Домей стоял в центре группы самураев, одетых в доспехи с белой шнуровкой. Дзебу поклонился и представился. Люди Домея с любопытством осматривали серый капюшон и черную шнуровку доспехов.
– А вот и зиндзя, за которым я посылал! – сказал Домей. – Шике, вы готовы драться и умереть, чтобы очистить империю от преступников и предателей?
Дзебу был готов драться и умереть, и ему было на самом деле все равно, ради чего. Он был научен рассматривать цель жизни в действии, и жизнь и смерть были одинаково приемлемы для него. Его встреча с Танико и последующая потеря ее сделали философию зиндзя еще более близкой для Дзебу.
– Я поступаю, как приказывает мой Орден, – сказал он.
– Его императорское величество в моих руках. Я контролирую обстановку во дворце и захватил большинство членов Великого Государственного Совета. Необходимо сделать две вещи. Первое – убить князя Сасаки-но Хоригаву, человека, ставшего причиной смерти моего отца.
Имя мужа Танико встревожило Дзебу. Он должен был понять, что Хоригава будет одним из первых, кто пострадает в результате заговора Муратомо. Он не должен быть замешан в смерти Хоригавы… Танико не должна ни за что его упрекать!
Он почувствовал облегчение, когда Домей продолжил:
– Мой сын Хидейори поведет людей на поиски Хоригавы, – Домей положил на плечо Хидейори руку. У юноши был такой же высокий лоб, как у отца, но он был очень молод. – Ему всего лишь пятнадцать, – с улыбкой произнес Домей. – Мы только что отрезали ему волосы и завязали их самурайским узлом. Сначала я хотел оставить Хидейори дома, как и его младшего брата, Юкио. Но все остальные мои сыновья выступили со мной, и Хидейори настоял, что он тоже должен внести свой вклад в восстановление славы Муратомо. Таким образом, я смягчился.
Хидейори посмотрел на Дзебу без улыбки. У него были самые холодные глаза, которые когда-либо видел Дзебу.
– Вторым заданием будет захватить в плен императора-отшельника Го-Ширакаву. В настоящий момент он находится во Дворце Сандзо, под охраной собственных людей. Вот зачем вы нужны мне.
Обучение Дзебу включало в себя и умение разбираться в политике. Он понимал, что уже сотни лет пост императора был чисто церемониальным, без реальной власти. Только регенты – всегда члены семьи Фудзивара – являлись настоящими властителями. Но в последнее время императоры научились отстаивать свои права, уйдя в отставку. Ушедший в отставку император не должен был заниматься поглощающими массу времени ритуальными обязанностями. Он не находился под контролем регента. Жил в собственном дворце, вдали от императорского двора. И он сохранял престиж, так как был императором. Императором-отшельником. Чтобы быть еще более почитаемым, многие из отставных императоров становились буддистскими монахами. Таким образом, они становились новыми центрами власти и могли даже назначать своих преемников на троне.
Удерживать в плену императора имело свою ценность для Домея, но было не сравнимым с захватом отставного императора. Это давало ему настоящую власть в государстве.
– Когда мы захватим его отставное величество Го-Ширакаву, – продолжал Домей, – настоим на созыве Великого Государственного Совета. Он объявит Согамори и Кийоси мятежниками и преступниками. Будет назначен новый министр Левых вместо Согамори. Будет назначен новый регент, выбранный мной.
– Вы хотите, чтобы я захватил для вас Го-Ширакаву?
– Да. Как зиндзя, ты обладаешь двумя качествами, которых недостает самураю. Ты монах и умеешь пробираться скрытно. Я хочу, чтобы ты сегодня ночью привел отряд во Дворец Сандзо. Мы могли бы атаковать открыто днем, но это отвлечет слишком большое количество людей отсюда, а я должен любой ценой удержать императорский дворец. К тому же, если люди увидят, что мы атакуем дворец отставного императора, это может настроить их против нас. Я хочу сделать это тихо и быстро, как можно меньшим количеством людей. Ты будешь удостоен чести первым забраться на стену и открыть ворота моим самураям. Потом займешься Го-Ширакавой. Он священник, многие самураи побоятся прикоснуться к нему. Для тебя, как простого монаха, это, надеюсь, не будет являться препятствием. Что ты об этом думаешь?
