Выпил я одну таблетку, и – о, чудо! - все буквально как рукой сняло: внутри что-то зашипело, весь дискомфорт пропал. Вторую таблетку я выпил через три часа и окончательно стал «ГТО» - был такой в наши школьные годы значок «Готов к труду и обороне».

* * *

Индия – страна контрастов, но не только имущественных, но и нравственных, где контрасты иногда переходят в парадоксы. Например, здесь развит культ любовных отношений, но супружеские измены крайне редки, общество в целом моногамно. Люди сплошь и рядом умирают от голода, а воровства практически не бывает; честность настолько обыденна, что не считается даже элементарной добродетелью. Расскажу случай для иллюстрации.

Мы отправлялись в Дели с железнодорожного вокзала Калькутты. Только приехали на привокзальную площадь, нас немедленно обступили носильщики в красных чалмах (это униформа), наперебой предлагая свои услуги. Из этой оравы Кхемка быстро отобрал нужное количество по числу мест нашей ручной клади, и невостребованные безропотно удалились. В Индии для белого человека считается верхом неприличия, если он что-то несет в своих руках, и поэтому все наши вещи, даже небольшие, были разобраны носильщиками. Кхемка назвал им номер вагона, все дружно закивали головами и скрылись в толпе по направлению перрона.

Мы остались без багажа и недоуменно переглядывались. Кхемка пояснил, что отправление поезда задерживается на час, и мы можем сходить в ресторан. О вещах беспокоиться не стоит, с ними будет все в порядке: вокзальный носильщик в Калькутте обязан внести вещи в вагон и поставить их на пассажирское место. А если час-другой ему приходится подождать, то это его проблема, ничего не поделаешь. При этом сохранность вещей гарантируется. Как мы поняли Кхемку, оказанием вокзальных «носильных» услуг занимается закрытая каста, которая в случае какого-либо инцидента так разберется с нарушителем, что тому мало не покажется.

И действительно, когда через час мы подошли к месту стоянки нашего вагона (состав еще так и не был подан), знакомые чемоданы стояли на перроне, а возле них, расстелив свои красные чалмы и свернувшись «калачиками», спокойно расположилась вся братия, которая не обращала никакого внимания на толпу снующих вокруг пассажиров.

Когда состав был подан, носильщики занесли вещи, получили плату (буквально копейки) и только тогда удалились, поблагодарив Кхемку так страстно, будто он их спас от ужасной смерти.

Удивительно, но все было в полнейшем порядке!

Сравнительно недавно (в начале 2010 года) я невольно припомнил свои индийские впечатления, когда на каком-то московском телевизионном канале была показана информация о том, что в аэропорту «Домодедово» арестована группа работников, которая вскрывала чемоданы, сданные пассажирами в багаж, и беззастенчиво грабила их.

Сравните: там – полуголодные, но честные до святости – и у нас… парадокс! Тоже «каста!».

* * *

Несколько дней индийского путешествия я провел в городе Ранчи. Здесь находилось представительство нашего завода в Индии: 4 специалиста с женами и детьми дошкольного возраста. Занимались специалисты монтажом буровых станков, их профилактикой и обучением обслуживающего персонала. Они жили в «русской колонии» - небольшом огороженном поселке совместно с другими советскими семьями (всего советских было около двухсот человек), командированными для работы на машиностроительном заводе, построенном в Ранчи при содействии СССР.

В поселке были все условия для нормального проживания: просторные квартиры со всеми удобствами, плавательный бассейн, спортивные сооружения, некое подобие клуба, магазин.

В Ранчи я приехал очень поздно и после коротких разговоров и вручения землякам посылок от родных и близких лег спать в апартаментах на кровати, где за несколько дней до моего приезда отдыхал наш Председатель Совета министров А.Н. Косыгин. Мне рассказали, что ему так понравилось в Ранчи, что он не поехал в отведенную ему резиденцию, а остался ночевать здесь.

