Стали спрашивать – ничего не добились. Поняли только, что здесь нет никакой «химии», готовится «десерт» из местных растений и употребляется здесь уже много лет.

А наши «индусоведы» объяснили мне потом, что это был какой-то слабый наркотик.

* * *

Жизнь «колонистов» в Ранчи мне показалась скучной и неинтересной. «Работа на таком полусонном производстве может нравиться только отъявленным лодырям, - рассказывал мне во время экскурсии по заводу Гайдамака, руководитель советских специалистов, ранее работавший начальником производства на Ново-Краматорском заводе и привыкший к постоянному «напрягу» в работе, - Трудовая и производственная дисциплина среди рабочих на заводе отсутствует, а за ними и наши «размагничиваются». Посуди сам: больше года выполняем пустяковый заказ для Кубы – мостовой кран. И конца не видно. Как заставить? Нужно завод передавать частнику – у него будет порядок! А сейчас почувствовали пролетарии слабину у государства и пользуются, приходят на работу, собираются группами и что-то обсуждают целыми днями, а работают между «собраниями». А зарплату только попробуй задержи!».

Интересно было бы посмотреть, сбылась ли сегодня, спустя более 40 лет, идея Гайдамаки, неугомонного труженика и организатора производства?

А жены «колонистов» жили еще бесцветнее: замкнутое пространство поселения накладывало отпечаток на бытие. Хорошо, если дети с тобой, хоть есть, чем заняться. А если нет – бассейн, чтение в гамаке, ожидание супруга с работы. От скуки ходят по очереди друг к другу пить кофе – так и коротают время.

У «наших» (воронежских) женщин быт был еще скучнее: мужья в постоянных разъездах, телевизора в Ранчи нет, в город не выйдешь - с ума можно сойти. И сходили. Я, когда встретились, не мог узнать жену заводского специалиста Матросова: кожа – цвета черного шоколада, только зубы и белки глаз – ослепительно белые, почти синие. Я даже подумал, что это за индуска в белом сари крутится между нашими? Оказалось, что уже скоро год, как она целыми днями просиживает у бассейна и загорает. Добилась, конечно, нужного результата – кожа, как у нигерийки, - но ведь тропическое солнце, как заметили еще англичане, вредно для белого человека. И сколько человек поплатились здоровьем, не признавая этой простой истины…

У специалистов наших была серьезная проблема – с питанием, особенно, когда они выезжали на угольный карьер. Общественного питания там, как правило, не было, а если и было, то пользоваться им мог только человек «с акульим» желудком, который может переваривать все без исключения. Поэтому, отправляясь в командировку, они запасались консервами, сухарями, концентратами и затем готовили нехитрую еду на спиртовке.

Однажды мы поехали на нашем УАЗике на экскурсию по окрестностям Ранчи: обычный ландшафт, глаз положить не на что, в лучшем случае небольшие группки деревьев. «Экскурсоводы» предложили проехать к заведению, единственному на всю округу, в котором они обычно пьют кофе. Ехать пришлось километров 30. Место относительно живописное: большие валуны, деревья с редкой листвой, ручеек между ними. На берегу группа девочек, потом узнали – учащихся местной школы, опустили босые ноги в воду, «кайфуют».

Подъехали к цели путешествия, видим: отполированный каменный стол диаметром метра два, прямо на столе сидят четверо мужчин, с азартом играют в карты. Увидев наш автомобиль, вскочили из-за стола, радостно приветствуя – признали, очевидно, постоянных клиентов. Я обратил внимание на небольшую деталь: когда «картежники» сидели на столе, они расправили свои скудные одежды так, чтобы можно было полностью обнаженным местом (белья у них никакого, естественно, не было) сидеть на прохладной плите и наслаждаться в полной мере.

Николай, видимо, хорошо ориентировавшийся в обстановке, заказал всем кофе. Хозяева засуетились. Один побежал к ручью полоскать чашки-ложки, другой смахнул ладонью мусор и убрал со стола карты (судя по степени их замусоленности, колодой интенсивно пользовались еще со времен императора Акбара), третий начал расставлять «стулья» (большей частью ящики), а четвертый нырнул в небольшую пещеру, находившуюся рядом со столом на склоне холма.

