Ганин стал разматывать провод и искать розетку Я же достал из кофра поцарапанный «тошибовский» ноутбук, открыл его и нажал на кнопку под дисплеем. Компьютер зашуршал жестким диском, пропищал традиционное «уиндозовское» приветствие и зажег свой, как принято писать в компьютерной рекламе, «дружелюбный интерфейс». Ганин нашел в конце концов розетку для «бошевского» утюжка, положил его на верстак и подошел ко мне:

— Ого! Вся бухгалтерия, Такуя! Смотри!

— Ну-ка пощелкай, Ганин! — Я уступил место за клавиатурой эксперту — В Интернет можешь выйти?

— Маляву на волю послать? — улыбнулся Ганин.

— Хотелось бы. — Я посмотрел на безнадежно закрытую дверь.

— Хрена! — отрезал Ганин. — Не выйдет ничего!

— Модема, что ли, нет? — Я должен был изречь что-нибудь умное в данное ситуации, но, кроме модема, ничего вспомнить не смог.

— Модем есть, и даже карта для локальной сети есть, но подключки нет. Нужен шнур и, главное, телефон.

Мы в четыре глаза оглядели мастерскую, но никаких телефонных следов не обнаружили.

— Выходы-то есть… — Ганин продолжал шарить по ковригинским файлам. — Вот, на «мицубиси — отару» есть вход, на «тойота — саппоро», на «мазда — читосэ»… Слушай, Ганин, да тут у них входы на все крупные автомагазины в округе!

— Дошло наконец-то, Ганин? Как они на джипы-то свои выходят? Само собой, в магазинную сеть вламываются! А потом еще через сети страховых компаний себя страхуют!

— Ни фига себе!

— Да уж!..

За перегородкой послышался шум и лязг. Мы с Ганиным переглянулись, не выключив, закрыли компьютер и бросили его в кофр. Я глазами приказал Ганину сесть к домкрату и смежить веки — он молча отдал правой рукой честь, схватил со стола утюжок, опустил его себе за спину в яму и сполз по домкратному столбику на пол. Потом вдруг вскочил, подлетел к кофру вытащил из него какой-то брусок и пулей пролетел на свое лобное место. Я перелетел на свое место, отвел руки назад и опустил голову чтобы иметь возможность сквозь узкий прищур контролировать ситуацию.

В замке засвербел ключ, и через секунду в отсек вошли Ито и двое русских богатырей. Ито наклонился к кофру, поднял его обеими руками, на секунду замер, как бы взвешивая, покачал головой, чмокнул и направился к выходу. Занеся левую ногу на порох; он остановился и кивнул обоим русским на нас с Ганиным. Те ответили ему понимающими поклонами.

— Как закончите тут, догоняйте нас! — бросил им Ито на корявом русском и продолжил свой путь к свету в обнимку с кофром.

Один из парней прикрыл за ним дверь, а второй стал копаться в шкафах и тумбочках у левой стены.

— Скоро ты там? — спросил его второй, стоящий около меня качок. — Они уезжают уже!

— Догоним… Не найду никак…

— В левом шкафу посмотри, внизу должна быть…

— Ага, вот она, стерва, — прокряхтел первый, и в спертом воздухе ангара резко запахло бензином.

В сложившейся ситуации я бы с удовольствием согласился на любой другой запах, скажем того же тунцового салата с луком, потому как благоухание бензина не сулило нам с Ганиным ничего хорошего. Однако, как было понятно, особого выбора у нас не было.

— Резать? — спросил первый второго, доставая из бокового кармана куртки длинный кухонный нож и нагибаясь к Ганину.

— А че, смотреть на него, что ли? Бугор велел резать, значит, порежем! — процедил сквозь зубы второй и плюнул мне на левую брючину.

— Утюжок забыли! — спокойно и вежливо произнес Ганин, мягким движением вытянул из-за спины кёрлинговый «камень» и приложил его к широкому челу бандита. Тот даже не смог нормально закричать: термический шок был настолько силен, что качок начал настежь раскрытыми губами выброшенной на берег рыбы хватать пропитанный бензином воздух и садиться на пол, а на лбу у — него забагровел аккуратный прямоугольник. — И номерочек не забудьте! — тоном профессионального гардеробщика пропел Ганин и приложил к первично обработанному бандитскому лбу извлеченный из кофра брусок, и на челе у ката засветился ровный ряд строгих цифр.

