Возможные квалификационные ошибки проистекают из законодательных недостатков. Следовало бы сделать оговорку в УК, «если эти действия не совершены из корыстной или иной личной заинтересованности». Корысть превращает нецелевое использование бюджетных средств в хищение или злоупотребление служебным положением без признаков хищения. Иная личная заинтересованность, к примеру, карьеризм, узковедомственность образует состав злоупотребления служебными полномочиями. Не исключена квалификация и как превышение власти. В совокупности данных преступлений, как правило, наличествует и служебный подлог. Если же нецелевое использование бюджетных средств должностным лицом последовало в состоянии крайней необходимости, то оно правомерно (ст. 39 УК). В ст. 15.14 КоАП в свою очередь следовало оговорить, «если эти действия не содержат признаков преступлений». Это исключило бы квалификацию миллионных злоупотреблений служебными полномочиями, как не преступление, а административный проступок. При отсутствии состояния крайней необходимости нецелевое расходование государственных бюджетных и внебюджетных средств без признаков хищения, злоупотребления служебными полномочиями и превышение их, можно квалифицировать как должностная халатность или служебный подлог, но не административный проступок.
Попутно замечу, что ни криминологических, ни юридических оснований не существовало для установления столь высокого размера ущерба в ст. 2851 и 2852 УК. Каков возможен предельный ущерб при нецелевом использовании бюджетных средств по ст. 15.14 КоАП? Вопрос непростой. Ясно только, что он не может исчисляться миллионами рублей. Мелкое хищение исходит из размера одного МРОТ. Для нецелевого использования такой ущерб недостаточен. Возможно, ориентиром послужат санкции ст. 15.14 КоАП. Для юридических лиц максимум установлен в 500 МРОТ. Полагаю, что в этих пределах можно было бы считать нецелевое расходование бюджетных средств административными или дисциплинарными проступками. Хотя понятно, такое доктринальное толкование вряд ли будет воспринято практикой, ибо пределы преступного ущерба определены в УК конкретно. Правоприменитель вынужден будет квалифицировать нецелевое использование бюджетных средств в размерах до 1,5 и 7,5 млн руб. как административный или дисциплинарный проступки (!) и обязательно привлечь виновного к уголовной ответственности за халатность и служебный подлог с удовлетворением гражданского иска Минфина о возврате в бюджет нецелевым образом использованных денег.
Грубая ошибка, как отмечалось, допущена ФЗ от 8 декабря 2003 г. в части декриминализации причинения по неосторожности вреда здоровью человека средней тяжести. Право на здоровье человека согласно гл. 2 Конституции РФ принадлежит к основным правам и свободам, не отчуждаемым и принадлежащим каждому от рождения. Статья 41 устанавливает, что «каждый имеет право на охрану здоровья». Вред здоровью средней тяжести — это утрата общей трудоспособности до одной трети, поломка конечностей, утрата слуха на одно ухо и т. п. Только от дорожно-транспортных нарушений в год причиняется вред здоровью 250 тыс. граждан. Большая часть из них относится к вреду средней тяжести. На заседании президиума Госсовета 25 ноября 2005 г., посвященном состоянию безопасности дорожного движения, Президент В.В. Путин оценил ее как «угроза национальной безопасности»[259].
Положение не было лучшим, когда в ноябре 2003 г. Госдума приняла скоропалительно, за одну неделю между вторым и третьим чтениями и за три недели до окончания функционирования парламента третьего созыва изменения к УК, декриминализировавшие причинение вреда здоровью средней тяжести по неосторожности.
Миллионами исчисляется вред здоровью трудящихся вследствие нарушения техники безопасности на производстве и в строительстве, нарушений санитарно-эпидемиологической и фармацевтической безопасности, в результате нарушений противопожарной безопасности по неосторожности.
Антиконституционность декриминализации неосторожного причинения вреда здоровью средней тяжести очевидна[260]. Но уникальность законодательной ошибки состоит еще и в том, что она привела к переводу массовых преступлений в аморальные проступки. Реформаторы в спешке «забыли», как положено при декриминализации преступлений, заменить уголовную ответственность санкциями других отраслей законодательства. Сложилась беспрецедентная ситуация: административное наказание предусмотрено за хотя бы однократное причинение по неосторожности легкого вреда здоровью, а причинение вреда здоровью средней тяжести даже нескольким потерпевшим вообще правонарушением не признается! Аргументированная критика в СМИ и юридической печати в течение более чем трех лет антиконституционности подобного законодательного решения не привела к восстановлению в УК норм о причинении вреда здоровью по неосторожности[261]. В октябре 2005 г. Председатель Конституционного Суда обращал внимание Президента на масштабные нарушения прав потерпевших в стране. В их числе и сотни тысяч потерпевших от неосторожного транспортного, производственного, медицинского, бытового и т. д. травматизма.
Азы законодательной техники и интересы охраны правопорядка предполагают, что при декриминализации преступлений одновременно законодателю надлежит решить вопрос о том, к какой отрасли права следует отнести ответственность за не общественно опасные, но антисоциальные правонарушения лица. При этом санкции за такое декриминализированное преступление, ставшее проступком, повышаются.
Следующим после ущерба признаком — квалификационным разграничителем выступают мотивация и цель деяния. При этом они всегда взаимосвязаны с ущербом. Например, рт. 5.3 КоАП грозит административным штрафом гражданам и должностным лицам за незаконные действия по усыновлению (удочерению) ребенка, передачу его под опеку (попечительство) или в приемную семью. Санкция по ст. 154 УК за аналогичное действие, но совершенное неоднократно или из корыстных побуждений устанавливает более высокий штраф либо исправительные работы на срок до одного года, либо арест до шести месяцев. По наличию корысти незаконное удочерение (усыновление) квалифицируется как преступление.
На третьем месте по удельному весу среди криминообразующих признаков, позволяющих разделить преступление и проступок, стоят систематичность, неоднократность, грубость, злостность. Первые два определяются количеством нарушений от двух и более. Злостность нарушениями после официальных предупреждений в виде решений суда или сделанных представителями власти. Иногда они конкретно записаны в УК, иногда выявляются посредством толкования. К примеру, по ст. 157 УК преследуется злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей, т. е. после решения суда об уплате алиментов.
Весьма конкретно в примечании к ст. 15.11 КоАП дано легальное толкование признака «грубое» при нарушении правил ведения бухгалтерского учета и представления бухгалтерской отчетности. «Под грубым нарушением правил ведения бухгалтерского учета и представления бухгалтерской отчетности понимается: искажение сумм начисленных налогов и сборов не менее чем на 10 процентов; искажение любой статьи (формы) бухгалтерской отчетности не менее чем на 10 процентов». Стало быть, если менее 10 % — административный проступок отсутствует. Речь может идти о дисциплинарном проступке.
А как в этом случае различать грубое умышленное (а оно не может быть неосторожным) нарушение бухгалтерской отчетности от служебного подлога и покушения на уклонение от уплаты налогов и сборов? Одним из криминообразующих элементов в служебном подлоге (ст. 292 УК) является официальность подделываемых документов. Как представляется, бухгалтерская отчетность к ним относится. От покушения на уклонение от уплаты налогов и сборов с организации (ст. 199 УК) административный проступок по ст. 15.11 КоАП отличает «крупный размер» уклонения. Последний определен в примечании к ст. 199 УК. Сумма налогов ниже конкретно указанных сумм налогов и сборов переводит преступление в проступок.
