Сенник, как и пообещал, стал периодически присылать информацию о работе станка, и по полученным сведениям тот показал чудеса долговечности: после напряженной работы в Швеции он проработал еще почти тройной срок без капитального ремонта!

Вот что такое качество! (К сожалению, мы так и не научились работать качественно для самих себя).

* * *

Производство комбайнов было остановлено, но производство сельскохозяйственной техники продолжалось: нам немедленно «заткнули дыру» в программе и поручили выпускать зернотуковые сеялки СУК-24 (появилась мода при посеве зерновых культур одновременно вносить в почву и удобрения). Опять широкая кооперация, опять изготовление и монтаж огромного количества «нестандартки» и опять конвейерная сборка.

Шел 1965 год. Экономика государства подвергалась коренной реорганизации: Совнархозы были ликвидированы - рановато, как многие считают, они могли решить еще много насущных проблем. Например, такую важнейшую проблему, как абсурдное деление нашей экономики по национальному принципу. Ну, какой смысл, спрашивается, в составе России иметь … национальных образований? Чтобы гарантированно обеспечить всестороннее развитие национальных меньшинств? – Весьма сомнительны и цель, и способ ее достижения!

Искусственно созданные национальные границы в экономике государства автоматически приводят, в частности, к процветанию уродливого принципа соответствующего подбора и расстановки руководящих кадров любых уровней в автономии. Деловые качества кандидата становятся не первостепенными, а это ведет к самому страшному виду коррупции – коррупции на клановой основе. Кроме того, выстраивание «национального забора» создает хорошую почву для появления в богатых регионах эгоистичных настроений о самостоятельном использовании местных природных ресурсов, вплоть до требований предоставления полного суверенитета.

Международный опыт свидетельствует, что выделение в государстве национальных автономий всегда приводит к ненужной социальной напряженности и даже к трагедии. Национальная автономия допустима лишь в культурной сфере – литература, театр, музыка, обычаи и т.д., а в экономических взаимоотношениях между людьми сортировка их по национальным признакам лишь тормозит развитие общества. Но подмечено, что история не терпит сослагательного наклонения: Совнархозы канули в Лету, а с ними и надежды на благополучное решение национального вопроса. Осталось только мечтать: «Вот если бы …».

Были организованы министерства, а с ними началась отраслевая специализация народного хозяйства.

Стране нужны были горные машины, мощностей по их производству было недостаточно, поэтому после выпуска 18 тысяч сеялок их изготовление было прекращено, и на заводе началось «перманентное» строительство, растянувшееся более, чем на 20 лет.

Первым крупным строительным объектом был цех металлоконструкций, в котором помимо изготовления сварных узлов предусматривалась сборка буровых станков. Для этих целей в корпусе было предусмотрено строительство двух пролетов шириной 32 метра с кранами грузоподъемностью 50 тонн. Цех строился долго: финансировался он «по капле», а строители даже небольшие планы выполняли с отставанием.

* * *

Но капитальным строительством мне пришлось вплотную заниматься позднее, а до этого почти пять лет я был заместителем директора по производству. Попал я на эту должность совершенно неожиданно. В 1965-66 годах производственные показатели у завода были, мягко говоря, неудовлетворительными. Этому было много причин, а в том числе – чехарда в руководстве производством: тот руководитель оказался больным, тот был лентяем, тот - пьяницей …

Летом 1966 года на завод «проводить разборки» приехал начальник нашего Главка Вадим Петрович Герасимов, крупный хозяйственник и организатор производства. До Министерства тяжелого машиностроения СССР он работал заместителем председателя Кемеровского Совнархоза и был председателем комиссии по его ликвидации. Как он говорил, «засиделся на финише» и упустил момент со своим назначением – ему досталось руководить Главным управлением горного машиностроения - самым маленьким в Минтяжмаше, чем он был недоволен. (Впоследствии ВП работал заместителем министра угольной промышленности СССР, руководил угольным машиностроением).

