«Недавно прибыл в здешнюю столицу портретный живописец г-н Мазер, ученик знаменитого французского художника барона Гро (Грос. — Б. Я.). Г. Мазер пишет весьма сходные портреты масляными красками и карандашом и весьма удачно схватывает выражение лица и физиономию. Отделка его имеет большое достоинство в художественном отношении. Желающие удостовериться, с каким сходством пишет портреты г-н Мазер, могут видеть портрет одного из наших литераторов в книжной лавке А. Ф. Смирдина или портрет известного всем г-на Оле-Булля в квартире г. Мазера в Миллионной, возле Английского магазина, в доме портного мастера Петерса, в третьем этаже. Мы уверены, что г-н Мазер найдет много занятия в Петербурге, потому что он работает скоро, соблюдает сходство в портретах, отделывает их искусно и притом не дорожится».

«Первое впечатление от города Петра Великого благоприятное, — записал в своем дневнике Мазер. — Поражают размеры всего увиденного». Мазер сразу осознал, что Петербург для него слишком велик: «Поскольку я приехал в Россию с мыслью заработать несколько тысяч рублей, которые позволили бы мне возвратиться в Париж, я намеревался поездить по сельской местности, писать портреты и зарисовывать все представляющееся мне примечательным, чтобы составить таким образом альбом о России». Мазер последовал своим изначальным замыслам и за шестнадцать проведенных в России лет посетил наиболее отдаленные части империи, добравшись до самой русско-китайской границы.

Деятельность его была очень разнообразной: помимо создания портретов он занимался также обучением рисованию и фотографированием. Но наибольшие его заслуги относятся к портретной живописи. Примечательно, что после того как он исполнил портреты двух выдающихся писателей Швеции и Финляндии, всего через год пребывания в Петербурге он получил заказ на портрет национального поэта России Александра Пушкина.

Портрет писателя Павла Нащокина кисти Карла Петера Мазера

Заказ сделал один из друзей поэта Павел Нащокин, в московском доме которого Мазер встретился, в частности, с Николаем Гоголем. Пушкина уже не было в живых, и поэтому Мазеру пришлось писать с его мраморного бюста и посмертной маски, которую, между прочим, снял известный скульптор шведского происхождения Самюэль Халльберг (Гальберг). Мазер встречался с женой Пушкина Натальей, ее портрет он тоже написал, и она помогла художнику полезными советами. Так, например, на портрете Мазера поэт изображен в домашнем халате (архалуке), который, по словам Гончаровой, был на Пушкине в последний день его жизни.

Портрет не относится к числу шедевров Мазера, но это не так существенно в свете истории его возникновения — ведь он написан не с натуры. По своему художественному уровню куда выше портреты Николая Гоголя, Ивана Крылова, художника Карла Брюллова, композитора Михаила Глинки и самого Павла Нащокина. Даже если Мазер и Рослин несравнимы как художники, их связывало одно обстоятельство: оба они написали портреты нескольких современных им знаменитых русских. Этого достаточно, чтобы признать за Карлом Петером Мазером важную роль в истории русско-шведских художественных связей.

За более чем двухсотлетнее существование Петербурга до переворотов 1917 г. более или менее длительное время в городе работали многие шведские художники. Ульф Абель, положивший много сил на установление их имен, насчитал около двадцати человек. Наиболее значительными являются, вне сомнения, Рослин, Патерсен и Мазер, а также художница младшего поколения — дочь астронома Оскара Баклунда — Эльза, родившаяся в Пулковской обсерватории в 1880 г. В отличие от своих старших коллег Эльза выросла и получила художественное образование в Петербурге.

Первые годы своей жизни она провела в России, а потом была отправлена к родственникам в Стренгнес, чтобы учиться там в шведской школе. По окончании школы Эльза в 1895 г. вернулась в Петербург. За прожитые в Швеции годы она открыла в себе художественное дарование; в российской столице она подала заявление в школу изящных искусств и была принята. Учителем Эльзы был известный живописец Ционглинский, но несколько раз в классе преподавал сам Илья Репин, произведший на юную художницу глубокое впечатление.

