При этих словах у всех перехватило дух. Неужто и впрямь существовал древний канал?

— А вы… Вы можете показать эту промоину?

— Какое там! — развел руками старик. — Теперь места те совсем иные. Да и речки по-другому выглядят. Чистовицу спрямили, а Каськовки устье чуть ли не на километр в сторону отвели.

— А канавой-то этой плавали из одного озера в другое, как вы думаете? — продолжал допытываться Георгий Алексеевич.

— Плавали. На моей памяти рыбу в Двинье ловить отправлялись, а вот раньше, сказывали, много тут по ней судов ходило.

— Когда раньше?!

— Точно сказать не могу. Слыхал только, что волок здесь проходил старинный. Из одного, значит, озера в другое. Но очень давно это было…

— Большое спасибо вам, — сказал Георгий Алексеевич. — Нам просто повезло, что мы с вами встретились, а то сами бы вряд ли разобрались. Давайте подвезем вас до дому.

— Благодарствую, только я уж почти дома. Вот через Чистовицу перейти, и деревня моя. Если желаете Чистовицу посмотреть, то могу показать.

— Отлично. Обязательно посмотрим. Залезайте в автобус.

Следуя указаниям колхозника, Валерий свернул налево и, преодолев отлогий подъем, остановился около деревянного мостика без перил.

— Вот она, Чистовица, — сказал Петр Васильевич, выходя из автобуса, и, напутственно помахав рукой путешественникам, бодро зашагал к деревенской околице.

Спрямленная волей человека речка убегала на север и терялась среди замысловатых мелиоративных сооружений. Повсюду виднелись мощные дамбы и плотины ирригационной системы, до неузнаваемости преобразившие этот некогда бесплодный и пустынный край.

— Чистовицей, пожалуй, будет сподручнее идти, чем Узменкой, — сказал Саша, делая отметки на карте.

— Конечно, — поддержал его Громов. — Вот только бы не подвела Кунья…

— Итак, двигаемся теперь на Каськово, — напомнила Нина Николаевна.

Каськово встретило их городскими каменными домами и стеклянными витринами магазинов. Остановились на окраине, не доезжая моста через Каськовку. Неподалеку виднелся песчаный берег озера с вытащенными из воды рыбацкими лодками. Оставляя за собой пенный след, проносились по озерной глади моторки.

— А Каськовка-то, оказывается, не такая полноводная, как Чистовица, — вглядываясь с моста в нижнее течение реки, крикнул Володя.

— Да, тут только на байдарке и пройдешь, — присоединился к нему Сережа. — Зато течение здесь гораздо тише, так что вверх идти легко.

— Как интересно! — воскликнула Таня. — Мы, можно сказать, открываем неизвестный этап пути «из варяг в греки».

А сам легендарный путь все чаще напоминал о себе. На Жижецком озере они вновь повстречали его сохранившиеся от седой старины следы. Если отбросить фантазии про древних греков и якобы проложенный ими канал, оставалась неоспоримая фактическая основа: был древний волок между верховьями Каськовки и Чистовицы по болоту, где ушкуи могли проходить чуть ли не собственным ходом! Одним из доказательств того является уцелевший на берегу озера погост Жижецк и его городище. Слово «погост» в данном случае произошло от старинного «гость». Так здесь называли купцов, приезжавших «погостить» со своими товарами. Жижецкое городище не разрослось, подобно Великим Лукам и Торопцу, в большой город, поскольку озеро не приобрело существенного значения в системе водного пути «из варяг в греки».

Вот как порой устное предание реально отражает давнее прошлое.

Дорога к Жижецкому городищу сперва вилась мелколесьем, а потом, круто свернув вправо, вышла на прибрежный простор. Узкий полуостров длинным мысом выдавался вперед, и поперек него в окружении разбросанных там и сям деревьев тянулась плоская возвышенность. Это и было городище с вековыми кронами старинного кладбища. За ним, дальше, на берегу глубокого залива виднелась рыбачья деревушка Залучье.

Подъехав к городищу, путешественники первым делом устремились на его верхнюю площадку, откуда все озеро открывалось как на ладони.

