Наряду с употреблением простых воспроизведений южных образцов древние русы создали причудливое сочетание местного и причерноморского. Эти фибулы, известные под именем «антропозооморфных», содержат в основе схему круглощитковой фибулы с дополнением, во-первых, той композиции, которая составляла сюжет двуглавых фибул, а во-вторых — с усилением всех элементов звериной и птичьей орнаментики, которая в стилизованном виде была на боспорских образцах. Птичьи головы почти везде сменены мордами козлов и взнузданных коней, появляется мотив змей, осложняющий композицию.

Мотив ящера в узкой части фибулы сменяется головой человека, которая становится доминирующей в орнаментике более поздних фибул.

Двуглавые фибулы VI–VII вв. охватывают на карте область среднего и нижнего течения Рори, бассейн верхнего Тясмина и переходят на левый берег Днепра, где встречены по Суле и от устья Сулы вверх по Днепру до Переяславля Русского. Эта область занимает лесистее пространства Приднепровья.

Комплексы с двуглавыми фибулами встречены в южной части лесостепи, они как бы прячутся от южных кочевников в лесных островках на берегу обширного степного моря.

Однако весь облик кладов VI–VII вв. свидетельствует о постоянных связях со степью, с лежащими по ту сторону степи городами Причерноморья. Ведь от Пастерского городища до Ольвии было всего пять дней конного пути по нормам средневековых географов. Область двуглавых фибул IV–V вв. — это область росов-русов от р. Роси до Русской Поляны и Переяславля Русского. В их обряде погребения, в облике прикладного искусства ощущается верность тацитовского наблюдения над смешением венетов с сарматами. Росы как земледельческий народ были сильнее в языковом отношении, и сарматы, оседавшие в лесостепи, оказались ассимилированными; русский язык победил сарматский, как он побеждал впоследствии многие другие.

Русские дружинники в IV–V вв. постоянно и регулярно «бродили» по степям между Средним Приднепровьем и «Русским морем». Вероятно, часть их вливалась в те военные союзы, которые потекли в конце IV в. в Западную Европу. Часть русов, как и других антов, могла оседать на берегах Черного моря; этот процесс особенно усилился в VI в.

С областью двуглавых фибул Поросья, где известны также и пышные клады мартыновского типа, мы можем сопоставлять упоминаемый Иорданом «народ росомонов», первым начавший борьбу с Германарихом и поэтому подвергшийся осуждению готского историка, назвавшего этот народ «вероломным» (Rosomoiiorum gens infida»).

В названии народа «росомоны», сохранившемся у готского историка Иордана (возможно, родом алана), легко расчленить две части: «росомойне», т. е. «росы-мужи», «люди-росы», т. к. «мойне» по-осетински значит «муж» (славянское МЖЖЪ). Где произошло столкновение росов с Германарихом, сказать трудно; вероятнее всего, это было вдали от земли Росомонов, где-нибудь в низовьях Днепра.

Проблема происхождения Руси в настоящее время на основании всей совокупности источников может быть решена следующим образом.

1. Ядром Русской земли являлось Среднее Поднепровье от бассейна Роси до Тясмина на правом берегу Днепра и часть Левобережья с Переяславлем Русским и нижним течением Сулы, Пела и Ворсклы. Эта сравнительно небольшая область (около 180 км по течению Днепра и 400 км в широтном направлении) располагалась на южном краю плодородной лесостепи. Именно здесь во времена Геродота и несколько позже существовали земледельческие «царства» сколотов («скифов-пахарей»), являвшихся славянами, или, точнее, праславянами. Во II–IV вв. н.э. эта область была сердцевиной славянской лесостепной части Черняховской культуры, но уловить какие-либо четкие племенные особенности в этой нивелированной культуре археологам пока не удалось.

