— Он ее сейчас меняет, — повторил Данкен.

— Меняет с какой на какую? — попытался уточнить Гарп.

— По-моему, лучше спросить у самого Ральфа, — сказал Данкен.

Гарпу хотелось взвыть от безысходности.

— Вы сказали, что вас зовут Гарп? — спросил другой полицейский.

— Да, — признал Гарп.

— А инициалы Т. С.?

Гарп знал все, что сейчас произойдет, и неожиданно почувствовал, как на него навалилась усталость.

— Да, Т. С. Просто «Тэ» — точка, «Эс» — точка.

— Том Сойер!!! — завизжал от удовольствия юнец в машине и прямо-таки свалился на сиденье от смеха.

— Ваш первый инициал — от какого имени? — невозмутимо продолжил полицейский.

— Ни от какого, — ответил Гарп.

— Ни от какого?

— «Тэ» и «Эс» — просто инициалы. Мать не дала мне имени и отчества — только инициалы.

— Значит, «Тэ» — ваше имя?

— Все меня зовут просто Гарп.

— Клевая история, мужик! — юнец в кафтане покатывался со смеху. Полицейский постучал по крыше машины, чтобы тот утихомирился.

— Гляди, парень: еще раз положишь грязные ноги на сиденье, вылизать заставлю собственным языком.

— Гарп! — неожиданно воскликнул полицейский с блокнотом. — А я вас знаю. — Гарп страшно удивился. — Это ведь вы задержали в парке того насильника!

— Да, — сказал Гарп, — я. Но это было далеко отсюда. И много лет назад.

— Но я помню все до мельчайших подробностей, — продолжал полицейский.

— А что там такое произошло? — спросил напарник.

— Ты слишком молод, где тебе помнить. Гарп сцапал тогда в парке одного мерзавца. Он изнасиловал девочку. Но я забыл, вы-то чем занимаетесь? С этим было связано что-то смешное.

— Смешное? — удивился Гарп.

— Я говорю о роде ваших занятий, — уточнил полицейский.

— По роду своих занятий я писатель.

— Вот-вот, — обрадовался полицейский. — И сейчас пишете?

— Пишу, — признался Гарп. («А ведь чуть было не стал консультантом по семье и браку», — промелькнуло у него в голове.)

— Здорово! — воскликнул полицейский, но его явно тревожило что-то еще, и Гарп понял что.

— У меня тогда была борода, — поспешил добавить он.

— Ну да, конечно! — обрадовался полицейский. — И вы ее, значит, того, сбрили?

— Совершенно верно.

Посовещавшись при желтоватом свете задних фар, полицейские решили подбросить Гарпа с сыном домой, но попросили его все-таки показать им дома какой-нибудь документ, удостоверяющий личность.

— Вы уж простите, я видел ваши фото в газете, но без бороды трудно признать, — заметил полицейский постарше.

— Ну что ж, — смиренно согласился Гарп, — это было так давно, да еще в другом городе.

Ему не очень-то улыбалось ехать к себе домой в одной машине с этим юнцом. Еще, чего доброго, запомнит адрес и явится к нему в один прекрасный день с каким-нибудь вымогательством.

— Вы что, не помните меня? — поинтересовался юнец у Гарпа.

— Что-то не припоминаю, — как можно вежливей ответил тот.

— Ну да, вы же почти спали, — понимающе кивнул юнец и тихонько прибавил: — Не надо так психовать из-за детей, мужик. Они сами прекрасно справляются со своими делами. Это у вас единственный ребенок? — кивнул он в сторону Данкена.

— У меня их двое, — ответил Гарп.

— Вам надо бы завести дюжину, — посоветовал парень. — Тогда, может, не будете психовать.

Гарпу эти слова напомнили «воспитание детей по Перси», как любила говорить Дженни.

— Следующий поворот налево, — командовал Гарп полицейскому, сидевшему за рулем. — Потом сразу направо, и на углу — наш дом.

Второй полицейский протянул Данкену леденец.

— Спасибо, — поблагодарил тот.

— А мне? — спросил парень в расшитом алом кафтане.

Полицейский возмущенно отвернулся, и Данкен, воспользовавшись этим, незаметно передал парню свой леденец. Вообще-то он никогда их не любил, так что особой жертвы тут не было.

— Спасибо, — прошептал парень. — Ну что, мужик? Я же говорил, что дети всегда прекрасны.

