Я понял, что спасти меня может лишь беспардонное вранье:
- Яков Дмитриевич, помилуйте, тут какая-то ошибка. Откуда могут быть пьяные? Да мы и выпили всего-то 2 бутылки конька! На пять человек – это вообще, можно сказать, ничего! Можете проверить у официантки. Это не могли быть мои «клиенты», думаю, что это были финны (среди пассажиров, действительно, было несколько до предела "веселых" финнов). Позвоню в Подольск, уточню, разберусь и тогда доложу все подробно, а пока…
- Ну, хорошо, разбирайся, только, пожалуйста, не задерживай, после расскажешь.
Пошел «разбираться», а точнее, готовить почву.
Первым делом заскочил в «Славянский» и поговорил с официанткой. Та при мне уничтожила копию сохранившегося счета, включавшего в себя несколько бутылок водки, и написала новый, в котором скромно значились две бутылки коньяка. Затем позвонил в Подольск Володе (хорошо, что телефон записал!). Володя рассказал, чем закончилась история.
А закончилась она довольно неприглядно. Выпитый на посошок спирт оказал на германские желудки разрушительное воздействие, и как только поезд тронулся, их стало укачивать, у гостей стали проявляться все признаки морской болезни. Они бросились к общим туалетам (не разобравшись с наличием персональных), заперлись в них и долго не появлялись, создав очередь из пассажиров, желающих совершить обычные ритуальные действия перед сном. После вмешательства проводницы измученные и бледные страдальцы освободили помещения, в которых пришлось немедленно проводить внеочередную уборку из-за их антисанитарного состояния.
Утром гости одевались, когда поезд уже стоял на перроне московского вокзала, и покинули вагон под осуждающими взглядами проводницы, даже не попив чаю. По словам Володи, несмотря на «крайне деформированные морды», поездкой они остались очень довольны,
Разумеется, все это я не стал рассказывать Кузнецову. Сказал только, что очевидец событий находится в дальней командировке и возвратится не скоро. Инцидент потихоньку сам собой забылся, но еще долго, пользуясь вагоном СВ, я замечал, что вип-купе никто не занимает.
И еще отметил для себя в некоторой степени «радостную составляющую» произошедшего. Дело в том, что иностранцы иногда очень нелицеприятно говорят о русских: и некультурные, и грубияны, и даже свиньи. К сожалению, для подобных эпитетов у них нередко имеются основания (если при этом не делается обобщений на всех россиян).
В случае с гостями из «Крафтверкюниона» есть повод немного позлорадствовать и переадресовать нелицеприятную характеристику русских: представители европейской нации, вполне справедливо претендующей на ведущие позиции в культуре публичного поведения, «потеряли лицо», а русские в тех же условиях были на достойном уровне.
Глава 62. Конец Госплана
В Госплане СССР я проработал до момента его упразднения - до июля 1991 года, но фактически еще 9 лет возглавлял отраслевые машиностроительные подразделения во всех его правопреемниках: Минэкономики СССР и Минэкономики России, соответственно занимая должности начальника сводного отдела экономики машиностроения, начальника Главного управления машиностроения, начальника (или руководителя, как его потом стали именовать) Департамента экономики машиностроения. В марте 1999 года мне (неизвестно зачем, и что это дает?) был присвоен квалификационный разряд действительного государственного советника Российской Федерации 3 класса, а в августе 2000 года в возрасте 63 лет я был уволен в связи с ликвидацией министерства.
Территориально Госплан размещался в здании на проспекте Маркса против гостиницы «Москва» (в 1993 году улице вернули ее историческое название «Охотный ряд»). Правопреемника Госплана, Минэкономики России, переместили вначале на Новый Арбат, а затем на площадь Маяковского (ныне Триумфальная площадь) и на Миусскую площадь, где были размещены соответственно функциональные и отраслевые отделы или департаменты.
Кадровый состав Госплана СССР всегда отличался стабильностью. «Текучесть» если и была, то минимальная, и если сотрудники увольнялись, то, как правило, или на пенсию, или в связи с переводом на другое место работы (на повышение). Положение изменилось, когда на пенсию ушел (точнее – его «ушли») Николай Константинович Байбаков, бессменно возглавлявший Комитет более 30 лет.