В ту давнюю пору оно еще не имело названия. Но вот появились на его берегах первые славянские поселенцы и прозвали озеро Жижецким — от слова «жить». Тогда же возникла в глубине бухты и деревня Залучье. Позднее вдоль Куньи и через озеро наметилось одно из направлений пути «из варяг в греки», и жителям пришлось позаботиться о своей безопасности. Залучане перебрались на узкий полуостров, приспособив под городище пересекающую его природную гряду. Место оказалось весьма удобным для обороны. Поверх гряды соорудили крепостной вал с палисадом из заостренных бревен. В горловине перешейка поставили боевую башню. Заливной луг, зеленеющий теперь перед городищем, был в то время судоходен, и ладьи заморских гостей подходили к ладейнице, следы спуска к которой сохранились и по сей день.

Так примерно выглядел Жижецк в 1245 году, когда все население его не дрогнуло перед коварным врагом. Тут-то и настигла разбойные отряды двигавшаяся по их следу конная дружина Александра Невского. Объединенными усилиями воинов и горожан рыцарей окружили на льду озера и уничтожили. Так нашли бесславный конец заносчивые литовские феодалы.

— Где-то поблизости должен быть и Петров камень, — вспомнил Володя Громов. — Надо бы зайти в деревню порасспросить.

Разбившись на пары, пошли по дворам, и вскоре запыхавшиеся Саша с Сережей привели высокого парня в полосатой тельняшке и резиновых сапогах.

— Вот, — объявили они, — Игнат знает про Петров камень.

— Лежал он у нас на огорке, — подтвердил парень. — Там и яма еще от него видна.

— А почему он так звался?

— Кто его ведает? Старухи говорят, будто в Петров день Илья-пророк во время грозы на нем объявился. Молния тут ударила. Тогда и дерево рядом раскололось. Опосля поглядели, а на камне след.

— И давно это было?

— Давно. Еще при прадеде…

— И куда же делся этот камень?

— А тут прошлым летом рабочие приезжали за щебенкой для строительства. Ну они его и увезли.

— Вот, друзья мои, как бывает, — говорил Георгий Алексеевич, пока автобус выбирался на шоссе. — Камень этот был, вероятно, типичный следовик. Очень жаль, что мы его не застали. Легенды о нем всяк рассказывает по-своему. Бабушка Авдотья утверждала, что это, мол, Петр Великий свой след оставил, а здесь мы услышали версию про Илью-пророка, объявившегося в Петров день. И разобраться во всем этом не так-то просто.

В лагере их уже дожидался насквозь промокший Женя Журкин. Десятка два окуньков и несколько крупных красноперок висели на самодельном кукане. Подсекая клюнувшего крупного окуня, Женя перегнулся через борт и, не удержав равновесия, свалился в воду. Спасибо, вытащили товарищи по рыбалке…

Приключение это всех позабавило, а наваристая уха заставила забыть об усталости и разочарованиях дня.

За ужином подвели итоги проделанной за время поездки работы. Решили, что направление через Торопец достаточно хорошо изучено. Его слабые звенья — река Сережа и длинный волок почти в сорок километров. Второе направление по Кунье известно лишь в самом начале — у Холма и здесь, на Жижецком озере. Осталось проверить среднее течение реки и, кроме того, посмотреть, что представляет собой река Ловать выше Холма. После этого определится дальнейший маршрут. Георгий Алексеевич предложил отправиться завтра на Великие Луки, пересекая по дороге Кунью, ведь Ловать до Великих Лук заведомо судоходна, нужно исследовать лишь ее верхнее, течение.

В тот вечер начавшийся дождь рано разогнал всех по палаткам.

Ко всеобщему сожалению, Кунья не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Когда на следующий день путешественники подъехали к реке, они увидели, что в среднем своем течении, к северу от шоссе, она скорее похожа на заросшую кустарником канаву, а с юга ее перекрывает плотина у большого промышленного поселка с производственным комбинатом.

— Вот тебе и Кунья, — разочарованно протянул Саша.

Не годилась для плавания к югу от Великих Лук и Ловать, крутой дугой огибавшая древнее городище. Совсем обмелевшая здесь река изобиловала камнями и отмелями. Только остатки древних поселений да могильные курганы в районе озера Усвятского хранили следы проходившего некогда через них легендарного торгового пути.