Я понял, что это их кухня и решил полюбопытствовать, что она из себя представляет. Это был небольшой грот в обычном грунте, настолько низкий, что человек даже среднего роста не мог в нем выпрямиться. В углу находилось некое подобие стола, на котором, приглядевшись, можно было рассмотреть примус с кофейником и ведро с водой, а в другом углу была свалена груда лохмотьев, служившая, очевидно, постелью для одного-двух человек. Вот и вся обстановка.

У персонала «мини-кафе» было четкое разделение труда: «дежурный по кухне» раскочегарил примус, и через какую-то минуту поставил кофейник с кипятком на парадный стол. К этому же моменту были готовы и чашки: их принес после мытья в ручье «дежурный по мойке», удерживая за внутреннюю поверхность ловким, но антисанитарным приемом. «Дежурный по столу» выставил блюдце с сахаром, насыпал в чашки растворимый кофе и залил его кипятком.

Четвертый член обслуживающей бригады, наиболее важный на вид, исполнял роль метрдотеля: он вначале вел «светскую беседу» с Николаем Бирюковым, а потом пригласил всех посетителей «откушать» кофе, накладывая сахар по вкусу.

Наученный горьким опытом Кхаджурахо, я от кофе отказался. Спутники же мои пили кофе, демонстрируя блаженство на лицах, и уверяли меня, что условия здесь на голову выше, чем в подобных заведениях на угольных разрезах.

* * *

Я любил заглядывать на «блошиные рынки» в разных городах Индии. Каких здесь только безделиц не найдешь! И старые медные лампы, и кинжалы, и статуэтки индийских божеств из сандалового дерева, и многое-многое другое. Заглянули мы и на рынок в Ранчи. Только вышли из машины, к нам подскочил местный офеня и стал предлагать товары, разложенные на лотке: платки, бусы, броши, ножи, гребни…Я обратил внимание на кожаную ленту, сложенную рулоном, и зачем-то поинтересовался, что это такое? Продавец стал с воодушевлением рассказывать, что это ремень (пряжка продается отдельно, по вкусу покупателя), изготовлен из кожи выделанной натуральной кобры, предохраняет хозяина от каких-то страшных болезней, стоит всего 20 рупий…

Мне уже рассказали, что на рынках Индии можно торговаться и даже необходимо (продавец в расчете на предстоящий торг для начала завышает в 2-3 раза цены на свой товар), поэтому я с небрежным видом знатока отрубил: «Семь!».

Мы пошли осматривать торговые ряды, покупали что-то из мелочей. За время этой прогулки офеня несколько раз появлялся перед нами и каждый раз снижал цену на злополучный ремень: восемнадцать, пятнадцать, двенадцать, десять… Я отказывался и уже пожалел: «И зачем только я предложил ему цену?». Наконец, когда мы уже садились в машину, офеня выпалил: «Семь!». Пришлось оплатить сувенир (уговор ведь!) и везти его домой.

История «кобры с блошиного рынка» имеет продолжение. Когда я по возвращении домой разворачивал покупки, дошла очередь и до ремня. Узнав, что это кожа змеи, Алла категорически заявила, что в доме этому сувениру не место, и его нужно немедленно вынести на помойку. После небольших споров ремень был завернут в несколько слоев полиэтилена и засунут в дальний угол на антресолях.

Много лет спустя, будучи уже пенсионером, я разбирал этот угол и натолкнулся на тот самый индийский сувенир. Заметил, что к старости становлюсь сентиментальным, и меня трогает иногда такая несущественная мелочь, которую раньше и не заметил бы никогда. Наверно, такие же чувства возникли и у Блока, когда он сочинил:

Случайно на ноже карманном

Найдешь пылинку дальних стран -

И мир опять предстанет странным,

Закутанным в цветной туман.

Но так здорово выражаться сам я не умею, могу только цитировать. Находка напомнила мне о том странном «золотом времени», когда считаешь, что оно будет длиться вечно, и ни о чем не задумываешься. А сегодня пришлось констатировать, что мне уже никогда щеголять в кобре не придется из-за ее несоразмерности с моей «талией». (Надо было купить, как минимум, два ремня, чтобы их соединить). Пришлось вздохнуть (как молоды мы были! - всего под 40), завернуть кобру покрепче и подальше задвинуть на антресоль – пусть ожидает своего часа.