Мы долго беседовали с Хрустачевым в тот день, и я лишний раз понял, какая она сложная - наука управлять.
Хрустачев мне растолковывал: «Понимаете, руководитель не только должен быть компетентен, но еще и быть артистом: на него постоянно смотрят сотни, а иногда и тысячи глаз. И многое зависит от того, как он входит, как идет, как общается, как говорит. Руководителю нельзя быть робким – прятаться за спины на людях, его походка должна быть уверенной, голос и интонация – убедительными, говорить нужно кратко, причем стараться только по существу».
Впоследствии я убедился, насколько прав был ЛН. Взять, например, нынешних публичных людей разных поколений – Лужкова, Путина. Их объединяет умение вести себя, говорить, общаться и т.д. – от этого их авторитет и популярность только выигрывают. К сожалению, сплошь и рядом так случается, что, попадая в «верхний слой», человек приобретает звездную болезнь: становится внешне высокомерным и с виду недоступным. Посмотрите, как он выходит из самолета, с каким важным видом идет (осанка, как у верблюда: грудь – колесом вперед, глаза – в небо). Тот, кто встречается с ним в первый раз, обязательно насторожится, (не оперный ли это император?), и первичная репутация сразу оказывается подмоченной.
Кто бы ему соответствующим образом подсказал, как это сделал мне когда-то Хрустачев?
* * *
Мое становление как руководителя происходило не всегда гладко, случались и досадные курьезы. Расскажу об одном из первых:
В конце 60-х годов заводу был выдан заказ на поставку Магнитке 130 циркуляционных вентиляторов для особо важной стройки, включенной в перечень пусковых объектов года, прокатного стана 2500. Вентиляторы предназначались для отжига рулонной стали в среде инертного газа, и без них выпуск тонкого листа был невозможен. Особенностью конструкции была чаша вентилятора - огромное «блюдце» диаметром более трех метров из листовой нержавеющей стали толщиной около 40 миллиметров. Изготовить заготовку для «блюдца» (прокатать нержавеющую сталь необходимой толщины и отштамповать ее на уникальном по мощности прессе) в Союзе мог только Ижорский завод. Мы своевременно разместили заказ, и стали ждать – «молчок». Послали напоминание - опять «молчок». Короче, поставка вентиляторов была сорвана.
По итогам работы в I квартале созывается Коллегия Минтяжмаша, в числе рассматриваемых вопросов – выполнение графика пусковых. Тема полностью моя, меня и командировали. Приехал, дождался вопроса. Докладывает начальник производственного управления Министерства: все выполнено, кроме вентиляторов для Магнитки по вине Воронежа, который поставки полностью сорвал.
Меня вызывают на трибуну. Спокойно докладываю: «Да, график сорван. Но виновники не мы, а …». И начинаю рассказывать, как говорится, «бабушкины сказки», показывать договоры, телеграммы…
Жигалин (наш министр) обращается к Залбштейну (начальнику Производственного управления):
- Александр Осипович, Вы в курсе?
- В первый раз слышу.
- Попрошу Вас, разберитесь и примите меры. Если потребуется - накажите виновных.
И Коллегия закончилась.
Заходим к Залбштейну (здоровенный мужчина с громовым голосом – сегодня таких что-то не видно). Спокойно посмотрел мои бумаги, спокойно позвонил в Ижору, договорился там обо всем, продемонстрировав потрясающую осведомленность о загрузке уникального пресса и рассказал, что надо сделать. Потом начал меня «прорабатывать»:
- Ну, кто так себя ведет? Ты давно должен был зайти ко мне, сказать, что приехал знакомиться новый замдиректора из Воронежа, вытащил бы бутылку коньяку, а я бы достал лимон, мы бы познакомились и все вопросы решили. А ты молчал–молчал, потом вылез на трибуну и стал поливать меня помоями. Как тебе только не стыдно!
Я схватился за портфель:
-У меня есть коньяк!
