Растолковал мне также Иван Григорьевич происхождение известного, но непонятного для меня выражения, употребляемого иногда в адрес человека, разбирающегося в чем-либо примитивно: «как в колбасных обрезках». В те времена в магазинах колбаса было продавалась только кратными по весу кусками: фунт, полтора фунта, два… (как позволял, очевидно, набор гирь для рычажных весов). У продавцов скапливались остатки, или обрезки, которые потом продавались, но со значительной скидкой. Некоторые малоимущие покупатели приходили в магазин специально за такими обрезками, спорили иногда с продавцами, что-то им доказывали, что, видимо, и послужило поводом для появления народной идиомы.

В мое время в Георгиевске не было никаких достопримечательностей: ни памятных мест, ни музеев, ни заметных архитектурных сооружений. Было несколько старинных зданий со слабой претензией на помпезность. В одном из них располагалась районная власть, в других - детская поликлиника, государственный банк и кинотеатр. Двухэтажные дома в Георгиевске были редкостью. Исключение составляли лишь немногочисленные школы и несколько промышленных зданий на двух заводах – арматурном и маслобойном, гудки которых служили сигналом точного времени для жителей города, не имевших, как правило, собственных часов. Были еще заводы, но крохотные, с кустарным производством: гвоздильный, кожевенный, хлебопекарный.

Недавно, будучи в санатории в Кисловодске, я к своему большому удивлению прочел объявление, что наряду с Домбаем и Приэльбрусьем желающие могут с экскурсионной целью посетить винный завод в Георгиевске – это уже какое ни есть, а примечательное место!

Очевидно, стоит упомянуть еще об одной местной достопримечательности, совершенно исчезнувшей из нашей сегодняшней действительности и забытой (хочется, чтобы навсегда). О ней пишет замечательный писатель и публицист, узник ГУЛАГа, один из основателей общества «Мемориал» Лев Разгон в своей биографической книге «Непридуманное». Речь идет о краевой пересыльной тюрьме, находившейся в Георгиевске в конце 50-х. За 17 лет лагерной жизни автор насмотрелся всякого, и пересылка, по его мнению, всегда была «беспределом» - неутолимый голод (здесь почти легально можно было не кормить арестантов), вши и клопы, грязь и антисанитария, грабеж обслуги, звериная ярость охраны…

Георгиевская пересылка его поразила: камеры не только были подметены, но и вымыты, кормили сравнительно сытно, в бане можно было мыться по-настоящему, а не размазывать грязь по телу из-за ограниченности воды, выдаваемой арестанту. Имелась даже комната гигиены женщин. Свежие газеты приносили каждый день и никогда не лишали прогулок. А самое главное, самое непривычное и непонятное, писал автор, состояло в атмосфере сочувствия, присутствии человечности, несмотря на жестокость самого места - тюрьмы.

Такая атмосфера, по мнению Разгона, была создана усилиями начальника Георгиевской тюрьмы, человека редкой добропорядочности и честности, единственного, может, во всей системе Гулага. Его порядочность особенно была заметна в сравнении с другими тюремными начальниками, которые своим жизненным кредо считали слова Сталина о том, что «тюрьма не должна напоминать санаторий».

Не совсем здорово, конечно, гордиться порядками в тюрьме, но, ... «за неимением гербовой пишут на меловой». Выбирать не приходится.

Так уж, к сожалению, случилось, что Георгиевск не может похвастаться своими земляками, оставившими сколько-нибудь заметный след в российской экономике или культуре. Как ни старались местные краеведы и историки найти знаменитость среди уроженцев здешних мест – никого не обнаружили.

Единственный человек, о котором можно упомянуть – Георгий Иванович Шилин (1896-1941). Родился в Георгиевске в семье железнодорожника, профессиональный журналист, мастер очеркового жанра, автор нашумевшего в 30-е годы романа «Прокаженные», написанного по результатам личных наблюдений автора за бытом пациентов местного лепрозория, расположенного вблизи города. Очень трогательная и редкостная по своему воздействию на читателя книжка, в настоящее время, к сожалению, совсем забытая.