ВП сразу увидел одну из причин производственной «лихорадки» - нестабильность в руководстве производственной службой, и посчитал ее главной. Он предложил Хрустачеву, как тот потом мне рассказывал: «Ты мне среди своих инженеров найди молодого парня, чтобы не было и 30 лет, не увлекался водкой, любил свою семью, но мог на время забыть о ней и отдаться работе. Я его проинструктирую, и ты увидишь, что хуже, чем есть, не будет».

На следующий день под вечер, когда я был на монтаже выбивной решетки в литейном цехе, прибегает гонец: «К директору!».

Пришел. В приемной спрашиваю у Ольги Львовны (легендарный секретарь директора) о причинах вызова – та недоуменно жмет плечами, что на нее было совсем не похоже – она всегда все знала.

Вхожу. В кабинете сидит Хрустачев на своем месте, а за приставным столом - крепкий солидного вида мужчина, по всему видно - начальник, как оказалось, Герасимов (раньше я его никогда не видел). Говорит с украинским акцентом:

- Сидай. Расскажи о себе все: где родился, кто родители, чему научился, чем занимаешься? Слушаю тебя.

От такого поворота событий я сперва обалдел, лихорадочно соображая, к чему бы это все. Потом успокоился и рассказал коротко о себе.

ВП слушал внимательно, не перебивал, спросил о чем-то второстепенном, а потом: «Ну, достаточно. Как, Леонид Николаевич, хватит? – тот согласно развел руками – Читай!» - и переворачивает лежащий перед ним лист (я еще до начала разговора отметил, что на обороте имеется какой-то текст).

Читаю: на бланке Министерства напечатан Приказ Главка о моем назначении заместителем директора по производству и подпись фиолетовыми чернилами – В. Герасимов.

Я, что называется, чуть со стула не свалился, робко попытался возразить: «Да я еще не вышел из комсомольского возраста… У меня опыта нет …», и проч.

В ответ мне было сказано: «Научим… Поддержим…А что молод, так этот недостаток проходит быстро. Сейчас мы поедем «обмоем» твою должность, и мне надо на поезд. А ты давай, завтра с утра приступай к работе. Хорошо изучи Новочеркасский метод планирования, опыт Донецкого завода имени ЛКСМУ, и вперед, за орденами!».

Призыв ВП оказался пророческим: впоследствии по итогам пятилетки меня наградили орденом «Знак почета». Но это было значительно позже, а до этого предстояли долгие пять лет изнурительного, однообразного, я бы сказал, совершенно неквалифицированного труда, где спокойно можно забыть обо всем, чему учат в высшей школе.

Требуется, конечно, кое-что соображать: правильно спланировать, всем раздать необходимые задания, ничего не забывать и потом требовать, требовать, требовать…. А при этом не забывать поощрять отличившихся и взыскивать за ошибки. Этому не учат в школе, это называется опыт, а он приходит с возрастом.

Первое время я не знал, за что хвататься, и метался: изучал Новочеркасский метод, ездил в Донецк, наконец мы остановились на собственном методе «непрерывного квартала». Несколько раз меняли технологическую специализацию в цехах – помашинную на подетальную и обратно.

Хрустачев предоставил мне полную свободу действий, и у меня, стыдно вспоминать, начались перегибы: совещания шли непрерывно, не хватало даже времени их проводить, и однажды я додумался начинать их в 6 утра.

Но однажды Хрустачев очень деликатно (и я ему благодарен за это) убедил меня прекратить эту практику.

Он выбрал удобный случай и сообщил мне мудрость: «Скажите, на Ваш взгляд, что должно быть главной целью у каждого руководителя? Если судить по Вашему поведению – ни за что не сможете догадаться. Главная задача, которую должен в идеале преследовать каждый начальник – ничего не делать. Решить эту задачу неимоверно трудно, может быть, даже и невыполнимо, но стремиться к этому необходимо. Для этого требуется больше доверять подчиненным, делегировать максимум своих функций, обеспечить ясность задач, а потом контролировать – это надо стараться делать денно и нощно!