-Не-е-ет, милый, с такими, как ты, я коньяк пить не хочу, да и не буду. Иди, организуй вентиляторы, заработай авторитет, потом приходи, и мы продолжим разговор. Наказывать тебя, «салагу», сейчас не стоит, а повторится – башку откручу.
Прошло с той поры «сто лет», давно нет Залбштейна (мамонты вымерли), а его назидание, что в производстве необходимо быть всегда порядочным и ни при каких обстоятельствах не врать и не подставлять коллег (тем более старших по положению), мне запомнился крепко.
Глава 41. 1971 год. Кадровые перестановки на заводе
В 1971 году главному инженеру нашего завода Израилю Яковлевичу Хигеру исполнилось 60 лет. Это был грамотный специалист, с большим опытом организации производства, порядочный человек. Благодаря его опыту на заводе были организованы несколько прогрессивных производств и изменена структура основных цехов.
ИЯ был привлекательным и в неформальном отношении: несмотря на сравнительно преклонный возраст, он всегда участвовал во всех мероприятиях, проводимых нами, 30-40-летними производственниками, отличался отменным аппетитом и готовностью общения с молодежью. К сожалению, незадолго до 60-летия он упал, сильно ушибся и страдал головными болями, по этой причине сразу же, как только достиг требуемого возраста, ушел на пенсию.
Встал вопрос: кто займет его место?
Хрустачев не думал долго и предложил мою кандидатуру. Сам без шума согласовал ее в парткоме, райкоме, обкоме, Министерстве и, везде получив «добро», поставил меня перед фактом. Я немного посоветовался с близкими по работе людьми и с домашними и согласился.
Как только я получил назначение, на меня «навалилось» со всех сторон.
Во-первых, отошел от дел Хрустачев: у него обнаружили рак кожи, он стал серьезно лечиться и ровно год, до мая 1972 года, практически на работе не был.
Во-вторых, у нас забрали и перевели в Новочеркасск замдиректора по экономике Василия Сидоровича Нечипуренко - человека необычной судьбы (хватило бы не на один современный «мыльный» телесериал) и большого экономического опыта, которого в первое время нам очень сильно не хватало.
Затем с инфарктом свалился Ахенбах Игорь Александрович, замдиректора по капстроительству – его вопросов я до этого никогда не касался, и стало неимоверно тяжело.
«Доконал» меня Николай Филиппович Болгов, заместитель директора по снабжению, который за год до того объявил всенародно, что он уйдет на пенсию по возрасту точно в срок. НФ до работы на заводе возглавлял группу металла в Управлении снабжения Совнархоза ЦЧЭР и имел среди снабженцев пяти областей настолько «продуктивные» связи, что страшно было представить, как нам предстоит жить без них.
Если добавить к этому, что и зам по производству был новый, а единственный заместитель главного инженера Горбенко Даниил Григорьевич тяжело заболел, можно представить, как мне было «весело»: с утра до поздней ночи работа напоминала блиц–партию в шахматах: не думать было нельзя, а времени, как правило, не было.
Отчасти облегчило ситуацию назначение заместителем главного инженера Владимира Ивановича Зиновьева, недавнего выпускника Тульского механического института, ранее работавшим на заводе механиком цеха и главным конструктором. Стало полегче. Зиновьев оказался удивительным человеком: внешне очень спокойный, скромный, вдумчивый, рассудительный, казалось сперва, что он и сердиться-то не умеет. На самом деле за внешним его спокойствием скрывалось умение быть выдержанным, сочетающееся с глубоким знанием всех организационных тонкостей машиностроительного производства. ВИ смог освободить меня от массы рутинных дел, связанных с оформлением технической или разрешительной документации, с составлением разного рода планов и прогнозов на перспективу – в таких вопросах он, без преувеличений, был корифей.
Кроме блестящих деловых характеристик, у ВИ было редкое для заводчан умение – он был поэтом, причем неплохим. Все его знали, в первую очередь, как автора популярных у нас текстов песен о заводе, исполнявшихся на мотив известных шлягеров того времени. Например, в феврале 1974 года он на 25-летие нашего завода написал, по сути дела, гимн, у которого был такой припев:
