Я сидела и страдала, когда ко мне тихонько подошел Вадик.
— Мам, а я теперь знаю, кто такие вампиры, — сказал он. — Хочешь, расскажу?
— Хочу, зайка, — благодарно отозвалась я, глядя в ясные Вадькины глаза. Хорошо, что дети не умеют долго сердиться и обижаться…
— Вампиры живут среди нас и пьют нашу энергию. Сначала как бы укусят — а если мы среагировали, сразу присасываются. Они так питаются! Чужой энергией.
— Это как? — оторопела я. Мой Вадька умеет озадачить, это да…
— Ну, вот если мне кто-то скажет: «Ты дурак!», а я оправдываться начну, то он все равно не поверит, что я умный, а я устану доказывать, да же? Тогда он меня выпил!
— А как надо? — страшно заинтересовалась я.
— А надо соглашаться! «Ну, я дурак, и что?» Тогда он сразу отстанет, а я дальше играть пойду. И не устану нисколечко!
— А ты разве по лбу ему не дашь? — подал голос муж от компьютера.
— Нет, — подумав, ответил Вадик. — А то потом все равно мириться придется, опять энергию тратить. Лучше уж сразу не ссориться. Тогда никто никого не выпьет.
— Разумно, — прокомментировал муж. — Если нет жертвы, то вампиру тут делать нечего. Пойдет другую искать.
— Что я, дурак, жертвой быть? — вполне резонно заметил Вадик. — Пусть в другом месте поищет!
М-да… похоже, я привлекала всех вампиров в округе именно потому, что чувствовала себя жертвой. Они и слетались, как мухи на мед… Но Вадька-то, Вадька!
— Вадечка, а ты откуда это взял? — потрясенно спросила я.
— Додумался, — сообщил Вадик. — И воспитательницу еще спросил. Она у нас умная, потому что еще не забыла, как была ребенком, это она сама так говорит.
Ничего себе! Оказывается, все умные: и мой сынуля шести лет от роду, и его воспитательница, одна я дура и ничего не знаю! И теряю силы, потому что чувствую себя всем должной и во всем виноватой. И все время всем доказываю, что я «не дурак».
— Знаете что? — спросила я. — По-моему я дурак. Потому что на вас наорала. Хотя вы не виноваты.
— Да мы что? Мы ничего, — дипломатично ответил муж. — Мы ж понимаем: мама устала, маме надо подпитаться…
— Не хочу я больше так подпитываться. Я вам что, вампир, что ли? Хотя, конечно, получается, что вампир… Но я исправлюсь!
— А как ты исправляться будешь? — живо заинтересовался Вадик.
— Додумаюсь, — пообещала я. — Во! Шейпинг, бассейн, длительные прогулки, стр-р-растная любовь, всех кровопивцев — с хвоста, и ничего близко к сердцу не принимать!
— А как это «с хвоста»?
— А кто у нас «кровопивцы»? — одновременно спросили муж и сын.
— Так! Вы оба у меня проходите по категории «стр-р-р-р-растная любовь», — сообщила я. — И предлагаю вам длительную прогулку — прямо сейчас. Ну и что, что вечер? Еще интереснее! На огни большого города посмотрим.
— Ур-р-ра! Гуля-я-я-ять! — завопил сынуля. Его энергии хватило бы на небольшую электростанцию, он ведь не позволял ее пить всяким там вампирам…
— Ого! Респект! — поднялся из-за компьютера муж. — А шейпинг и бассейн когда?
— Завтра, — решила я. — И впредь!
Затрезвонил телефон. Я сняла трубку.
— Ты представляешь, — взволнованно заговорила Олечка. — Он мне опять позвонил. А я…
— Оля, ты знаешь, как сбрасывают с хвоста? — решительно прервала ее я.
— Что? — опешила Ольга.
— Вот я тренируюсь как раз. Так что прости-извини — некогда мне! — сообщила я.
И рванула в прихожую, где меня ждали мои «стр-р-р-растно любимые» мужчины — те, с кем я готова была делиться своей энергией каждую минутку, просто так — от любви.
