Стало совершенно очевидным, что двигаться в поход следует по торопецкому направлению. С этими результатами группа и возвратилась в Ленинград после десятидневной поездки.

Отчет о проделанной работе участники экспедиции сумели подготовить уже через две недели после прибытия. Докладывать должен был Володя Громов. За это время они не раз собирались все вместе. Готовясь к выступлению, Володя старательно проштудировал обширный материал о прошлом и настоящем тех мест, где им довелось побывать. Ведь поездка их, задуманная поначалу как ознакомительная, постепенно превратилась в увлекательное краеведческое путешествие, помогла узнать немало нового и интересного, о чем они раньше имели лишь смутное представление. Всем этим не терпелось поделиться с товарищами.

— Декан дал мне на выступление всего сорок пять минут, — жаловался Громов, — а я меньше, чем в час, не уложусь.

— Сорок пять минут, Володя, срок немалый, — утешал его Георгий Алексеевич. — Надо поджать ряд пунктов, отбросить все второстепенное.

И они вновь садились за доклад.

Незадолго до дня выступления пришло письмо от Шера из Института палеонтологии. В тот же вечер участники похода собрались у Карцева.

— Подумайте только, друзья, полторы тысячи лет назад в краях, которыми мы проезжали, водились лесные лошади. Причем в таком количестве, что на них даже охотились. — И Георгий Алексеевич прочел письмо.

Из Института палеонтологии сообщили, что обнаруженному ими захоронению около полутора тысяч лет. Подобные погребения известны на северо-западе до Селигерской озерно-речной системы и Западной Двины, однако такие вот двойные горшки попадаются в них крайне редко.

— Следовательно, оба заключения сходятся? — торжествовал Громов. — Надо обязательно сказать об этом в докладе.

— И еще не забудьте снимки камней-следовиков, которые прислал Ильин, — добавил Георгий Алексеевич. — Всем будет интересно послушать про них…

Вновь прикидывали возможные варианты маршрута предстоящего похода.

— Перед нами два участка, внушающих опасение, — сказал Саша. — Это разведанная уже речка Сережа и неизвестный еще отрезок пути от Западной Двины до Днепра. Оба они лежат между Новгородом и Смоленском. Я предлагаю построить, как мы и собирались, ушкуи или даже ладьи и плыть до Новгорода, оттуда добраться до Смоленска по железной дороге либо на грузовике и дальше уже спуститься по Днепру до самого Черного моря.

— Ты что же, предлагаешь спасовать перед трудностями и отказаться от первоначального плана? — возмутился Володя. — Нет, так не пойдет. Уж если повторять путь «из варяг в греки», то от начала до конца, по воде и волоком, безо всяких скидок, как Хейердал. Только в этом случае путешествие будет иметь смысл и снятый фильм получится интересным.

Все дружно согласились с Громовым, и предложение Саши было отвергнуто.

В день назначенной встречи институтская аудитория оказалась заполненной до отказа. В первом ряду сидели Георгий Алексеевич и профессор Шаскольский. Многие, кому не хватило стульев, толпились в дверях.

— Наша группа, — волнуясь, начал Громов, — пробыла в поездке десять дней. За это время мы проехали около двух тысяч километров, то есть в среднем делали до двухсот километров в день.

Затем, уже более спокойно, Володя рассказал собравшимся о самой поездке, иллюстрируя свой рассказ рисунками и фотографиями. Древний русский край неповторимой природы, поэтичных легенд и преданий, столько переживший во время войны, край самобытных народных умельцев, трудолюбивых и жизнерадостных людей, безусловно, заслуживает, чтобы по нему проложили новый туристский маршрут.

— Мы считаем, — продолжал Володя, — что наиболее благоприятным временем для похода является начало лета, когда вешняя вода еще достаточно высока и вместе с тем уже довольно тепло. Плыть можно на ушкуях, построенных по древнему образцу. Неразведанный участок пути между Западной Двиной и Днепром, по имеющимся сведениям не таит сколько-нибудь серьезных препятствий и вполне проходим. Таким образом, наш замысел может быть осуществлен. Если, конечно, деканат нам поможет, — закончил Громов прозрачным намеком свое выступление.

Как и следовало ожидать, сразу же посыпались многочисленные вопросы и предложения. Постановили немедленно создать при кафедре физвоспитания секцию водного туризма и разработать маршруты будущих путешествий, включающие в себя исконные голубые дороги наших предков.

Игорь Павлович Шаскольский и Георгий Алексеевич с любопытством наблюдали за всем происходящим.

— А ведь, пожалуй, у них дело пойдет, — заметил Карцев, наклонясь к Игорю Павловичу.

— Еще бы! — откликнулся тот. — Я-то этих ребят знаю. Они своего добьются.

Прошел месяц. Как-то в коридоре Володю окликнул декан факультета и поинтересовался ходом подготовки к предстоящему походу.

— Собираемся на днях в Центральный военно-морской музей: посмотреть устройство ушкуев, — ответил Громов.

— Хорошо. Зайдите потом ко мне. Расскажете, что удалось выяснить.

На другой день Володя разыскал Таню Леонову и Женю Журкина, с которыми условился поехать вместе на Васильевский остров в военно-морской музей.

В музее их принял ученый секретарь Николай Александрович Беспятин.

— Ушкуи? — переспросил он. — Но ведь это, в сущности, те же ладьи, только с некоторыми приспособлениями, придававшими им — повышенную подвижность. Изобретательные мастера прошлого умели соединить в них прочность с легкостью.

— Вот это нам и требуется, — сказал Громов.

— Тогда попытайтесь порыться в нашей библиотеке, может, и отыщете какие-нибудь сведения…

Сведения, однако, оказались довольно скудными. Нигде не было точных данных об устройстве ушкуев. Отмечая высокие мореходные качества этих судов, авторы старинных хроник и летописей в основном описывали отважные походы, которые совершали на них ватаги новгородских ушкуйников к Студеному морю, за Каменный пояс, на Волгу. Упоминались даже вылазки в Балтику.

— Увы, до настоящего времени обнаружить подлинный ушкуй еще не удалось, — объяснил молодым людям сотрудник музейной библиотеки. — На Ладожском озере и на Днепре нашли челны первобытного человека, в Дании — нормандское судно типа шнека. В Бремергафене хранится судно времен Ганзейского союза. А вот ушкуи, видимо, не сохранились.

На улицу вышли расстроенными. Молча прошли мимо горделивых Ростральных колонн на Стрелку Васильевского острова и сели на скамейку.

Позади возвышалась увенчанная белокаменной колоннадой громада старинного здания музея с Нептуном и наядами. Впереди разворачивалась широкая панорама Невы с дворцами и мрачными стенами Петропавловской крепости, устремившей в небо острый шпиль собора. Холодная речная волна тихо набегала на истертые ступени набережной, и быстроходная «Ракета», вспенивая фарватер, прошла вниз по течению. Из-под арки Кировского моста показалась спортивная яхта.

— Что же нам теперь делать? — вздохнула Таня.

— А знаете, мне пришла в голову идея, — сказал Володя, наблюдая за приближающейся яхтой. — Надо посоветоваться в яхт-клубе, может быть, там смогут нам чем-то помочь.

— Верно! — обрадовался Женя. — Как мы сразу не сообразили!

В субботу утром все трое уже катили в автобусе на Крестовский остров. Осенний ветер с Финского залива гнал по небу дождевые тучи. В воздухе носились последние листья, сорванные с голых ветвей. На покрытой барашками темной поверхности Невы уже не видно было ни одной яхты, лишь две «шестерки», соревнуясь в скорости, уходили к заливу.