ТЭГАЛАХ. Ага. Так ты тоже признаешь, что он тряпка? Значит, мы — единомышленники?
ФОГРА. Кто такой Хефец — всем хорошо известно. Но я могу позволить себе относиться к нему плохо, а ты — нет.
ТЭГАЛАХ. Вот она — благодарность за мои жертвы. Жду вас в гостиной. (Уходит.)
ФОГРА. Пойдем, Хефец, с нами. Сможешь жаловаться, сколько захочешь.
КЛАМАНСЭА. Папа ему не позволит.
ФОГРА. Я беру Хефеца под свое покровительство. Пойдем же, Хефец. (Пауза.) Имей в виду, больше я просить не буду. Такому человеку, как ты, я не могу уделять слишком много внимания. Последний раз тебя спрашиваю: ты идешь или нет?
ХЕФЕЦ. Я уже сказал, я не могу. Я подглядываю. А теперь, оказывается, я еще и тряпка. Значит, я должен стоять здесь, как тряпка, с открытым ртом, и подглядывать за тобой и твоим женихом. За вашим счастьем.
ФОГРА. Понятно. (Матери.) Мама, в гостиную!
КЛАМАНСЭА. Вот видишь, теперь ты убедилась? (Направляется к выходу.)
ХЕФЕЦ (кричит ей вслед). Потому что подглядывающая тряпка не может сидеть с вами в гостиной! Понятно вам?
Фогра и Кламансэа уходят, Хефец продолжает стоять, согнувшись. Из кухни возвращается ВАРШВИАК с бутербродом.
ВАРШВИАК. А где все? В гостиной? (Ест.) Слушай, а почему ты так стоишь? (Пауза.) А? (Пауза.) Меня зовут Варшвиак. (Пауза.) Фогра всегда говорит о тебе только хорошее. Ты ведь Якоби, да?
ХЕФЕЦ. Нет.
ВАРШВИАК. Ладно, это не важно. В общем, она тебя очень хвалит. Говорит, что ты ей очень дорог.
ХЕФЕЦ. Вы имеете в виду Якоби?
ВАРШВИАК. Да.
ХЕФЕЦ. А я — не Якоби.
ВАРШВИАК. Не важно. Она говорит, что, когда была ребенком, ты с ней играл, помогал ей готовить уроки, купал…
ХЕФЕЦ. Да, но это был я, а не Якоби.
ВАРШВИАК. Не важно. Я только хотел сказать, что ты видел Фогру голой, когда она была еще маленькой девочкой, а я ее вижу голой сейчас, когда она стала женщиной. Так кто из нас, по-твоему, в выигрыше? Я! Я хочу сказать, что красота Фогры досталась мне. Кстати, а где она? Я соскучился. (Идет к выходу, но останавливается.) Прости, но, когда я вижу кого-нибудь в такой позе, во мне просыпается спортсмен. (Перепрыгивает через Хефеца.) Теперь ты не вырастешь. (Уходит.)
ХЕФЕЦ. Куда уж мне…
КАРТИНА 10
В ту же ночь, чуть позже. Фасад кафе. ХАНА ЧАРЛИЧ сидит за столиком. Появляются АДАШ БАРДАШ и ШУКРА. Шукра останавливается у входа кафе.
АДАШ (оборачивается к Шукре). Шукра, что ты ходишь за мной, как шакал?
ШУКРА. А вдруг ты упадешь и потеряешь сознание?
АДАШ. То есть чтобы мне помочь?
ШУКРА. А для чего же еще?
АДАШ. А может, ты хочешь меня побить? Хотя, с другой стороны, зачем тебе меня бить?
ШУКРА. Ну и вопросики он задает.
АДАШ. Как это грустно — падать в обморок, когда некому тебя подхватить. Ладно. Мне пора отдохнуть. Я уже целых пять минут иду, не останавливаясь. (Усаживается за столик. Шукра садится рядом.)
ШУКРА. А тебе известно, что официантка Хана Чарлич больше не интересуется Хефецем? Ее сердце сейчас свободно.
АДАШ. Зачем ты мне это рассказываешь?
ШУКРА. А тебя это разве не интересует?
АДАШ. Ты думаешь, что… Может быть, я…
ШУКРА. Я молчу.
АДАШ. Она что, правда готова? Ты ее спрашивал? Ты уверен? Скажи мне!
ШУКРА. Я молчу.