ЧУДО ПЯТНАДЦАТОЕ
Да… Вовремя моя миома заставила меня задуматься над собственной жизнью! Ведь если бы я и после рождения ребенка стремилась для всего мира мамочкой быть, очень велика вероятность, что я бы тоже начала «подвампиривать» своих любимых — не специально, а неосознанно, просто чтобы дармовой энергией подпитаться. Но теперь… Боже, сколько же раз я уже сказала спасибо своей Маме Миоме за то, что произошло после ее выявления! Иногда и болезнь может вызвать очень позитивные, по-настоящему сказочные события, если к ней отнестись как к другу и понять ее назначение. Ну разве это не чудеса? Я и сама себя порою стала персонажем какой-то увлекательной сказки ощущать. Иду по улице и отмечаю: «О, вот этот мужчина, наверное, любит плюшки и задушевные беседы, как Карлсон, такой же толстый, уютный и хитро-простодушный. А вон та женщина — прямо старуха Шапокляк, так и улыбочка у нее шапоклячья. А вот это — Спящая Красавица, она словно здесь и в то же время не здесь, как завороженная».
Иногда и болезнь может вызвать очень позитивные, по-настоящему сказочные события, если к ней отнестись как к другу и понять ее назначение. Ну разве это не чудеса?
— Доктор, кругом сплошные сказки, — весело пожаловалась я на следующем приеме. — Вы мне сказки рассказываете, муж тоже вот сказочником заделался, а я так и вообще мыслю сказочными образами… Как вы думаете, это нормально?
— Да это как раз и нормально! Отклонение от нормы — это когда человек о сказках забывает и живет в суровой прозе. Вот когда ваш малыш появится — вы же не будете ему справочники читать или учебники? Нет, вы ему сказки рассказывать будете. Сначала простые, про колобка или теремок… Потом позамысловатее — про гусей-лебедей, про Кота в Сапогах… А потом и совсем уж философские — про Русалочку, например… Через сказки мамочки своих ребятишек жизни учат: как ее воспринимать, как действовать в разных обстоятельствах, и тому, что Добро всегда побеждает Зло.
— Доктор, вот я с вами как раз насчет этого поговорить хочу. Насчет Добра и Зла. После «Мешка проблем» я много размышляла и поняла, что очень боюсь за своего малыша: в мире столько зла, и я не хочу, чтобы он с ним столкнулся.
— А вы, вы сами-то с ним сталкиваетесь?
— Да постоянно! И в отношении детей — особенно. Вот я педагог, у меня в классе двадцать пять ребятишек. И знаете, мне с ними общаться и договариваться гораздо проще, чем со взрослыми! Порою думаю — это не дети «трудные», это родители «трудные», а иногда так и вообще невозможные. Знаете, от иной мамаши такой агрессией несет, что я и рассказывать-то ей о проблемах ее ребенка боюсь, ведь дома-то под горячую руку и захлестнуть отпрыска может! Знаю ведь, что некоторые родители детей за малейшую провинность или ремнем охаживают, или подзатыльниками награждают.
— Что ж, и такое бывает. Только вы подумайте: все родители когда-то сами были детьми, и у них свои родители были, а у тех — свои, и каждый воспитывал своих детей, как умел. И если несколько поколений назад возникли какие-то «перекосы» и искажения — они могли как усилиться, так и на нет сойти. В любом случае это дело поправимое. Вопрос только в том, кто примет на себя ответственность все это поправить.
— И кто же?
— Только тот, кто осознает, что такое «воспитательное наследство» ему не по нутру и он его своим деткам передавать не намерен.
А ведь многие как рассуждают? «Меня били — и ничего, вырос человеком. Значит, бить можно и нужно!» Или: «Мне родители всякие глупости запрещали, и я своим запрещать буду. Нечего потакать, пусть дома сидит и уроки учит!»
— Но они же, доктор, наверное, из лучших побуждений? И из имеющегося опыта?
— Да уж конечно, из лучших и из опыта! Только опыт нам зачем дается? Чтобы мы его преумножали и творчески перерабатывали. Если бы этого не происходило, мы бы до сих пор в каменном веке жили. «Не лезь», «не тронь», «не смей» — это означает «не пробуй новое». А какой прогресс без нового? И сколько раз во имя прогресса придется упасть, обжечься, заблудиться и новые дороги найти — словом, ошибаться и эти самые ошибки исправлять?
Опыт нам зачем дается? Чтобы мы его преумножали и творчески перерабатывали. «Не лезь», «не тронь», «не смей» — это означает «не пробуй новое». А какой прогресс без нового?
— В общем, выходит, что каждый родитель может как улучшить климат в семье, так и усугубить?
