Садок: Однако как воспримет это простой люд? Смотри-ка, что вытворял этот вождь Израиля, помазанник БОжий, скажут они. Вместе с необрезанными вершил подлые деяния против собственного народа. Что на это ответишь?.. Нужны аргументы, которые заткнут рот злопыхателям. А может быть, это было повеление ГОспода? Не оставил ли царь какого-нибудь намека на это?

Иосафат: Царь Давид редко говорил об этом, но когда говорил, не похоже было, чтобы эти воспоминания его тяготили.

Нафан, пророк: А чем тут тяготиться? Избраннику БОжьему необходимо было выжить, это был его долг; иначе как могла быть исполнена воля ГОспода, как смог бы Давид стать царем Израиля и отцом царя Соломона?

Садок: Тебе это понятно, и мне это понятно, но поймет ли народ?.. Не разумнее ли вообще не упоминать об этом эпизоде?.. Кстати, как долго оставался Давид у филистимлян?

Иосафат: Год и четыре месяца.

Садок: Один год из тех двух тысяч лет, которые прошли с тех пор, как Ной причалил к вершине горы. Что значит один год для Истории?

Нафан: Я не кормлюсь от пожертвований, как друг мой Садок. Я общаюсь непосредственно с БОгом. Посему считаю, что мы должны быть последовательными: ежели мы едины в том, что Давид — избранник ГОспода, то, значит, все его деяния идут на пользу и благо Израиля. Но поскольку знание фактов может привести к опасным обобщениям, мы должны представить факты так, чтобы направить мысли в верное русло.

Садок: Такие попытки делались с тех пор, как в саду Эдема ГОсподь сообщил кое-что Адаму. Благонамеренные слова могут быть извращены змием, повстречавшимся на пути.

Ванея: Хотелось бы узнать, каким образом собирается господин Нафан изложить эти факты с точки зрения блага и славы Израиля. Ведь когда Давид и его люди сидели в Секелаге, у них был только один способ обеспечивать себя — грабеж. Однако грабить поблизости было некого, кроме собственных соплеменников — иудеев. И значит, в каждой деревне нужно было убивать всех до единого — мужчин, женщин, детей, ибо если хотя бы один из них остался в живых, он бы свидетельствовал против Давида и кричал об этом по всей стране. А каковы были намерения царя Анхуса? Он говорил: «Давид измарал себя пред народом Израиля и посему будет всегда зависим от меня».

Нафан: Неужели это голос господина Ванеи? Так мог сказать только клеветник, желающий опорочить Давида, отца царя Соломона.

Ванея: Я лишь стараюсь быть последовательным, как того желает господин Нафан. ГОсподь БОг знал, что делает, когда выбирал Давида, сына Иессея, царствовать над Израилем. А ежели так, то была на то воля ГОсподня, чтобы царь Саул и сын его Ионафан были устранены. И значит Давид правильно поступил, предавшись Анхусу, царю Гафа, и отправившись затем со своими людьми на север, чтобы поддержать филистимлян в битве при Афеке, в которой войско Израилево было разбито, а Саул и Ионафан встретили свою смерть. Если же путь, коим Яхве вел своего избранника, кажется кому-то чересчур извилистым, то наш друг Эфан смог бы подправить его для Хроник царя Давида.

Садок: Возможно, путь, коим шел Давид, и не прям, но он не был путем злодеяний.

Ванея: Путь злодеяний! Я сражался на стороне Давида, когда против него восстал его собственный сын Авессалом, сражался и позже; я видел Давида в действии, когда он принимал решения. Давид понимал, что значит взять власть и удержать ее. И если слово ГОспода не совпадало с тем, что Давид считал необходимым предпринять, он обращался к ГОсподу и разговаривал с ним, а затем переводил слово ГОспода в соответствии с тем, что собирался делать.

Иосафат: Вижу, господа члены комиссии молчат. Тогда пусть Эфан, наш редактор, сообщит нам, какие выводы он сделал из наших словопрений и как собирается изложить эту часть Хроник царя Давида.

Но не успел я открыть рот, как вдруг послышался шум, распахнулись двери и слуга возвестил о приближении царя Соломона. Дееписатель Иосафат, сын Ахилуда, склонился в низком поклоне, остальные пали ниц, когда вносили царя, сидящего между двумя искусно сделанными херувимами.