После этого в Госплане начали осуществляться структурные преобразования, сопровождавшиеся перманентной чехардой в руководстве: Талызин, Маслюков, Щербаков, Сабуров, Гайдар, Лобов, Нечаев, Ясин, Уринсон, Шаповальянц, Дондуков – и это, по-моему, не совсем полный перечень руководителей некогда ведущего экономического органа нашей страны (наверняка я мог кого-то и пропустить) за «микроскопический» в масштабах государства отрезок времени – с 1985 по 2000 год.
Просто каким-то очередным чудом можно объяснить тот факт, что в этой чехарде мне удавалось так долго удерживаться на плаву без каких-либо протекций, интриг или закулисной борьбы с конкурентами. Каждый новый руководитель ведомства, как правило, приглашал к себе каждого из действующих начальников отделов и проводил с ними собеседование. Иногда это был формальный шаг, но случалось, что беседа проходила довольно долго и подробно.
Расскажу об одной такой беседе, которую проводил со мной один из самых молодых российских министров Андрей Николаевич Нечаев, кроме того, как мне кажется, самый толковый, энергичный и симпатичный во всех отношениях человек и специалист. К сожалению, он очень быстро и незаслуженно сошел с федеральной "сцены" (поговаривали, что он «гавкнул» там, где надо было «лизнуть»).
Нечаев неожиданно озадачил меня вопросом:
- А правда ли, что у Вас в кабинете до настоящего времени висит портрет Ленина?
- Да, висит. Во-первых, он висит там, где много лет висел до меня. Во-вторых, я еще пока для себя не определился, кто из современных личностей мог бы заменить Ленина на этом его "посту". И в-третьих, Ленин долгое время был символом нашей идеологии, кумиром масс, и негоже будет пытаться так резко выбрасывать его из общественного сознания.
Я состоял в партии почти 25 лет и нисколько этого не стесняюсь, а даже горжусь: я работал как "проклятый" на благо отечества, три срока подряд, до отъезда в Москву, избирался членом областного комитета партии, занимался там не идеологической пропагандой, а развитием промышленности (организация областных технических конференций, выставок и т.п.). И хотя я в партию попал не ради карьеры и не по идеологическим соображениям, а почти случайно, у меня нет серьезных оснований резко от нее отмежевываться.
- Как это «почти случайно»?
- Могу объяснить. Замдиректора по производству я был назначен в августе 1966 года, выйдя из комсомольского возраста и совсем не думая о партии. Вскоре мы в очередной раз «завалили» план, и нас вызвали на бюро райкома партии. Состоялось дежурное рассмотрение, потом приступили к оргвыводам. В числе прочих выводов первый секретарь предложил объявить выговор мне как заму по производству (хоть и молодой начальник, но пусть ему будет наука!). Кто-то подал реплику: «Не можем. Он у нас беспартийный…».
«Как это – беспартийный? – возмутился секретарь райкома – Может, он против линии партии? Недостойный факт! Считаю, что в этом и кроется главная причина плохой работы предприятия – в руководстве завода слабо ощущается партийное влияние! Нужно это немедленно исправить!».
Спустя полтора года, а если быть точным, в феврале 1968 года я стал членом КПСС, будучи уже вполне состоявшимся администратором, которому не было никакой необходимости добывать себе чины и должности, используя свою партийную принадлежность.
Если Вам, Андрей Николаевич, портрет Ленина в моем кабинете по какой-то причине мешает, я его немедленно сниму, но скажите, пожалуйста, почему в нашем государстве при наличии мощной антиленинской пропаганды памятники вождю никто не трогает, а на Красной площади находится его противоестественное захоронение? Я был в мавзолее много лет назад во времена, когда там еще находился Сталин. Решил для себя, что больше туда и сам не пойду, и другим не буду советовать. Кому нужна эта дикость? Для увековечения портретного сходства? И почему это мы вдруг, говоря о своем безграничном уважении к вождю, изготовили из любимого человека чучело и выставили его на всеобщее обозрение? Может, было бы проще и дешевле изготовить восковую фигуру (можно не одну) и установить ее в мемориальном комплексе? А тело по христианскому обычаю захоронить?
