До настоящего времени я не могу понять, почему так произошло: все были «за», обещали тщательно разобраться, сообщали о практической готовности подписать договор с адвокатской конторой, но ни один директор ничего не сделал. Частично это можно объяснить сложившимся в обществе массовым недоверием к всякого рода финансовым операциям с негосударственными структурами, но чтобы все как один – невероятно. Но факт. Оставалось делать единственный вывод: я агитировал недостаточно, плохо объяснял, мало напоминал.

* * *

Раздосадованный этим обстоятельством, а также учитывая неприятности личного характера, возникшие у президента Союза Волосова по работе, я перешел работать в «Российский союз товаропроизводителей» на должность заместителя руководителя аппарата Союза.

Президент РСТ Николай Иванович Рыжков, бывший председатель Совмина СССР, постоянно был занят своими делами в Государственной Думе, а потом и в Совете Федерации, а повседневную работу в Аппарате осуществлял его руководитель Григорий Петрович Харченко.

Оба они были увлечены идеей подключения РСТ к работе Трехсторонней комиссии, и поручили мне оформление всех необходимых материалов. Для этих целей требовалось перерегистрировать Устав, переоформив РСТ в некоммерческую организацию. С большим трудом мне удалось «провернуть» эти изменения, но по окончании работы я неожиданно услышал от Рыжкова, что его решение о возложении на РСТ функций работодателей было ошибочным, и моя работа проделана напрасно.

Мое мнение было противоположным: защиту интересов работодателей я считал наиболее важной функцией РСТ, а попытки повлиять на экономическую ситуацию в стране путем письменных обращений в федеральные органы государственной власти были, по моему мнению, совершенно непродуктивными.

К примеру, сразу после моего прихода в РСТ мы организовали проведение совещания руководителей российских автозаводов с привлечением иностранных инвесторов по вопросу перспектив развития отрасли. Приняли, считаю, вполне конструктивное решение, включающее 10 первоочередных мер, направили всем: Президенту, в правительство, в Государственную Думу.

Через месяц все поручения по нашим обращениям оказались в моем бывшем министерстве у Митина с Сорокиным, а еще через месяц мы получили ответ, что проблемы всем известны, «спасибо за подсказку». На этом все и закончилось. И никто не удосужился поинтересоваться – а каковы результаты обращения РСТ? Что сделано, что не сделано? Создавалось впечатление, что эта работа никому не нужна.

* * *

В очередной раз мне пришлось поменять службу, и я ушел на «интеллектуальный труд» в государственное учреждение «Государственная дирекция целевой научно-технической программы», находившееся в составе Федерального агентства по науке и инновациям. Работа меня устраивала во всех отношениях: расположена рядом с мэрией в Брюсовом переулке, приятные люди, зарплата вполне терпимая. Мы организовывали проведение экспертизы поступивших на конкурс проектов различных организаций, претендующих на финансирование из федерального бюджета, и подготавливали проекты заключений о победителях.

Все шло хорошо, но неожиданно пришли инспекторы Счетной палаты, и кто-то из них с самого начала проверки сделал замечание, что в нашей конторе «фантастически завышена зарплата». Руководитель нашего учреждения Петров Андрей Николаевич, человек весьма образованный и интеллигентный, чтобы избежать неприятностей, сразу уменьшил зарплату сотрудникам почти вдвое, объявив, что это на 2-3 месяца, пока не закончится проверка, и уговорил проверяющих ничего не отмечать в акте.

В этом была ошибка: следовало отметить в акте имеющиеся некоторые нарушения, что позволило бы потом в мероприятиях по устранению недостатков предусмотреть разработку стимулирующей системы оплаты труда сотрудников и на законном основании восстановить нашу зарплату. А в нынешнем положении увеличивать зарплату было нельзя – такой шаг был бы непременно расценен проверяющими как грубое нарушение служебной этики.

Прошли объявленные 2-3 месяца, затем полгода, потом еще – зарплата остается без изменений. Алла уже начала шутить: «Сознайся, дорогой, может, тебе приходится выплачивать алименты?».