Утром я проснулся довольно рано. Разбудил меня какой-то шорох, похожий на мышиное шуршание, только слишком нервное или прерывистое – не знаю, как поточнее выразиться. Потом увидел: по стене короткими перебежками мчится крупная ящерица, сантиметров 25 – побежит, остановится, покрутит головой и дальше. Подбежала к окну, перебежала его прямо по стеклу, будто никакого стекла там и не было, потом метнулась по потолку и спряталась за шкафом.

Признаюсь, мне стало не по себе. Выручили меня «аборигены». В разгар моих переживаний тихонько открывается дверь, и в комнату просовываются две белокурые детские мордашки: «А кто это к нам приехал?» - ну прямо крестьянские дети у Некрасова. Оказалось, наши местные ребятишки, лет по 5-6, смелые и разговорчивые. Познакомились. Я пожаловался на потревожившее меня существо. Ребята меня сразу начали успокаивать: «Да не бойтесь! Это геккон! Он кушает только мух и пауков, а человека ни за что не тронет!». После такого авторитетного заявления тревожиться я перестал, а геккон бесследно исчез (уборщица пообещала его разыскать и выселить).

Потом пришел Николай Бирюков, спокойный и рассудительный мастер, специалист экстра-класса по буровым станкам, и мы составили программу моего пребывания в Ранчи. Были запланированы встречи с руководством угольных предприятий, посещение завода.

«Наши» почти постоянно находились в разъездах на предприятиях угольной корпорации, но к моему приезду собрались все. Приехал повидаться даже Виктор Николаевич Маслов, ранее сменивший меня в Воронеже на посту зама по производству, а затем командированный в Индию для работы в качестве советника на машиностроительном заводе в Дургапуре, построенном неподалеку от Ранчи также при содействии СССР.

Виктор рассказывал много интересного о жизни в Индии. Рассказал, например, такую необычную историю: когда заканчивалось строительство завода в Дургапуре, перед организаторами остро встал вопрос: где взять рабочих? Их по всей округе не было ни одного!

Индира Ганди приняла решение: открыть курсы (от трех до шести месяцев) и на время обучения платить заработную плату, ожидаемую после завершения учебы. От желающих учиться отбоя не было, и в результате создаваемое производство было укомплектовано кадрами. Начали потихоньку работать, но неожиданно профсоюзы «подали идею» рабочим: «Когда вы учились, то ничего не делали, а деньги получали. А теперь вас заставляют работать за те же деньги – не выйдет! Требуем увеличить зарплату в два раза!». Начались акции протеста, забастовки, Индира сдалась, и зарплата была увеличена, но не в 2 раза, а на 40-50 процентов.

Успокоились, начали вроде работать.

«Но однажды иду по цеху – рассказывает Виктор – подхожу к расточному станку, на котором работал мой новый знакомый Рашма, и вижу, что вместо него протирает станок кто-то другой. Спрашиваю – где Рашма? – Его нет, и не скоро будет!».

Потом выяснилось, что Рашма на свое рабочее место поставил постороннего человека, совершенно необученного, рассказал и показал, что мог, и оставил работать, пообещав ему зарплату, равную только что завоеванной надбавке. Теперь Рашма стал работодателем! И такое же явление было обнаружено и на других рабочих местах!

Вот такое удивительное проявление человеческой морали: симбиоз филантропии и честолюбия!

Хотя чему удивляться? У нас в СССР были факты и покруче.

За несколько лет до описываемых событий наш Главк проводил совещание на самом малом заводе отрасли, находившемся в столице Южной Осетии - городе Цхинвали (сегодня это Цхинвал, а до этого – Сталинири). В городе было два завода: тяжелого машиностроения и электротехнический. Оба приблизительно одинаковые по численности – около 400 трудящихся. По окончании совещания на традиционном для Кавказа заключительном ужине директор завода Кочиев (там все директора носили такую фамилию, хотя менялись достаточно часто) доверительно сообщил нам, что численность персонала у него не 400, а 800 человек, и так же обстоят дела у его соседа. И каждый работник числится на двух предприятиях, но по факту трудится на одном, а зарплату получает на двух.