Как мне показалось, все мы им по-хорошему позавидовали.

Хотелось бы остановиться, посмотреть на американцев поближе, побыть немного среди них, но ритм поездки, заданный программой Михаила Тимофеевича, не давал для этого никакой возможности: «Только вперед! И бегом!».

* * *

В Штатах меня сильно зацепила еще одна новинка, которую удалось подсмотреть в одном из частных гаражей: индивидуальное транспортное средство, внешне похожее на мотороллер, но только стоящее на лыжах. Хозяин гаража рассказал, что вот уже который зимний сезон жители США и Канады поголовно увлекаются новым изобретением – моторизированным средством передвижения по снежной целине, так называемым «Moto-ski», что дословно переводится как мотолыжи. В Америке быстро возникла индустрия нового изделия: несколько предприятий освоили выпуск и изготавливают их около миллиона штук в год, издается специальный ежемесячный журнал такого же наименования.

Мне подумалось, что такие мотолыжи в условиях нашего сурового климата могли бы стать незаменимым средством передвижения, и не только на отдыхе. Один экземпляр журнала я привез домой и начал поиск. Оказалось, специалисты НАМИ об этой технической новинке (русское название «мотонарты») хорошо знают, уже разработали рабочие чертежи, изготовили несколько опытных экземпляров и провели успешные испытания в условиях нашего Крайнего Севера.

Снят даже небольшой фильм, демонстрирующий простоту и привлекательность изделия: десятилетний якутский мальчик без какой-либо специальной подготовки садится за руль, с изумленной физиономией под восторженные возгласы своих родственников показывает высший пилотаж вождения и наглядно доказывает преимущества моторизированной техники перед собачьей упряжкой. Но изготавливать мотонарты никто из министерств не торопился (к новому мы были не предрасположены в принципе).

Воодушевленный фильмом, я выпросил в НАМИ комплект чертежей и привез их на завод в надежде решить в то время для нас серьезнейшую проблему – проблему производства товаров народного потребления.

Это была важнейшая номенклатура государственного плана, которая предусматривалась для каждого предприятия и за которую с начальства спрашивали со всей строгостью. Освоив производство мотонарт, мы смогли бы на несколько лет эту проблему на заводе ликвидировать.

У нас имелись необходимые производственные площади, в техническом плане новое изделие не создавало трудностей, но камнем преткновения для нас стала комплектация.

Для мотонарт нужны были двигатели, выпускаемые оборонной промышленностью. Вначале оборонщики согласились с поставками, но затем под благовидным предлогом отказали, решив, мне кажется, что идею мотонарт стоит реализовать у себя (у них ведь тоже было задание по выпуску ширпотреба!). Так оно и получилось, и вскоре в оборонном комплексе началось производство снегоходов «Буран», а мы «остались с носом».

Мы, конечно, поторопились, когда пошли напрямую к оборонщикам согласовывать двигатели. Позднее я понял, что нужно было сперва подготовить небольшой организующий документ, например, протокол совещания в Госплане СССР, где давались бы общие рекомендации по поставкам двигателей. Тогда можно было бы начинать работы, а так пришлось их свернуть.

Была с моей стороны еще одна попытка изготовить мотонарты на нашем заводе: я вручил чертежи председателю совета молодых специалистов (в 1972 году их было у нас около 50 человек) с предложением изготовить 8-10 штук своими силами с помощью администрации и потом организовать кружок по коллективному использованию (нечто вроде клуба). Молодежь с энтузиазмом ухватилась за идею, начали даже что-то варить, точить, собирать.

К сожалению, наиболее активные энтузиасты вскоре повзрослели, зимы в Воронеже стали бесснежными, и производство мотонарт на нашем заводе прекратилось, не начавшись.

Осталось лишь чувство некоторой удовлетворенности от сознания того, что наша поездка в Штаты дала пусть и совсем незначительный, но толчок к производству в Союзе новой, очень нужной в народном хозяйстве продукции.

