За прилавком стоял пожилой японец, создававший видимость чтения свежего номера газеты «Асахи», а на самом деле старавшийся удержать в поле зрения сразу всех покупателей, которые в любой момент могли раствориться в вечности с аккумулятором или рулевой колонкой под мышкой, не рассчитавшись за них с гостеприимным хозяином.

— Извините, — обратился я к нему. Он оторвал глаза якобы от газеты и на полшага сместился влево, чтобы я не загораживал ему зал.

— Слушаю вас, — не глядя на меня, произнес продавец.

— Мой русский товарищ вчера у вас купил фильтры для «мазды — эф — экс, — я подтащил за рукав внезапно заскромничавшего Ганина. — А дома выяснилось, что один из них с браком.

Продавец молча принял из рук Ганина фильтр, долго осматривал его «ранение» и, помедитировав с минуту бросил:

— Сейчас заменим! Только это фильтр для «лантиса», а не для, как вы сказали?

— Это одно и то же, — успокоил продавца Ганин.

— Понятно! Сейчас…

Однако уходить в закрома он не спешил: видимо, им, бедным, действительно приходится с русскими покупателями держать востро не только ухо, но и прочие части тела. Он нажал на кнопку на стоявшем подле него телефоне и наклонился к микрофону:

— Ито-сан, извините, не поможете нам тут?

— Чего такое?! — рыкнул в ответ телефонный динамик.

— Тут замена товара… — заискивающе пропищал продавец, давая нам понять, что невидимый пока Ито — здесь явно старший по званию.

— Сейчас иду!

Ожидание длилось недолго: через двадцать секунд из внутренней двери за прилавком показался… вчерашний обидчик Накадзимы. Здоровяк был туго затянут в черные джинсы «Кевин Кляйн» и плотную черную футболку «Прокедс» и всем своим видом как бы настойчиво не рекомендовал возможным обидчикам приближаться к нему на расстояние вытянутой руки. Обладатель нехитрой японской фамилии Ито глянул на двух требующих замены дефективного товара посетителей, встретился с их явно не радостными взглядами, мгновенно оценил ситуацию, в которой следовало принимать во внимание и тот факт, что славянин — в—Азии Ганин имел за своей спиной потенциальное подкрепление из пяти не самых слабых мореходов, для которых, насколько всем нам известно, лозунг «Наших бьют!» важнее всех других национал — патриотических констатаций и деклараций, и в конце концов решил не искушать судьбу.

Ито просто — напросто сделал шаг назад и исчез в подсобке, из которой только что появился. Продавец захлопал глазами, русские покупатели продолжали позвякивать жирным железом, а мы с Ганиным переглянулись и синхронно перемахнули через прилавок, с двух сторон облетев озадаченного японца. В подсобке было темно: видимо, Ито успел погасить свет. Грохот его телодвижений постепенно стихал, из чего было понятно, что преследовать Ито на его территории бессмысленно. На всякий случай, чтобы соблюсти формальности, мы с Ганиным продрались сквозь пахнущий тавотом с тосолом тесный лабиринт полок с донорскими частями автомобильных тел и, когда добрались к задней двери, услышали за ней рев мотора. Когда мы выскочили на задний двор, никакого Ито уже не было, а навстречу нам из автомобильного ангара медленно выходил Коврига. Он молча посмотрел на нас, затем повернул голову в сторону удаляющегося шума, затем опять пристально посмотрел в нашем направлении.

— На чем он уехал? — спросил я Ковригу.

Коврига не удостоил меня устным ответом, но только пальцем указал на жирную черную полосу под нашими ногами.

— Мотоцикл? — подал голос Ганин.

— А чего тут у вас такое? — поинтересовался заинтригованный Коврига. — Шумите, на байках гоняете…

— Да так, Коврига-сан, — пожал я плечами. — Вы господина Ито из этого магазина знаете?

— Ито-сана? Это он был, да? — Коврига постарался изобразить определенное беспокойство на своем широком лице, которое, по природе своей, как мне кажется, вообще ни на какие эмоции не способно.

— Видимо, да…

— Знаю… Мыс ним в одном клубе качаемся… — Коврига шевельнул своими литыми мускулами и тряхнул блестящим браслетом.

— Где он живет?

— Без понятия… А чего тут у вас?..

— Сами не понимаем. — Докладывать Ковриге я не собирался, — А вы-то сами чего тут делаете?

