— А еще, родимые, у нас тута Петров камень есть. На озере лежит. Петр-то силы был необыкновенной и вот как одержал победу над литовцами, так ступил на тот камень и след свой оставил.

— Где же это, бабушка?

— А где погост Жижецкий. Там, сказывают, и курганы, и Петров камень с той поры остались.

— А ведь интересно, Георгий Алексеевич, — оживился Сережа Жарковский. — Может, это один из тех следовиков, которыми Сергей Николаевич занимается?

— Вполне вероятно. Мы там все равно будем, вот и посмотрим, что это за камень.

Подошедший Валерий объявил о том, что можно продолжать путь, и, тепло распрощавшись с доброй старушкой, тронулись дальше.

Вскоре Торопа отступила влево, затерявшись среди холмов и перелесков. Дорога вывела к железнодорожному полотну у маленькой станции Жижеца. Тут взорам путешественников открылось Жижецкое озеро. В северной части оно покрыто зелеными островками и очень живописно. На берегу с мостков группа подростков азартно удила рыбу.

Женя Журкин, сам заядлый рыболов, подошел к ним.

— Клюет? — спросил у одного из них.

— Да все больше уклейка, — ответил тот, не сводя глаз с подрагивавшего поплавка.

— А какая здесь деревня поближе? — осведомился Валерий, изрядно намаявшийся за день с автобусом.

— Михайловское. А вы что, переночевать хотите?

— Да, хорошо бы.

— Так поезжайте берегом. Дальше лагерь будет туристский, в нем и устроитесь.

— А в самом деле, это идея, — обрадовалась Нина Николаевна. Георгий Алексеевич согласился с ней, и спустя двадцать минут путешественники уже въезжали в сосновый бор длинного полуострова, где пестрели лагерные палатки. Рядом стояли домики начальника лагеря, обслуживающего персонала и кухни. Под большим навесом помещалась столовая.

Начальник лагеря, благодушный, спокойный мужчина лет сорока, узнав о цели экспедиции, принял ленинградцев приветливо.

— Сезон у нас окончен, — сказал он. — Через пару дней вообще сворачиваем лагерь. Так что выбирайте любую палатку, матрацев с одеялами берите побольше. Ночи-то становятся прохладными…

Ужин приготовили на лагерной кухне, что, однако, не помешало развести также большущий костер и испечь на нем картошку. С маслом и солью она была просто объедение.

После ужина кто-то из студентов затянул песню. Остальные подхватили. Подпевал даже всегда сдержанный Георгий Алексеевич.

Только кончили петь, как к костру подошел начальник лагеря с незнакомым мужчиной.

— Извините, если помешал, — сказал он. — Но вот Иван Семенович, здешний уроженец, может сообщить интересные для вас сведения.

Все потеснились, давая вновь прибывшим место у костра.

— Вы, я слыхал, торговый путь «из варяг в греки» ищете, — начал Иван Семенович. — Так вот наши старики балакают, что путь этот шел от Двины в озеро Двинское, а оттуда к нам, в Жижецкое озеро. Тут и канал был прорыт между озерами, рукой подать, и трех километров не будет. А дальше, на север, путь проходил по Кунье-реке… Это еще древние греки устроили, чтобы от нас меха дорогие и прочие товары вывозить.

— А вы видели этот канал? — спросил среди воцарившегося молчания Георгий Алексеевич.

— Нет, не приходилось. Да им уже теперь никто не пользуется, наверно, зарос весь.

— Очень, очень любопытно, — задумчиво покачал головой Карцев. — Ни о чем подобном я не читал. Все это, конечно, следует еще проверить, но сам факт существования такого предания весьма интересен.

— Подумать только, еще и древние греки! — мечтательно произнесла Таня, когда гости, пожелав путешественникам спокойной ночи, удалились.

— Ну, что касается древних греков, здесь, я думаю, явное смещение во времени, вроде рассказов бабушки Авдотьи о совместных боевых действиях Александра Невского и Петра Первого, — сказал Георгий Алексеевич. — Однако предание это, безусловно, заслуживает внимательного изучения и расшифровки. Кунью мы в Холме видели. Она там довольно полноводна. Есть, пожалуй, смысл проверить вытекающую из озера речку Узменку, которая впадает в Двину, и версию о канале.