Остальные знаменитости были только заезжие.

В начале 1779 года крепость инспектировал командовавший тогда Кубанским корпусом легендарный военачальник Суворов, неоднократно бывал здесь генерал-поручик Потемкин, заезжали с официальными визитами князья Грузинского царства Багратион и Чавчавадзе.

Георгиевск находился на трассе, соединявшей центр России с Кавказскими водами, здесь имелись почтовая станция, несколько гостиниц, и поэтому в городе неоднократно бывали А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, А.С. Грибоедов, Л.Н. Толстой, В.В. Верещагин, Н.И. Пирогов, М.И. Глинка, В.Г. Белинский, А.А. Алябьев, М.А. Балакирев, В.К. Кюхельбекер, А.А. Бестужев-Марлинский, герой Отечественной войны 1812 года Н.Н. Раевский и многие другие.

Несмотря на такую многочисленность известных гостей, уездный (а одно время и губернский) город Георгиевск больше походил на бедную казачью станицу. Газета «Терские ведомости» от 1 января 1886 года сообщала:

«Трудно найти на Кавказе такой скучный и угрюмый городишко, как Георгиевск: внешний вид города крайне непривлекателен. Большинство зданий – лачужки, крытые соломой и камышом, улицы большей частью пустынные и грязные. Общее впечатление наводит лишь тоску и уныние. Внешнему виду города соответствует и его внутренняя жизнь».

Примерно таким Георгиевск оставался и до середины ХХ века, и лишь в послевоенные годы наметился прогресс: в городе появились асфальтированные дороги и тротуары, завершилась электрификация жилого сектора, к горожанам пришел газ, открылись новые дома культуры, кинотеатры.

Сегодня нельзя себе представить, как можно жить без централизованной канализации, без электричества. А ведь жили, и не считали это необычным делом. На нашу улицу и в дома большинства других жителей города свет провели лишь в 1947 году, да и то с большими ограничениями по мощности. Для освещения приходилось пользоваться свечами или керосиновыми лампами.

По всей длине обеих улиц, на которых я жил в разное время в Георгиевске, были сточные канавы разных цветов: на улице Фрунзе – голубая из-за нечистот городской бани, на улице Анджиевского – черная от промышленных отходов, вытекающих с территории маслобойного завода. Об этих «уличных украшениях» сегодня уже вряд ли кто может вспомнить, но когда городские власти смогли убрать стоки под землю, вид улиц заметно облагородился.

Внешний вид города и быт горожан коренным образом изменился после завершения реконструкции водопровода. Вода в Георгиевске всегда была большой проблемой: город расположен на высоком холме, грунтовые воды находятся очень глубоко, и потому индивидуальных колодцев не было, а маломощная водокачка с потребностями города не справлялась. Централизовано вода подавалась только в краны общего пользования, стоящие на улицах, и вытекала из них тоненькой струйкой, переходящей иногда на капли. Чтобы набрать ведро воды, приходилось часами выстаивать в очереди или спускаться к Подкумку, а затем несколько километров тащить домой ведра с водой на коромысле.

Вода была большой ценностью, и поэтому в 50-е годы в жаркие летние дни в людных местах (на вокзале, на базаре, в парке) нередко можно было увидеть босоногих подростков, таскающих ведро с водой и кричащих изо всех сил: «Вода! Холодная вода! Три копейки досыта!». Воду берегли, ее собирали во время дождя, а потом, стараясь тщательно экономить, расходовали на бытовые нужды и поливку растений.

В Георгиевске летом, как правило, случаются жесточайшие засухи, и все, что весной пышно зеленеет и цветет, к концу лета катастрофически желтеет и под воздействием астраханских суховеев совершенно выгорает. К примеру, наш мальчишеский весенний футбол, в начале сезона проходивший вполне комфортно на пышном травяном ковре, очень скоро превращался в пыльное мероприятие: не было влаги, не было долгожданных дождей.