2. Большой интерес представляет взаимоотношение терминов «Поляне» и «Русь». Летописец-киевлянин дал очень важную относительную хронологию этих двух терминов: «поляне, яже ныне зовомая Русь», из чего явствует, что Русь является более поздним обозначением, заменившим древнее имя полян. Вместе с тем тот же Нестор дает уравнение, поясняющее этническое тождество полян и русов:

Когда произошла замена имени полян именем русов? Работы Б.Д. Грекова, М.Н. Тихомирова и А.Н. Насонова окончательно похоронили норманскую теорию происхождения летописных русов. Имя полян известно только летописцу-киевлянину (оно связано с легендой о построении Киева). Потомки полян, по его словам, живут в Киеве «и до сего дьне». Географически земля Полян стиснута древлянами и уличами, подступавшими на 30–50 км к Полянскому Киеву. Создается впечатление, что поляне — очень древнее обозначение приднепровских славян, оставшееся в памяти летописца, но мало связанное с реальной жизнью средневековых славян. Летописец выделяет полян как «мудрый и смысленный народ», но относит это к незапамятным языческим временам, предшествовавшим построению Киева, т. е. до VI в. н.э. Наряду с формой «поляне» в летописи встречается и краткая форма «поли». Возможно, что многое разъяснит указание греческого историка Диодора Сицилийского (I в. до н.э.) на существование народа «палов», потомков одной половины скифов^{66}. Несмотря на все усилия киевлянина Нестора воскресить память о полянах, мы ощущаем в упоминаниях о них больше эпического реликтового элемента, чем отражения жизни IX–XI вв. Вполне возможно, что «палы» — «поли» («спады» у Плиния) — это обширный союз славянских племен скифо-сарматского времени, занимавший во время бытования Черняховской культуры II–IV вв. н.э. лесостепное Среднее Поднепровье. Причисление славян к скифам было обычным для греков.

3. Имя народа «росов» впервые появляется при описании событий IV в. н.э. Готский историк Иордан передает сказание о смерти готского короля Германариха: с готами было в союзе «вероломное племя росомонов»; один из росомонов изменил Германариху, и тот казнил его жену Сунильду («Лебедь»). Братья Сунильды, мстя за сестру, убили Германариха. После смерти Германариха готы начали войну с антами («время Бусово»). Историки эпохи Ивана Грозного отыскали где-то сведения о том, что византийский император Феодосии (379–395 гг.), считавшийся другом готов, воевал с русами: «Еще же древле и царь Феодосии Великий имяше брань с русскими вой»^{67}. В этих событиях конца IV в. врагами готов (и их союзника Византии) выступают: славянеанты, славяне-русы и неизвестные по этнической принадлежности росомоны. Как уже говорилось, в слове росомоны вторая часть соответствует осетинскому «мойне» — «муж», «человек». Тогда слово «росомоны» означает «русские люди», «росы». Следует учесть, что в эпоху, предшествующую описанным событиям, славянское население Среднего Поднепровья (в южной его части) в значительной мере было пронизано сарматскими вклиниваниями, что могло содействовать смешению славян с сарматами, начавшемуся еще во времена Тацита. Представляет интерес и трагическая героиня сказания, сестра воинственных росомонов Сунильда — Сванильда. Имя ее в готской легенде о смерти готского короля дано, естественно, в готской форме, но по своему смысловому значению — Лебедь — оно невольно напоминает имя сестры легендарных строителей Киева — Лыбедь. В прикладном искусстве земли росов-росомонов по Роси и Суле очень част сюжет священного лебедя: два лебедя окружают женскую фигуру.

Приведенные данные не противоречат предположению, что в составе лесостепных славянских племен, называвшихся «палами» или «полями» (а временно, от соседей, получившими имя антов), обозначилось к IV в. племя «росов», живших, очевидно, в южной части славянского мира, ближайшей к готам, на р. Роси.

Археологически племя росов-росомонов обозначается примерно для этого времени в южной части приднепровского славянства по Роси, Тясмину и Суле. Память об этой древнейшей и минимальной земле росов сохранилась (как мы видели выше) до середины XII в., но исключительно в местной киевской летописи; летописцы других городов ее уже не помнили.