Еще более глубокое впечатление произвел на Эльзу Андерс Цорн, с произведениями которого она познакомилась в Петербурге в 1897 г. на выставке скандинавского искусства (см. ниже главу «Визиты знаменитостей. Баловень судьбы»). Эльза и ее подруга-художница Ангелика Линдеман (дочь секретаря директора обсерватории) написали Цорну письмо, но ответа не получили и в 1901 г. решили поехать в город Мура, где жил художник. По приезде туда они выяснили, что Цорна дома нет. Объявившись примерно через неделю, он был приятно удивлен тем, что девушки из самого Петербурга приехали встретиться с ним.

Эльза Баклунд около 1900 г.

Цорн оборудовал амбар, где они могли заниматься живописью, а потом обсуждал с ними их работы. Следующим летом девушки снова приезжали в Мура, а в 1903 г. Эльза поехала туда одна. В том же году она отправилась в Париж, где на протяжении нескольких месяцев училась у Эжена Карьера.

В это время у Эльзы Баклунд уже была в Петербурге собственная мастерская, и девушка вошла в художественные круги. Весной 1904 г. она решает отправить несколько живописных полотен в Академию художеств, надеясь, что их примут для ежегодной выставки. К ее собственному удивлению, все картины (семь или восемь) были приняты, и среди них картина «На лыжах», которую принято считать одной из лучших ее живописных работ той поры. В письме матери Эльзы своей сестре в Стренгнес читаем: «…Картины Эльзы… удостоились очень больших похвал во всех газетах, а самые лестные отзывы — о написанном маслом великом лыжнике Хельге; эту картину не одна русская газета восхваляет за ее простоту, хороший рисунок и живость изображения». В том же письме сообщается, что иллюстрированный журнал «Нива» предложил Эльзе поместить на своих страницах репродукцию этой картины, обещая гонорар в размере двадцати пяти рублей.

Решающим обстоятельством для карьеры Эльзы Баклунд стала ее встречах театральным деятелем, балетным импресарио и пропагандистом русского искусства за рубежом Сергеем Дягилевым, имя которого было тогда в художественном мире одним из самым ярких. Он взял картину «На лыжах» и парную к ней «На финских санях» (1906) на несколько международных выставок, которые устраивал в России и за рубежом, в том числе на парижскую 1907 г.

Хотя воздух эпохи был пропитан духом новизны и отчасти авангардизма, главными образцами для Эльзы служили Андерс Цорн и Валентин Серов — в своем духе новаторы, но не борцы с традициями. Они были лучшими портретистами того времени. Не случайно Эльза постепенно сосредоточилась именно на портретной живописи. Выбор жанра был одобрен ее отцом, озабоченным тем, чтобы дочь своим трудом могла зарабатывать себе на жизнь. Несмотря на высокое положение отца, семья была небогата; Оскар Баклунд в денежных делах не разбирался, а Эльза была слишком самостоятельной, чтобы позволить себе зависеть от семьи. Именно как портретист она приобрела наибольшую известность. Она написала портреты членов своей семьи и коллег отца, в том числе Магнуса Нюрёна, она написала портрет императора для зала шведского прихода, построенного по проекту Ф. И. Лидваля, и портреты членов семьи Нобеля.

По мнению отца, Эльза была даже слишком самостоятельна, чтобы выйти замуж. Но в 1911 г. она познакомилась с агрономом Ульриком Сельсингом. На следующий год они поженились и уехали в Швецию, где Эльза продолжала писать. Участие в Балтийской выставке, проходившей в Мальмё в 1914 г., она принимала как представительница Швеции.

В 1916 г., во время войны, внезапно скончался Оскар Баклунд. О похоронах подробно написали многие европейские газеты. Среди провожавших астронома в последний путь упоминались великая княгиня Елизавета Маврикиевна, вдова президента Петербургской Академии наук великого князя Константина Константиновича, а также представители Военно-морского министерства и Министерства культуры, непременный секретарь и вице-президент Академии наук, шведский посланник Эдвард Бренд-стрём, норвежский посланник Пребенсен, другие лица из скандинавской колонии, шведского прихода и т. д.