«И Хелен тоже», — подумал Гарп, увидев жену, стоявшую в дверях в длинном, до полу, голубом халате с поднятым (похоже, ей было холодно) воротником. Подсветка из прихожей делала ее особенно эффектной. Хелен была в очках, значит, она давно здесь стоит я ждет их.

— Вот это да! — шепчет юнец, слегка толкнув вылезавшего из машины Гарпа локтем. — Вот это красотка! Только очки снять!

— Мам! — вопит Данкен. — А нас арестовали!

Патрульная машина на обочине терпеливо ждала, пока Гарп вернется с водительскими правами.

— Никто нас не арестовывал, Данкен. Просто нас подвезли. Все о'кей, — он сердито обернулся к Хелен и взбежал наверх за бумажником.

— Ты что, — крикнула ему вслед Хелен, — в таком виде выходил на улицу?!

— Полицейские подумали, что он меня украл, — сообщил матери Данкен.

— Они пришли прямо к Ральфу? — спросила Хелен.

— Нет. Остановили, когда папа нес меня домой, — ответил Данкен. — Он у нас совсем того.

Гарп между тем с грохотом слетел вниз по лестнице и бросился на улицу.

— Они просто обознались, — бросил он на бегу. — Искали кого-то другого. Не расстраивайся, Хелен.

— А я и не расстраиваюсь, — сухо ответила она.

Гарп показал полицейским права.

— Здорово! — и пожилой полицейский показал молодому напарнику на «Т. С.», значившиеся в документе. — А ведь, пожалуй, с таким именем даже легче, чем с настоящим.

— Не всегда, — заметил Гарп.

Когда полицейская машина отъезжала, юнец на заднем сиденье крикнул Гарпу:

— А ты ничего, мужик. Вот только научись расслабляться — и все будет о'кей.

Не очень-то расслабишься, глядя на Хелен, на ее стройное, напряженное тело, дрожащее под голубым халатиком. Данкен к этому времени совсем проснулся и болтал без умолку: к тому же он проголодался, как, впрочем, и Гарп. Стоя на кухне в предрассветных сумерках, Хелен скептически наблюдала за тем, как они жуют. Данкен пересказывал сюжет какого-то нескончаемого телефильма (у Гарпа создалось впечатление, что фильмов-то было два, просто сын заснул, когда первый не кончился, а потом проснулся, когда уже шел второй). Но главное же, он пытался понять, какие эпизоды из жизни миссис Ральф вклинились в эти фильмы.

Хелен не задавала никаких вопросов. Отчасти потому, решил Гарп, что в присутствии сына она мало о чем могла спросить. К тому же она, как и Гарп, подвергала все, что собиралась сказать, весьма жесткой цензуре. В общем, оба они были благодарны Данкену за его присутствие: к тому времени, как они смогут начать разговор, они будут добрее и терпимее друг к другу.

Но так хотелось все-таки скорее кое-что выяснить! И начался странный разговор.

— Расскажи маме, какая там кухня, — попросил сына Гарп. — И про Лабрадора тоже.

— Про Билла?

— Да, да! — обрадовался Гарп. — Про старину Билла.

— А во что была одета мама Ральфа, когда ты там был? — поинтересовалась Хелен, улыбнувшись Гарпу — Надеюсь, на ней было больше одежек, чем на отце?

— А что вам дали на ужин? — спросил Гарп.

— Что, спальни там наверху или внизу? — продолжала расспросы Хелен. — А может, и там и там?

Гарп взглядом умолял жену не заводиться: он чувствовал, она оттачивает старое, испытанное оружие, готовясь к предстоящему бою. В запасе у нее была парочка нянь для детей — ее козырные карты. Если она вытащит на свет Божий хоть одно из этих канувших в лету имен, Гарпу нечем будет крыть. Ведь пока никаких «нянь» против нее у Гарпа не было. Харисон Флетчер, по убеждению Гарпа, в счет не шел.

— А сколько там телефонов? А на кухне есть? Или только в спальне? — продолжала сыпать вопросы Хелен.

Когда Данкен наконец отправился к себе, у Хелен с Гарпом оставалось для разговора всего полчаса — скоро должен был проснуться второй сын. Но имена врагинь были у Хелен на кончике языка. А когда знаешь все старые раны противника, разбередить их ничего не стоит. Полчаса, во всяком случае, достаточно.

— Я так тебя люблю и так хорошо знаю… — начала Хелен.