— Вот бы еще Жижецкое городище поглядеть, где Александр Невский разгромил остатки литовских отрядов, — предложил Женя.

— В таком случае, — решил Карцев, — завтра с утра отправляемся вокруг озера, осматриваем Узменку, пробуем найти древний канал и по пути осматриваем Жижецкое городище. Потом вернемся на ночлег сюда.

С утра в лагере появились новые гости — те самые подростки из Михайловского, с которыми ушкуйники встретились накануне. Они приплыли на лодке.

— Поехали рыбу ловить, — здороваясь, сказал старший, — да решили по дороге к вам завернуть, проведать.

— Спасибо, ребята, — поблагодарили их Карцев и Нина Николаевна.

— А где вы ловить собираетесь? — спросил Женя.

— А вон за тем островом, — показал паренек туда, где, отражаясь в прозрачной воде, кудрявился ивняком небольшой островок. — Там рыбы полно.

— Георгий Алексеевич, можно, я с ребятами поеду? — загорелся Женя. — Если повезет, уху сварим.

— Пожалуйста, Женя. Я думаю, возражать никто не будет.

Дежурить по лагерю вызвалась Алла. Накануне она подвернула ногу и теперь прихрамывала. Громов предложил выделить ей помощника, но всем хотелось принять участие в поисках таинственного «канала», и оставаться никто не пожелал.

— Ничего, я и одна справлюсь, — успокоила товарищей Алла. — Тут ведь много ходить не надо, а готовить нам разрешили на кухне.

…Дорога к южной оконечности Жижецкого озера, к тому месту, где из него вытекает речка Узменка, тянулась почти все время лесом. Мохнатая хвоя елей чередовалась с нежной зеленью берез. Изредка попадались солнечные полянки. Кое-где справа от дороги проглядывала вдалеке озерная синева.

Неожиданно деревья расступились, и автобус выехал на широкое поле. Впереди привольно раскинулось село Узмень. Дома все новые, чистые, построенные уже после войны. Аккуратные огороды, симметричные стога сена.

Сама Узменка настолько мелка, что автобусу не составило труда переехать на другой берег. Он отлого уходил вверх. На высоком бугре еще сохранились остатки окопов Великой Отечественной войны. За речкой простирались пашни и белели на горизонте производственные корпуса.

— Ну как? — спросил Георгий Алексеевич Сашу, возвратившегося после осмотра реки. — Только для байдарок и годится?

— Да. И те на каждом шагу будут рисковать напороться на камень.

— Надо еще Кунью проверить, — заметил Громов. — Тогда можно прийти к окончательному решению.

— Узменка эта, наверно, от слова «узость» произошла, — огорченно сказал Саша.

— Очень может быть, — отозвался Георгий Алексеевич.

У автобуса Валерий беседовал с каким-то рослым пожилым человеком.

— Вот Петр Васильевич помнит, — обратился он к подошедшим, — что никакого канала между Жижецким озером и Двиньем никогда не было.

— А вы что, давно здесь живете? — спросил Георгий Алексеевич.

— Да уж восьмой десяток пошел.

— И как тут в старину было, не знаете? Между Жижецким и Двиньем существовало какое-нибудь сообщение? Они ведь рядом.

Петр Васильевич почесал в затылке, стараясь припомнить.

— Вообще-то здесь раньше пустошь была, — сказал он. — Болота… Скотину и ту не гоняли. Совсем никудышная земля. Ни пройти ни проехать. Сплошь кустарник да кочки. А теперь видите, какое хозяйство кругом наладили. И сейчас хорошие урожаи здесь снимаем…

— Ну а насчет сообщения между Двиньем и Жижецким?

— Да вот я и хочу сказать, что прямого канала промеж озер отродясь не было. А есть у нас две речушки — Чистовица и Каськовка. Одна впадает к нам в Жижецкое, другая — в Днивье. Из родников обе вытекают. Между ними и километра не будет. Когда я еще мальчонкой был, от одной к другой вроде как канава, промоина широкая вела. В старину, говорят, прорыли. Помнится, дед мой еще по ней ходил заколы на карасей ставить.