блестящим военачальникам, с которыми он общался, ровней которым мечтал стать. Он станет другом генерала Жана Арди, выдающегося топографа, который с удивительной для того времени точностью воспроизвёл на карте рельеф Хюнсбрюка и всей области между Рейном и Мозелем. В окружении Клебера выделяется также начальник штаба де Билли, искушённый мыслитель, обладающий математическим складом ума.

Нею ещё очень далеко до того, каким он стал в 1814 году, когда его беспощадно охарактеризовал Наполеон: «Амбиции и опасение опоздать к дележу почестей и богатств заставили бы его отречься от собственного отца».^{37} В письме от 1799 года он униженно обращается к Директории, которая временно назначила его командующим Рейнской армией: «Учли ли вы ограниченность моих военных знаний, назначая меня на столь важный пост?»^{38} Здесь он подражает Клеберу, который отказался принять верховное командование, поскольку «на этом посту нужен человек, обладающий многими талантами сразу: умелого военачальника, опытного администратора, а в данных условиях ещё и творческим гением, в то время как я, граждане члены Директории, всего лишь солдат». Отказавшись от высшей ответственности, в случае неудачи генерал Клебер мог, не стесняясь в выражениях, обвинять верхушку властной пирамиды. Легко увидеть аналогию в грядущих вспышках гнева будущего маршала Нея, в его несдержанных высказываниях, которые он неоднократно позволял себе в различных обстоятельствах. Подобно Пигмалиону Клебер оказывал большое влияние на многих своих лейтенантов. Например, Бернадот, будущий король Швеции, на стене спальни своего стокгольмского дворца до самой смерти с религиозной верностью хранил портрет Клебера.

Мишель Ней, отчаянная голова, покорил колосса Самбры и Мааса после выполнения первых же задач. Дифирамбы становятся особенно обильными, когда Клебер с ужасом обнаруживает, что столь дорогой его сердцу подчинённый не значится в списках офицеров его армии, готовящейся к следующей кампании. «Не знаю, по какой причине он попал в список штабных полковников Рейнской армии. <… > Его отсутствие будет невосполнимо. <… > Ты помнишь, насколько он был полезен в последней кампании. Отряды, посылаемые вглубь территории, будут играть такую же важную роль, как только мы перейдём реку. Интересы дела требуют его участия».^{39}