Составляла ли р. Ловать рубеж этой территории? Можно с уверенностью ответить отрицательно на этот вопрос на основании следующих данных. В 1229 г. Литва воевала Любно, Мореву и Серегер[350]. Селение Любно — в 26 км от Демянска Новгородской области, на р. Поле. Близ него на той же реке с. Новая Руса, или Морево, и дер. Усть-Морево при впадении реки, на которой находятся также деревни Никольское Морево и Успенское Морево, а в верховье — с. Верх-Морево[351]. В писцовой книге Деревской пятины 1495 г. помечена «волость великого князя Морево», причем деревни разделяются на «десятки» (в каждом «десятке» в большинстве случаев 16 деревень). Писцовые книги указывают «Рядок в Русе Моревѣ» или «Рядок Морева Руса»[352]. Итак, Морево называлось «Руса Морево», что заставляет полагать, что она составляла продолжение Старорусской территории. Такой вывод подтверждается исследованием С. Ф. Платонова о «Русе», в котором автор приходит к выводу, основываясь главным образом на анализе событий 1471 г., что «Русою» назывался «весь район между pp. Полистью и Полою»[353], т. е., иными словами, что древняя старорусская территория распространялась по обеим сторонам Ловати. Южнее, также к востоку от Ловати, лежала древняя княжеская волость Буйце, расположенная, как видно из летописных известий, на пути из «Руси» на Ру́су в Новгород[354].
С севера граница Шелонской пятины шла по Луге. Нет сомнения, что в древности, в новгородское время, Луга составляла не рубеж двух областей, а стержень особой области. По летописи, «Луга» являлась особым от Водской земли районом; так, в 1242 г. немцы возвращали: «Водь, Лугу, Пльсков, Лотыголу». О том же свидетельствует и летописное свидетельство под 1444 г., когда новгородцы послали на немцев «селников лускыхъ и вочкыхъи ижерьскыхъ бояръ»[355]. Территория «Луги» лежала по обеим сторонам реки, и река Луга не служила границей, отделявшей «Водскую землю» от Лужской области. Во-первых, территория погостов Сабельского, Косицкого, Передольского и Ямское окологородье находилась как в пределах Шелонской, так и в пределах Водской пятины[356]. Во-вторых, имеем прямое указание, что территория, лежавшая к востоку от нижней Луги, между Толдогой и Лугой, не входила в состав Водской земли: под 1338 г. читаем, что немцы приходили «из городка воеват на Толдогу (т. е. на Толдовский погост) и оттолѣ хотяху на Водскую землю»[357].
Как район заселенный, служивший объектом неприятельских нападений, где можно было встретить «села», «кони» и «скот» и достаточно поживиться, и как новгородская «волость», Луга упоминается в известиях XIII–XIV вв. «до Сабля», т. е. до Сабельского погоста, расположенного в 42 км от Новгорода. Так, в 1240 г. немцы взяли «Лугу до Сабля», они угоняли скот и коней, так что «по селомъ» нельзя было пахать. Спустя сто лет (в 1346 г.) Ольгерд через Опочку вышел к Порхову («Порховьскому городку») к Шел они и грабил по р. Шелони, дошел до устья Пшаги и, очевидно, Пшагою пробрался к Луге и взял «Лугу на щитъ». За успех Литвы посадник Дворянинцев поплатился жизнью; новгородцы говорили ему: «в тобѣ волость нашю (т. е. Лугу) взяша»[358]. Новгородская 4-я летопись отмечает при этом, что Луга была взята до Сабельского погоста («до Сабля»).
Перейдем к Водской пятине. Она заключала в себе часть Лужской волости, Водскую землю, Ижорскую землю, Корелу, Лопцу и часть Поволховской территории. Некоторые из этих новгородских «волостей», как особые в судебно-податном отношении волости, упоминаются в договорной грамоте Новгорода с Казимиром 1470–1471 гг.; за проезжий суд брали и в Водской земле, и в Лопце, и с Ижоры, и в Ладоге, и «по иным» волостям новгородским брали пошлины «по старинѣ»[359].
Водская земля на западе граничила с Лужской волостью, а на северо-востоке с Ижорой, что подтверждается летописным известием под 1444 г.: немцы, «пришедше под город под Яму, бивше и пушками, и стоявше 5 днии, и по Вочкои земли и по Ижерѣ и по Невѣ поплениша и пожгоша»[360]. Не исключена возможность, что в южном направлении территория Водской «волости» доходила до Новгорода. Мы видели, что Луга в летописных известиях упоминается до Сабельского погоста. Река Луга, как известно, в верховьях своих меняет направление своего течения, образуя угол. Территория Климецко-Тесовского погоста и Егорьевско-Луского могла входить в состав Водской «волости». В пределах Егорьевско-Луского погоста писцовая книга показывает «село Луско», вероятно то самое «Луское село», которое вместе с половиной Копорья, центра Водской земли, а также Ореховым и Корельским городом было дано в 1383 г. Патрикию Наримантовичу[361]. По некоторым данным, «Водская дорога» пересекала Климецко-Тесовский и Егорьевско-Луский погосты. В 1240 г. немцы с Копорья дошли до «Тесова» на Оредеже и подходили к Новгороду на расстояние 31 км, «гость бьюче», т. е. очевидно, по дороге, на которой происходило торговое движение[362]. К Новгороду «Водская дорога» подходила со стороны Неревского конца и ею выезжали на Кузмодемьянскую улицу: «в писцовой книге упоминаются деревни, что были Спасские конець Кузмодемьяни улици с поля, с Вотцкие дороги»[363].
Ни относительно Ижорской земли, ни относительно Корельской земли мы не имеем оснований полагать, чтобы они близко подходили к Новгороду. Ижорская земля лежала к югу от Невы и с запада граничила с Водской, а с востока с Лопской «волостью» и близко подходила к Орешку. Корельская земля начиналась с северной стороны Невы; она занимала Корельский перешеек и охватывала с запада и с севера Ладожское озеро. Древние новгородские известия указывают именно на ладожскую Корелу[364]. Нельзя быть вполне уверенным, что Ижора и Корела в XIII в. в судебно-податном отношении находились в равном положении с другими «волостями». Об Ижорской земле мы имеем некоторые указания. Во-первых, в проекте договора Новгорода с немецкими купцами 1209–1270 гг. упоминается суд «ижорского ольдермана»[365]. Во-вторых, записанные со слов современников биографические данные об Александре Невском содержат рассказ об «ижорском старейшине», на обязанности которого лежала охрана водных рубежей; он сам был местный ижерянин, ижорский «старейшина»; он жил «посреди роду своего погана суща»; его имя было Пелгуй, но он принял крещение и был наречен Филиппом[366] (ср. крещение пермских князьков).
Упомянутая в договоре с Казимиром «Лопца», или Лопская «волость», граничила с запада с Ижорской землей, с востока с Ладожской поволховской территорией, а на севере выходила к Ладожскому побережью и истокам Невы. В ее состав входила, очевидно, волостка Лопца, расположенная на р. Ловуе и по побережью Ладожского озера и разрезанная со временем на две части образовавшимся Городенским ладожским погостом. Вероятно, кроме того, Лопская волость охватывала территорию Лопского егорьевского погоста, лежавшего по рекам Назье, Шельдихе и Лавуе (Лаве) и по побережью Ладожского озера, и подходила к Орешку (ныне — Петрокрепость Ленинградской области). Одна из «сторон» Орешка называлась «Лопской», а другая «Корельской»[367]; Кеппен указывал на одну группу деревень, еще в прошлом столетии носивших название Loppi-kolka[368].