Царь велел нам подняться. Он еще более обрюзг, но был в отличном настроении.

— Это воистину великий день для Израиля, — сказал он, — ибо я вижу всех вас усердно трудящимися во славу ГОспода. А кроме того, к нам прибыло египетское посольство, дабы предложить мне в жены дочь фараона. По сему поводу будут сегодня напитки и барашек на вертеле.

После чего последовала почтительная пауза, какие повисают, когда значительная особа высказывает значительную мысль. Затем Иосафат спросил, не желает ли царь узнать о результатах работы комиссии; царь отвечал, что желает; Иосафат вкратце ввел его в курс дела и закончил словами: «А теперь, о мудрейший из царей, мы как раз собирались выслушать Эфана, сына Гошайи, нашего редактора».

Царь ударил в ладоши и воскликнул:

— Ах да, Эфан, о котором говорят, что во всем Израиле, от Дана до Вирсавии, нет его мудрее.

Я склонил голову.

— Как прекрасно известно моему царю, мой ничтожный разум нельзя сравнить с его великой мудростью, как мышь нельзя сравнить со слоном, какие водятся в царстве Савском.

Царь погладил драгоценные камни на крыльях херувимов.

— Что ж, послушаем, что ты нам скажешь, Эфан, о том, как поступают в исторических трудах с неудобными фактами.

Я начал с того, что выразил признательность важным мужам, входящим в комиссию, за то, что они четко и дальновидно обозначили и прояснили проблему. Как следует из словопрений, продолжал я далее, существуют следующие возможности обращения с неудобными фактами: 1) изложить их полностью; 2) изложить частично; 3) умолчать о них. Полное изложение (способ 1) не представляется разумным, ибо народ склонен к поспешным и неверным выводам, что повлечет за собой урон для репутации персон, заслуживающих высокого почтения. Совершенно не упоминать (способ 3) было бы также неразумно: о вещах этих все равно говорят повсюду, и люди всегда узнают то, чего знать им не положено. Таким образом, остается лишь один способ — изложить частично, то есть прибегнуть к определенной тактике, что ни в коем случае, подчеркнул я, нельзя ставить в один ряд с обманом; мудрейший из царей Соломон, без сомнения, не одобрил бы обмана в книге о своем отце, царе Давиде. Тактичность же есть правда, выверенная мудростью.

— Если великий царь и досточтимые члены комиссии позволят, — сказал я, — то я попытаюсь представить, как можно с необходимым тактом поведать о непростых путях избранника БОжьего.

Взять, например, набеги, что совершались из Секелага. Утверждают, что на вопрос царя Анхуса: где он разбойничал сегодня, Давид ответил: «На юге Иудеи». Но что значит этот ответ в устах человека, оказавшегося в таком положении, как Давид? Не мог ли он быть хитростью? Неизвестно, сказал Давид Анхусу правду или нет, — свидетели не отыщутся: в живых никого не оставляли. И разве было бы несправедливо намекнуть в нашей книге, что Давид совершал свои набеги против вражеских племен гессурян, гирезян и амаликитян, а не против собственного народа?

Далее, об участии Давида в битве против Саула и народа Израиля, что произошла у Афека. Да, Давид был в Афеке, выполняя свой ленный долг пред гефским царем Анхусом. Но принимал ли он участие в битве? Нельзя ли предположить, что между филистимскими князьями возник спор. И сказали они царю Анхусу: А не тот ли это Давид, о котором поют песни на дорогах Израиля: «Саул победил тысячи, Давид же — десятки тысяч»? Отправь ты этого человека и вели оставаться там, где ты укажешь, дабы не обратился он в битве против нас; ибо кровь тянется к крови, и ежели он захочет примириться со своим единокровником, царем Саулом, то разве не будут лучшим средством для этого, отрубленные головы наших воинов?.. Точно известно лишь одно: в последние часы битвы, когда войско Израилево было рассеяно по горам Гелвуи, а тела Саула и Ионафана прибивали к городской стене Беф-Сана, Давид со своими людьми поспешил в Секелаг, который подвергся нападению амаликитян. Они догнали разбойников, уничтожили их, спасли своих женщин, в том числе и Авигею, захватив такую богатую добычу, что Давид смог отправить дары старейшинам родов Израилевых. «Вот, — велел он сказать им, — дар для вас из добычи, что забрали мы у врагов ГОспода».