— Я? — усмехнулся Коврига. — Да вот человеку помогаю машину выбрать. Для Владика…

Мы с Ганиным заглянули ему за спину: в полумраке ангара кто-то копошился около большого джипа.

— Это какая машина? — спросил Ковригу Ганин.

— Это «прадо», «ви — экс — восемь», — пояснил Коврига, — восьмицилиндровый, конкретный, упакованный…

— Понятно, — отрезал я. — Вы нас извините, но нам пора!

— Да чего извиняться-то… — пожал чугунными плечами Коврига. — Если электроника какая нужна, то…

— Спасибо, — начал было Ганин, но я поволок его к «галанту».

' Мы подъехали к отарскому управлению, когда было уже почти двенадцать. Навстречу нам сыпала темно — синяя толпа, которая намеревалась в ближайшие полчаса оккупировать все близлежащие точки недорогого и малоаппетитного общепита.

Ивахара ждал нас у себя, и, когда мы с Ганиным вошли, он встал навстречу, но вместо приветствия с подозрением посмотрел на моего спутника.

— Здрасте, Ивахара-сан! — кивнул я майору — Ганин — сэнсэй здесь со мной. Вы о наших ночных приключениях знаете?

— Да, здравия желаю вам, Минамото-сан. — Ивахара усадил нас в кресла перед своим столом. — Нисио-сан мне уже несколько раз звонил. Все рассказал, и он волнуется, что вы так сильно задерживаетесь… задержались…

— Я ему отзвоню… Ивахара-сан, мы только что опознали одного из вчерашних налетчиков!

Я пересказал Ивахаре все перипетии нашего утреннего магазинного «сюжета», и, чем дольше я рассказывал, тем меньше удивления и обеспокоенности было на его лице.

— Вы знаете, Минамото-сан, — обратился Ивахара ко мне, едва я закончил, — я вашей истории не удивился.

— Совсем?

— Совсем.

— Позвольте поинтересоваться почему?

— Вы же просили наше управление проверить «Нихон — кай хокен», ну страховую компанию, в которой зарегистрированы оба вчерашних «лэнд — крузера», да?

— Так точно!

— Наши ребята из экономического отдела проверили. Выяснилось, что один из учредителей этой фирмы — Ито Йосиро — одновременно, на паях с двумя гражданами Японии и одним гражданином Российской Федерации держит маленькую торговую компанию «Дзидося — сапрай», известную у нас, в Отару как магазин запчастей «Ясуй — бухин».

— И кем этот Ито в «Ясуй — бухине» служит?

— Я же сказал, он совладелец. А те русские, которых вы вчера, Минамото-сан, немножко… ну того… это граждане Российской Федерации Вострецов Сергей Евгеньевич, — Ивахара заглянул в какие-то папочки у себя на столе, — двадцати восьми лет, уроженец города Бо — рю — сё — и… черт, язык сломаешь!

— Большой Камень, Ивахара-сан!

— Хорошо, пускай будет так! И Сапрыкин Илья Андреевич, тридцати трех лет, уроженец города Партизанска.

— Кем они числятся… числились в «Ясуй — бухине»?

— Товароведами. Это стандартная иммиграционная классификация. Реально они там охранниками служат… служили, но вы знаете ведь, что у нас охранниками иностранцам работать нельзя…

— Да, в целях национальной безопасности…

— Вот — вот… Так что, понимаете…

— Понимаю. А по тем двум японцам что?

— Оперативки на них из Саппоро мы получили. Документов у них при себе не было, а по фотографиям пока трудно что — либо сказать. Вы же, Минамото-сан, их… того…

— Приукрасил немного, — не удержался я от самодовольной ухмылки, — малость самую…

— Да, так что сказать что-то определенное мы пока не можем…

— Они тоже, — добавил я.

— Может, они не из Отару вовсе, — закончил Ивахара.

— Как с Ищенко дела продвигаются? — поменял я тему чтобы Ивахара смог доложить Нисио о том, что Минамото был у него не только из праздного любопытства о кадровом составе «Нихон — кай хокен» и «Ясуй — бухин», но и по своим прямым служебным обязанностям.

— По ножу ничего определенного. Экспертиза установила, что лезвие стандартное, бытовое, то есть, скорее всего, это даже не охотничий или рыболовный, а обычный широкий кухонный нож твердой стали, с хорошей заточкой.