* * *

Увидев много интересного и поучительного, мы покидали Штаты со сложными впечатлениями. Много раз я пытался поточнее сформулировать свои чувства и понял, что не смогу это сделать лучше, чем сделали в свое время классики нашего юмора Ильф и Петров. Заканчивая свою книжку «Одноэтажная Америка», на последних ее страницах они так подвели итоги своего пребывания в Штатах, цитирую:

«Что можно сказать об Америке, которая одновременно ужасает и восхищает, вызывает жалость и дает примеры, достойные подражания, о стране богатой, нищей, талантливой и бездарной?

Мы можем сказать честно, положа руку на сердце: эту страну интересно наблюдать, но жить в ней не хочется».

Точнее, по моему, не скажешь.

Глава 43. Служба главного инженера

Работа главного инженера была намного сложнее моей прежней, когда я был заместителем директора по производству. Раньше мне было предельно просто: нужно было постоянно отвечать на единственный вопрос: «Что делать?». Главный инженер должен задавать этот вопрос в первую очередь самому себе, да еще и отвечать на него: «Как делать?», а это, как говорили незабвенные одесситы, «есть две большие разницы».

В производстве своя специфика: малейшее упущение завтра же отразится на плане, но если «сачкуют» службы главного инженера – со временем наступает катастрофа.

При Мачуле у нас подобралась в основном молодая команда: 40-летний считался уже стариком, поэтому «сачковать» не приходилось, да и никто и не пытался. Важно было увлечься какой-либо идеей.

На заводе у нас главным заводилой всех начинаний стал главный технолог Николай Сергеевич Карих, пришедший к нам с Щигровского завода. У него всегда была масса толковых идей: то по реорганизации метизного участка, то по обработке гидравлики, то еще по чему-нибудь важному и нужному. Надо отдать ему должное, он обязательно все доводил до конца и никогда не бросал начатое. Была, правда, у него черта, с которой я сперва долго не мог примириться: Николай увлекался, как я называл это, «личным творчеством». Бывало – ищешь Кариха, а он засучил рукава и копается в приспособлении: «Не получается у меня что-то!».

На посту главного технолога Карих сменил Герша Абрамовича Топа, грамотнейшего инженера и прекрасного специалиста своего дела, но весьма преклонного возраста.

С Топом мы имели «ту еще» историю. Вначале весь завод переполошил сын Топа, Аркадий, удивительно работящий и толковый начальник техбюро крупнейшего механического цеха: он неожиданно для всех развелся с женой, с которой, по всем признакам, жил очень дружно. Ситуация прояснилась, когда Топ-отец принес заявление с просьбой уволить его по собственному желанию и прекратить членство в КПСС. Причина – намерение переехать вместе с сыном на постоянное жительство в США.

Топ показал мне официальную бумагу, подписанную Госсекретарем США Генри Киссинджером и послом СССР в этой стране Анатолием Добрыниным и уведомляющую о том, что Г.А. Топ в связи со смертью своего родного брата вступает в наследство (жилой дом в Сан-Франциско и какие-то непомерные деньги), и что при желании он с ближайшими родственниками может в любой момент приехать туда на постоянное жительство.

Топ рассказал, что они с сыном решили ехать, чтобы хоть немного пожить «богатыми людьми» (невестка ехать наотрез отказалась, потому и потребовался развод).

Что я мог ему предложить взамен? Ничего. Пришлось безоговорочно отпускать.

Сложнее всего пришлось секретарю нашей парторганизации технических отделов, Петру Николаевичу Варламову, бывшему фронтовику, политруку пехотной роты, страстному профессионалу своего дела: «Какой позор! Какое пятно на нашу парторганизацию, на наш завод! Мы должны любой ценой предотвратить его отъезд!» - так он восклицал, когда узнал о случившемся. Я его немного успокоил, предложил поручить вести собрание мне.