— Так можно всю жизнь и продумать. Да в конце концов, Шурка, мужики мы с тобой или нет? Давай рубить с плеча, пригласим их на Никишиху, и для оригинальности, эдак коллективно скажем им там «будьте нашими женами».

Меня забавлял этот разговор. Да, Владимир в сердечных делах был еще ребенком. Да и я-то не лучше его. Ну раз мы такие, что поделаешь.

— А что, давай! — с задором крикнул я.

Владимир энергично шагнул ко мне и крепко сжал руку. Постепенно он нажим ослабил, замялся и нерешительно сказал:

— Давай, пока не будем. Будем сначала ухаживать, как положено.

Отрадно было то, что после знакомства с Наташей Владимир стал больше отдыхать. Но если случалось что-то неотложное, в его представлении, конечно, потому что неотложное всегда можно отложить, кроме случаев спасения чьей-то жизни, то он забывал о Наташе и сутками не выходил из лаборатории. Тогда Наташа приходила сама и, не знаю как, убеждала и уводила усталого Владимира с собой. Возвращался он не скоро, но всегда бодрый и веселый.

— Наташка моя — человек! Не понимаю, как раньше я без нее жил!

Тем временем приближались сроки возвращения Потапова и Попова. Станция у астероида Жуся сооружалась хоть и малым количеством людей, но поистине фантастическими темпами. Туда беспрерывно перемещали секции, узлы, блоки-автоматы, системы управления. Для этого требовалось колоссальное количество энергии. Как не огромен был энергетический потенциал России, все-таки приходилось экономить. В некоторых городах останавливали заводы, комбинаты и целые промышленные комплексы. Но и экономический потенциал России был тоже настолько велик, что остановка крупных предприятий, не ослабляла ее экономику. Тем не менее, все страны мира, будто соревнуясь, между собой, начали оказывать помощь в перекачке своей энергии в Россию. Самая маленькая африканская страна Бианту, у которой не стали брать помощь из-за ее слаборазвитой индустрии, предъявила России ультиматум: если у нее не возьмут энергию, то она не пошлет своих спортсменов в Москву на Большую Олимпиаду.

Настал день, когда строители перешли на готовую орбитальную станцию, после чего астероид Жуся был превращен в Поту-Попу. Почти готова была камера «Иванушка-2». Ее преимущество перед другими камерами было неоспоримым: она всегда находилась в глубоком вакууме межзвездного пространства. Специальные службы на Луне, Марсе и Плутоне уточняли пространственные координаты станции и объекта «Возвращение» — так называли большую поляну за Атамановкой, на которую должны были переместиться Потапов и Попов, все строители. Такая точность перемещения на невообразимом большом расстоянии казалась фантастической. Нужно было учитывать множество поправок на каждый момент времени, поправки на неравномерность вращения и движения Земли, движения Солнца вокруг центра Галактики, учитывать возмущающее действие притяжения Луны и даже суммарное притяжение звезд.

Начались опытные перемещения пустых контейнеров со станции на Землю, первый из которых объявился в Беринговом море, второй — возле Хабаровска. После двухнедельных корректировок посылки стали выныривать в пригородах Читы. Так, постепенно добились попадания контейнеров точно на поляну. После этого было принято решение о перемещении Потапова, Попова и всех строителей на Землю.

Поляну окружили встречающие. Музыканты расположились двумя ярусами с подветренной стороны. Погода с утра была пасмурной с мелко моросящем дождем. В такой радостный долгожданный день синоптики разогнали тучи, образовав своеобразный десятикилометровый в поперечнике солнечный коридор. Наташа, как девочка, держалась обеими руками за локоть Владимира и, полуоткрыв рот, боясь моргнуть, смотрела на поляну. Мы с Юлией стояли рядом, ее развевающиеся волосы касались моего плеча, и она не убирала их. Добрыня, с поджатыми от волнения губами, сосредоточенно смотрел в одну точку. Супруги Марковы, обнявши друг друга, застыли, как изваяния и, конечно, не спорили. Тарас почему-то хмурился. Захар с Архипом тихо переговаривались, однако не отрывая взглядов от поляны. Тока нетерпеливо переминался с ноги на ногу и нет-нет, да и поглядывал на небо. Сотни людей, принявших самое активное участие в разработке и осуществлении Проекта, с замиранием сердца смотрели на поляну. Весь мир застыл у видофонов, каждую секунду ожидая появления на поляне звездных скитальцев.