В это время мне предложили аналогичную работу в «конторе», находящейся в системе ГАИ и занимающейся реализацией Федеральной целевой программы «Повышение безопасности дорожного движения России в 2006-2012 годах». Зарплата там была, как до «урезания», и исходя лишь из финансовых соображений, я согласился, но с осадком в душе: до ухода на пенсию, проработав 41 год, я сменил место работы лишь один раз – переехав в Москву, а на старости лет вдруг стал «летуном»: четвертое место работы всего за 6 лет!

Новая работа меня вполне устраивала (правда, принадлежность к полувоенной организации накладывала несколько непривычный отпечаток на взаимоотношения между сотрудниками, но это можно было и не замечать), однако меня крепко подвело собственное здоровье. В конце 2007 года анализ крови вызвал подозрения о наличии нездоровых образований в организме, а потом обследование подозрительных тканей дало окончательный диагноз: рак.

Прописали мне радиотерапию, которая требовала ежедневного посещения клиники в течение длительного времени, и с апреля 2008 года я оставил службу, думаю, окончательно.

Проведенный курс лечения показал удовлетворительные результаты (тьфу-тьфу, постучим по дереву), но, как сказали доктора (а я серьезно стал верить в медицину), радует, что вовремя обнаружили, но успокаиваться нельзя – в любой момент может произойти рецидив.

Так оно впоследствии и случилось. В начале лета 2014 года я проснулся очень рано и почувствовал себя совершенно больным: тяжесть в желудке, тошнота, рвота чем-то черным (будто деготь), при ходьбе «шатает» из стороны в сторону. С трудом добрался до поликлиники, до терапевта. Та, услышав симптомы и померив давление (было всего 80 на 60), вынесла вердикт: у Вас внутреннее кровотечение, уже произошла большая потеря крови, нужна немедленная госпитализация. А дальше произошло все быстро: скорая помощь – ЦКБ – гастроскопия – биопсия, определившая, что у меня язва и рак желудка, а далее операция по удалению его большей части и длительная «посадка» на строгую диету без жирного, острого, соленого, крепкого… Конечно, от таких ограничений удовольствий получаешь мало, зато можно опять радоваться, что повезло дважды: во-первых, рак был обнаружен на самой ранней стадии, а во-вторых, что в ЦКБ я попал к высококлассным специалистам своего дела Виталию Петровичу Башилову и Юрию Викторовичу, хирургам экстра-класса, о которых я вспоминаю со словами благодарности и признательности.

Пока идет все нормально (еще раз тьфу-тьфу и стучим по деревяшке!), и бдительности терять не будем!

Глава 69. Итого

Что мы имеем «итого»? Прожито немало – идет 78-й год. Всю жизнь мне везло: с родителями, с друзьями-приятелями, с учебой, с работой, с сослуживцами, с женой, с детьми и внуками – всегда и во всем выручал меня какой-то ангел-хранитель, который или отводил беду, или подставлял плечо для ее преодоления.

Я воспитан материалистом, но на вопрос «Есть ли Бог на свете?» отвечаю с уверенностью: «Есть!». Кажущийся парадокс объясняется тем, что в отличие от церковников, которые утверждают, что Бог создал человека, я считаю, что Бога создал человек.

Не могу себе представить что где-то на небесах находится старичок, который внимательно наблюдает за всеми нами и потом зовет на свой суд. (По-моему, в это уже никто не верит). Но я убежден, что есть высший разум, который находится вне нашего бытия и сознания, и которым создан весь окружающий мир. Уверен, что с этим разумом человек иногда имеет возможность общаться, а тот иногда может влиять на обстоятельства нашей жизни.

Может быть, правда, это так только кажется? Тогда остается лишь философствовать: ну и что – рак? Рано или поздно все должно непременно кончиться. Конечно, лучше поздно. Но нужно и «меру знать», ведь через средний возраст россиянина я давно перевалил. Я как-то решил сравнить себя в возрастном отношении с портретами знаменитостей, которые постоянно смотрели на нас со страниц учебников, газет, со стен. Заглянул в энциклопедию и отметил: почти все эти бородатые дядьки, которых я еще недавно считал дремучими стариками, оказывается, моложе меня, и некоторые – значительно! «Отец наших идей» Карл Маркс умер в 65 лет, Тургенев – в 65, Достоевский – в 60, Некрасов – в 57, Белинский – в 47, Чехов – в 44 года, и так далее…