Предложение это он не принял, но сразу же немного «задрал нос» от приобретенной иллюзии самостоятельности.

Другим увлечением Миши к концу школы стала тема машиностроения: он два года занимался в школьном кружке при «Бауманке», написал какую-то работу, «защитился» и поступил в этот престижный российский ВУЗ. К сожалению, быстро заскучал, сессии сдавал с явной неохотой, с «хвостами», а на втором курсе заявил, что «это - не мое». Перевелся в МИРЭА (любимая электроника и никаких машин!), но внутреннего запала хватило лишь на полгода, и опять «не мое». Бросил учебу, стал типичным современным тунеядцем: весь день спим, ночь проводим в «Интернете», и никаких увлечений за пределами квартиры.

У близких уже начали руки опускаться, как вдруг Миша объявил о новом своем желании: «Ухожу служить в армию». И действительно, обратился в военкомат и с декабря 2007 года пошел служить.

Отслужил. На службе быстро узнали о его способностях на компьютерной ниве и соответственно загрузили его на полную катушку. Полтора года Миша «оттачивал мастерство», а вернувшись на гражданку, решил себя полностью посвятить новому ремеслу, которое по началу все мы, окружающие, считали не более чем увлечением и настаивали на продолжении учебы в ВУЗе. Однако Михаил дальнейшую учебу категорически отверг («институтские программы ничему путному научить не могут!») и стал участвовать в каких-то конкурсах программистов, начал разрабатывать компьютерные программы по прямым договорам с заказчиками. Стал получать какие-то деньги, жить спокойно и считать, что больше ничего и не надо. Стараюсь его убедить, что без базового высшего образования в жизни ему никак не обойтись, что нужно, пока молод, поднатужиться и получить его. Миша пообещал с осени начать. Надеюсь, что сказано это было не для того, чтобы я только «отвязался».

Федя родился в 2004 году (опять високосный год!). Это с Мишей никто не знает, что будет дальше. А здесь все известно – из Федора вырастет «живое веретено»: он даже на мгновение не может успокоиться. Он не может нормально ходить, он может только стремглав куда-то бежать. Ему непрерывно требуется вертеться, прыгать, стучать, бросать, кричать – таких детей называют гиперактивными.

Нельзя назвать его непослушным – выслушает все внимательно, когда взрослые делают ему замечание, но быстро забывает и моментально начинает «творить новую шкоду». В школе он учится хорошо, большинство отметок отличные.

Другого «материала» о Федоре пока не накопилось.

Глава 59. О национальном вопросе

Однажды во время работы главным инженером со мной произошел курьезный случай, после которого некоторые коллеги в министерстве, посвященные в его подробности, шутливо стали называть меня «цыганский барон».

Как-то под вечер ко мне пришел симпатичный молодой человек, черноволосый, очень смуглый, и без признаков акцента представился:

- Моя фамилия Петров. Я работаю мастером Каширского комбината бытового обслуживания. Мы устанавливаем сатураторы для приготовления питьевой воды в «горячих» цехах предприятий. Если Вам они требуются, давайте письмо, вот образец. Я комплектую план на следующий месяц, и мы можем включить 5-6 штук и для Вас.

Сатураторы были нам очень нужны, и потому я сразу позвал секретаря: «Шура, пожалуйста, быстренько отпечатай письмо по этому образцу за моей подписью».

Пока печаталось письмо, я попросил Петрова продать заводу сатураторы без монтажа, на что Петров категорически, но логично возразил: «Это меня не устроит, так как продажа оборудования мне не засчитывается в выполнение плана».

Шура принесла проект письма. Прочел его, и сразу отпала охота подписывать.

Во-первых, оно было на имя бригадира Петрова, а название комбината даже не упоминалось. Петров заявил, что так необходимо, чтобы заказ завода попал на исполнение именно к нему, а не к другому мастеру.

Во-вторых, содержание нашего обращения было сомнительным и выглядело примерно так: «Просим изготовить 6 сатураторов, оплата гарантируется по 2,75 рубля за литр установленной емкости». Я стал возражать: «Откуда такая цена? - нужна ссылка на прейскурант. Каковы тип и модель сатураторов? – Давайте доработаем и перепечатаем!».

Но Петров сразу все предложения отверг: «Я тороплюсь на поезд. Переделывать времени нет. Может быть, приеду на следующей неделе, тогда и будем заниматься. Но уточнение никому не требуется: все необходимые детали будут учтены при заключении договора, тогда будет указан и прейскурант, и модель, и сроки».

Рассуждал Петров трезво, и у меня даже мысли не мелькнуло, что предо мною самый настоящий аферист. Письмо я подписал, и посетитель исчез.

Объявился Петров месяца через два. Я уже потерял всякую надежду увидеть его снова, как вдруг вечером звонок:

- Здравствуйте, это Петров. Мы хотим завтра приехать и начать монтировать сатураторы. Нам нужно: предоставить на неделю жилье для троих рабочих, выдать 12 квадратных метров листовой стали толщиной 2 миллиметра, и выделить небольшой уголок в цехе металлоконструкций.

- Хорошо, приезжайте. Но меня завтра не будет, обратитесь к моему заместителю Зиновьеву, он будет в курсе.

Рассказал Зиновьеву о приезде, попросил разместить бригаду в заводском общежитии, дать необходимый материал, но не заключать с ними никаких договоров (что-то мне уже тогда показалось подозрительным). Сам я на одни сутки уехал в Москву на совещание в министерстве.

Приехал через день, в среду, иду по цеху металлоконструкций и вижу: сидит группа самых настоящих цыган – грязных, лохматых, все в каких-то обносках. Спрашиваю у начальника цеха Платошкина: «Иван Фролович, чем этот табор у тебя занимается?».

– Не знаю, Зиновьев прислал. По его указанию я выделил им рабочее место, металл, а что делают, не знаю.

Подхожу к «табору»:

Что вы, ребята, здесь делаете?

Сатураторы.

Кто старший?

Отошел, будет через полчаса.

А где Петров?

Петров будет в пятницу.

Все работы прекратите, передайте старшему, чтобы

немедленно пришел ко мне.

Хорошо.

В этот день ко мне никто не пришел. На следующий день я пошел искать «монтажников», но видел только одного, который, завидев меня, метнулся за угол и немедленно скрылся. Платошкину я сказал, чтобы при появлении их в цехе выгнать вон и больше не впускать.

Раньше, в бытность мою заместителем по производству, у меня уже была неприятная история, связанная с цыганами: под видом молдаван-переселенцев группа таборных цыган обманным путем размещала на предприятиях Воронежа заказы на изготовление металлических корыт по себестоимости, а потом сбывала их за баснословные деньги доверчивым руководителям колхозов в виде автопоилок для скота. Когда правоохранительные органы разоблачили аферу, на нескольких руководителей были наложены партийные взыскания, а также денежные начеты в размере разницы между оптовой ценой изделия и его себестоимостью. Мне удалось избегнуть кары, так как цену за корыта мы устанавливали со всеми накладными расходами, и на мольбы просителей «о снижении цены ради жизни их детей» я предложил им для этой цели распродать свои многочисленные золотые украшения, а для получения льгот на цены обратиться в местные органы социального обеспечения. Короче говоря, тогда мне удалось выкрутиться, а вот с Петровым пришлось «пострадать».

Петров появился в пятницу во второй половине дня. Его трудно было узнать, так он преобразился: одет в типичные для цыган лохмотья, весь косматый, небритый, разговаривает с ужасным акцентом:

- Мы работу закончили, все сделали строго, как ты просил, вот акт приемки сатураторов, вот заключение санэпидстанции о пригодности олова для пищевых целей, ты мне должен десять тысяч семьсот рублей.

От такой наглости я опешил, но решил не горячиться:

- Петров, покажи договор между нами, а потом будем говорить, кто кому что должен.

- Начальник! Какой может быть договор у цыган? Ты мне письмо написал – я работал, все выполнил, теперь деньги надо платить, дети у меня голодные! Смотри, вот все документы!