— Время, время, — начал нервничать Владимир, постукивая ногтем по часам. — Чего они тянут! Вовка, наверное, вредничает. Это…. Да вот они, пожалуйста!!!

На поляне появились два лежащих на спине человека в рабочих комбинезонах. Они моментально вскочили на ноги и, щурясь от яркого солнца, застенчиво заулыбались. Я сразу узнал их по голограммам. Потапов — высокий, смуглый, с мягкими чертами лица, в черных округленных глазах искрились смешинки. Попов — на пол-головы ниже, крепко сбитый с волевым подбородком, с лицом на вид суровым будто обветренным. Оба были взлохмаченными.

— Здравствуйте! — сказал Попов. — Это мы!

— Нас заставили быть первыми, — будто оправдываясь, сказал Потапов. Здравствуйте, люди! — и счастливо заулыбался

Наташа бросилась к брату. Потапов поглаживал сестру по вздрагивающим плечам. Все шумно окружили прибывших. Неужели будут качать?

— Осторожнее! — поднял руку Потапов. — Не надо нас мять и подкидывать, — и расстегнул большой карман на груди. Из кармана высунулся взъерошенный Вовка и заверещал:

— Безобразие! Неслыханное насилие над личностью!

— Если еще раз выступишь, — сказал ему Потапов, — то втолкну в карман вниз головой. Будешь там до вечера.

— Я покоряюсь грубой силе, но остаюсь при своем мнении. Ну, здравствуйте, ребята! Здравствуйте все мои хорошие! Я же говорил, что мы быстро — туда и обратно.

Грянула музыка, что-то похожее на торжественный марш, но вместе с тем веселое и задорное. Народ ликовал! Попов заткнул уши, а Потапов замахал руками:

— Хватит!

Музыканты с радостью побросали свои диковинные инструменты и тоже бросились к Потапову и Попову.

Наконец, я познакомился с ними.

— Примерно таким я и представлял тебя, — сказал Попов и обошел меня вокруг. — Все правильно, все в норме, живой двадцатый век.

Что он хотел этим сказать, я не понял.

— А мне думалось, что ты бородатый и долговязый, — засмеялся Потапов. — А ты обыкновенный гуран. Ты, паря, не обижайся, все мы гураны. У нас к тебе много вопросов. Свободным временем располагаешь? Может сразу и поговорим?

— Имейте совесть, — вмешался Добрыня, — здесь же не место для беседы.

— Что этот тип натворил? — спросил Владимир, кивнув на Вовку, который сидел на ладони Юлии и что-то восторженно рассказывал ей.

— Он хотел покинуть станцию последним, боялся, что парни не справятся и не сумеют сами себя на Землю переместить. Возомнил о себе! Чтобы сбить с него спесь, и чтобы не мешал остальным — его же побаиваются, да, да — мы с Толей насильно взяли его с собой. Вот он и возмущается.

— А был ли с него толк в работе?

— О, толк и польза огромные! Умница, специалист. Слушались его, любили и боялись. Фактически он был руководителем. Но очень уж требовательный и неугомонный. Во все лез, даже в то, в чем не разбирался. С наладкой и настройкой систем автоматики мы бы без него еще долго возились. Хоть и маленькая голова, но напичкана всеми качествами.

Приятный женский голос вежливо, но требовательно попросил освободить поляну. Потапов и Попов стали встречающими. Вовка для лучшего обозрения устроился у меня на плече и, держась за мочку уха, рассказывал, какие замечательные работящие люди были на станции, как он их гонял и не давал спать, а они совсем не обижались. Стоявший рядом Владимир тоже слышал брата и только похмыкивал. Тока не мог стоять на месте, бегал от одного к другому, пока на него не прикрикнули, чтобы не мельтешил перед глазами.