АДАШ. Я бы подошел к ней прямо сейчас, но не могу. Я плохо себя чувствую.
ШУКРА. Я знал. Знал, что ты найдешь отговорку.
АДАШ. А ты что, хочешь, чтобы я перед ней в обморок грохнулся? Ведь на этом весь наш роман с ней и кончится. Может быть, сначала хотя бы поговоришь с ней обо мне?
ШУКРА. Нет.
АДАШ. Но я тебя прошу.
ШУКРА А я люблю, когда просят. Просят, просят, и все без толку.
АДАШ. Так зачем ты вообще мне это рассказал? Чтобы меня помучить?
ШУКРА. А по-твоему, помучить — это пустяк?
АДАШ. Нет, я бы и сам к ней подошел, но что будет, если я упаду? И что я ей скажу? Вот, я уже весь вспотел. Что говорят официанткам по ночам? А если я ей не понравлюсь? Может быть, она смеяться надо мной будет? Ты уверен, что она свободна? Рано или поздно она поймет, что я из тех, кто склонен падать в обмороки. И что тогда? Все так сложно, так сложно… Пойду-ка я лучше спать.
ШУКРА. А через час кто-нибудь пройдет мимо и заберет ее сердце себе.
АДАШ. Мне все равно. Я не могу подойти к ней сейчас, в таком состоянии. Приду к ней завтра утром. Буду сильный, бодрый и произведу на нее хорошее впечатление. Первое впечатление решает все.
ШУКРА. Знаю я тебя. Ты от волнения даже моргнуть не сможешь. Будешь стоять перед ней завтра усталый, помятый и качаться из стороны в сторону.
АДАШ. Ладно. Подойду к ней сейчас. Зажмурюсь — и представлюсь. Будь что будет! Я урод?
ШУКРА. Ну и вопросики он задает.
АДАШ. Жаль. Пойду домой.
ШУКРА. Но с другой стороны, она не краше тебя.
АДАШ. Верно. Вообще-то я не уверен, что она меня привлекает. Пойду… (Продолжает сидеть. Пауза. Собирается с духом и обращается к задремавшей Хане Чарлич.) Прошу прощения… (Хана открывает глаза.) Можно чашечку чая?
ХАНА. Я через десять минут закрываю.
АДАШ (встает). Ну ладно. Тогда… (Садится.) Но я выпью быстро.
ХАНА. С молоком? С лимоном?
АДАШ. Спасибо, ни с чем. (Хана заходит в кафе.) Не знаю… Не уверен… Она некрасивая… Некрасивая… (Пауза.) Но с другой стороны, она — человек. У нее есть рот, жаркое дыхание… (Шукре.) Ты окончательно решил ей меня не представлять?
ШУКРА. Чем я замечателен, так это тем, что мое «нет» всегда значит «нет».
ХАНА (возвращается и ставит чай перед Адашем). Пожалуйста.
АДАШ. Спасибо.
Хана вновь садится за свой столик. Адаш украдкой смотрит на нее. Пауза. Он встает, смотрит на нее, от волнения тяжело дышит. Она смотрит на него. Адаш подходит к ней, присаживается рядом. Смотрит на нее, она смотрит на него. По его лицу видно, что он ник#к не может набраться смелости заговорить.
ХАНА (пытаясь ему помочь). Хотите пирожное?
АДАШ. Нет, я…
Возвращается на свое место, садится, но, не в силах успокоиться, встает опять и начинает ходить взад-вперед. Хана тоже встает, чтобы его ободрить. Пауза. Она садится. Он тоже садится. Встает. Снова садится.
(Шукре.) Все, «что ты должен сделать, это сказать ей: „Познакомьтесь, э“ то Адаш Бардаш».
ШУКРА. Как хлопья чистого снега с небес, посыплются на нас скоро утренние газеты. В них будут революции, войны, дорожные аварии, преступления… Если, конечно, с самим газетным ведомством ничего не случится.
Уходит. Хана и Адаш смотрят друг на друга. Адаш дважды обходит вокруг Ханы. Пауза.
ХАНА (в отчаянье). Я закрываю!
АДАШ (достает из кармана деньги, кладет их на стол). Спасибо. Спокойной ночи. (Направляется к выходу, но останавливается) Она некрасивая. Да, некрасивая. Поэтому я и не попытался. Если бы я в нее влюбился, она бы уже была моей. Мы вместе пошли бы домой. И она дышала бы мне в шею. (Уходит.)