– Мне кажется, это в моих силах, господин Домей!
Волна веселья охватила Дзебу. То, что он совершит сегодня ночью, может определить будущее всей империи! И это позволит ему до конца использовать свои силы и рисковать жизнью. На время Танико потеряла важность. Именно для подобных поступков он и жил на этом свете.
Солнце давно уже зашло, когда Дзебу и маленький отряд самураев Муратомо выступили к резиденции Го-Ширакавы – дворцу Сандзо. Позади них тащилась повозка, запряженная волами.
Когда они приблизились ко дворцу, Дзебу дал знак остановиться и стал красться к зданию, взяв с собой одного самурая. Дворец представлял собой двухэтажное здание, окруженное изгородью из бамбука высотой в два человеческих роста, в свою очередь защищенной широким рвом.
Дзебу передал свои лук и колчан сопровождающему его самураю. Думая о тени, он пробрался к краю рва через улицу и бесшумно скользнул в воду. Плавание в доспехах было одним из многих искусств, которым обучались зиндзя. Вода была ледяной, она едва не парализовала его. Не задумываясь, он ушел под воду с головой и, полагаясь только на чувство направления, по-лягушачьи поплыл в темноте, пока не коснулся противоположного берега рва.
Здесь стояла низкая каменная стена, за которой была устроена изгородь из бамбука. Вцепившись пальцами в стену, Дзебу достал из поясной сумки крепкий, но легкий шелковый шнур и кошку. Кошка была привязана за середину, четыре крючка ее сложены, чтобы занимали меньше места при переноске. Дзебу разложил крючья и, взмахнув рукой, закинул кошку на изгородь.
Быстро перебирая шнур руками, он в два счета оказался на изгороди. На другой стороне был недавно сооруженный помост для лучников: Го-Ширакава явно опасался нападения.
Заливая все вокруг холодной водой опутанный гниющими водорослями, Дзебу на цыпочках прошел по помосту к воротам, где позевывая стоял вооруженный нагинатой стражник. Дзебу достал восьмиконечный сюрикен и метнул его в стражника. Вращающиеся лезвия вгрызлись в горло стражника, заливая все вокруг кровью.
Бедняга издавал хрипящие звуки, пытаясь поднять тревогу. Дзебу спрыгнул с помоста, поднял нагинату упавшего врага и пронзил ему грудь, едва слышно бормоча «Молитву поверженному врагу». Потом выпрямился и выдернул засов, запиравший деревянные ворота.
Вдруг он услышал тяжелые шаги. Резко повернувшись, он изо всех сил взмахнул нагинатой и отрубил нападавшему ногу ниже колена. Дзебу прикончил его, ударив нагинатой в рот, но крики раненого пробудили защитников Дворца Сандзо.
Повторяя «Молитву поверженному врагу», Дзебу распахнул ворота. Самураи Муратомо, пришедшие с ним, ворвались в ворота и быстро распределились по двору. Шеренга слуг Го-Ширакавы образовала заслон на пути к жилищу отставного императора. Дзебу стало их жалко. Это были не настоящие самураи, а лишь вооруженные слуги. За спинами защитников, в главном здании Дворца Сандзо, Дзебу услышал вопли женщин и крики придворных.
Некоторые слуги упали с торчащими из грудей и животов стрелами Муратомо с оперением из перьев сокола. Другие пали под ударами самурайских мечей. Дзебу вбежал по ступеням здания. Он ударил одного из охранников отставного императора коротким мечом зиндзя. На него бросился еще один охранник, сжимающий в обеих руках длинный тонкий меч придворного. Дзебу отскочил в сторону и пронзил мечом предплечье нападавшего. Тот бросился на него снова, уже одной рукой размахивая мечом. На этот раз Дзебу отрубил ему держащую меч руку, охранник закричал и упал.
Потом Дзебу оказался в присутствии Го-Ширакавы. Император-отшельник, скрестив ноги, сидел на помосте, на высокой стопке подушек, его отвисшая нижняя губа была оттопырена, взгляд недовольно пожирал Дзебу.
– Поистине, – молвил он, – мы живем во время, когда учение Будды забыто, если престарелого монаха атакуют разбойники в его собственном приюте.