Мы со вторым бандитом зачарованно понаблюдали несколько секунд над имитацией процесса замены номеров на двигателях внедорожников, после чего я подсечкой сбил этого русского здоровяка с ног и уронил ему на голову с ближайшего верстака тяжеленные тиски. Я посмотрел на пронумерованный лоб отключившегося ганинского палача, затем взглянул на изувеченное лицо своего подопечного, также не подававшего признаков жизни, и — в знак признания безоговорочной победы Ганина на нашем импровизированном конкурсе имиджмейкеров и визажистов — сделал глубокомысленное заявление:

— А ты эстет, Ганин!

— Рад стараться, ваш-скобродие!

Мы связали руки и ноги вырубленных и надрубленных бандитов остатками наших пут и металлической проволокой, имевшейся в мастерской в достатке, подтащили их к одной из ям, спихнули вниз, а сверху водрузили друг на друга два тяжеленных, как сказал был Олежка — «стопудовых», верстака. Затем я осторожно закрыл канистру, поставил ее на место, погрозил пальцем в сторону ямы, и мы с Ганиным двинулись к двери.

На улице никого и ничего — точнее, почти ничего — не было: ни японских джипов, ни ковригинского «тигра». Только на стоянке перед магазином пригорюнился одинокий ганинский «галант», а рядышком притулился черный «ярвик», на котором, как было ясно, бандиты должны были догонять Ито со товарищи. Магазин тоже выглядел весьма безжизненно. Мы осторожно подкрались к нему заглянули в окна, но никаких признаков жизни за стеклами не обнаружили. С одной стороны, можно было перевести дух, с другой — становилось понятно, что ковригинские ребята движутся по направлению к Отару уже минимум десять минут.

Первым делом нужно было восстановить связь. Я ногой вышиб заднюю дверь магазина, подождал несколько секунд, не полоснет ли меня кто изнутри автоматной очередью, и только потом вполз в предбанник. Минута ушла у меня на то, чтобы убедиться в нашем полном с Ганиным одиночестве, и секунда, чтобы жестом зазвать Ганина со двора в магазин. Внутри все было безжизненным: и торговый зал, и контора, и подсобки. Мы прошли ко входной стойке, и я снял трубку с телефонного аппарата. Слава богу гудок был, и я набрал номер Нисио. Тот, слава тому же или любому другому — какая в такой ситуации может быть разница! — богу был на месте.

— Такуя-кун! — заорал старик. — Ты где?! Куда ты пропал?! Тебя сутки нигде никто не может найти!

Я постарался как можно лапидарнее ввести Нисио в курс дела и потребовал от него срочно начать розыск, по крайней мере, ковригинского «тигра». Кроме того, я попросил Нисио приказать отарским ребятам обложить «Сахалин—12» и начать прочесывание припортовых кварталов, а также самого порта.

— Ты сам-то как? — спросил Нисио.

— Сам я ничего, сейчас поеду в Отару. Нисио-сан, будьте добры, жене позвоните, что я в порядке…

— Да она уже сто раз звонила, Такуя-кун!

— А вы чего?

— Чего, чего! Сказал, что ты в срочной командировке, а мобильник забыл. Ты чего, кстати, не со своего сотового звонишь? Где он у тебя?

— Я бы тоже хотел это знать!

— Давай поосторожней, Такуя-кун!

— Даю, Нисио-сан!

После меня Ганин позвонил домой и в течение десяти минут пытался успокоить свою Сашу которая орала на него так, что я прекрасно слышал все ее весьма критические замечания в адрес своего беспутного мужа, влетавшие в его левое ухо, к которому он прижимал трубку и вылетавшие через свободное правое, впрочем надолго не задерживаясь в его светлой голове, судя по ехидной улыбочке сэнсэя.

— Ну что, поехали? — Ганин брякнул трубку на аппарат.

— Куда?

— В Отару Бугра этого, Ковригу бритого, брать!

— Ты, Ганин, еще не наигрался?

— Еще нет.

— А может, домой поедешь?

— После этого? — Ганин кивнул на телефон.

— Нет?

— Ей надо полдня остывать, Такуя! А то, если я сейчас домой поеду, моя Александра Македонская совершит то, чего этот козел, которого я пронумеровал, совершить не успел.

— Ой, Ганин! А так Саша не только тебя, но и меня заодно укокошит! Поехали!