В Древнем царстве функцию рабства исполняют клиентела и колонат.
В общем признано, что власть фараонов возникла в Верхнем и Нижнем Египте путем покорения отдельных областных царей («Gaukönige») и превращения их в наделенных ленами «номархов» (наподобие «patesi» Междуречья). «Владетель бурга» как титул должностного лица встречается еще в позднейшее время. Прежняя независимость областных князей сказывается также в существовавшей, по-видимому, в Древнем царстве монополизации многих жреческих мест известными «благородными» фамилиями. Дружина из сотрапезников и тут была зародышем ленной аристократии: слово, употреблявшееся позднее наряду с другими для обозначения «раба» — «хамсу» (chamsu) — первоначально означало свободного министериала[114] (поэтому оно употребляется и в смысле любовной «службы»). Но в Египте, благодаря абсолютной зависимости всех от бюрократической системы регулирования Нила, дружинные отношения (das Gefolgschaftsverhältnis) распространились на все сферы социальной жизни. Уже суд постепенно должен был признать положение: «Nul homme sans maitre»[115] — «Человек без господина (покровителя)» считался лишенным защиты. Все население страны представляло собой иерархию клиентов («amach»). Царство фараона представляет собой уже в древнейшие времена «крепостное государство» (Fronstaat): фараон держит в руках «бич» как атрибут власти. И, по-видимому (и это соответствовало бы и общей схеме развития), прикрепление крестьян к барщине и тем самым к земле, и мера их обременения барщиной были вначале сильнее в области устья Нила, в Нижнем Египте, чем в Верхнем Египте и, следовательно, имели свое начало там, где находились древнейшие пункты торговли. Если (будто бы) «колон» фараона времен царя Снофру[116] или, во всяком случае, до постройки пирамид выступает со своей собственной печатью, то из этого можно бы, казалось, заключить, что в то время порабощение царских крестьян было еще не так велико и началось лишь с эпохи великих сооружений (однако, не надо забывать — см. выше — расплывчатости выражений). Первоначально барщина, по-видимому, была мало дифференцирована и по профессиям. Цари Древнего царства требуют солдат, матросов и других подданных, цари XII династии — также воинов и жрецов для переноски тяжестей (Ментухотеп[117] потребовал 3 тыс. человек для перенесения крышки гроба). В более позднее время встречается также призыв лишь строительных рабочих всей страны.
Крестьяне области, лежащей по нижнему течению Нила, по-видимому, все считаются рабочими фараона и обрабатывают под надзором его чиновников назначенный каждому из них участок земли, продуктами которой распоряжаются согласно инструкции фараона. «Оценщик колонов» встречается в качестве должностного титула уже в IV тысячелетии. «Рету» («retu» — людей, во времена Птолемеев λαοι[118]) дарят вместе с поместьями. Напротив, признано, что в Верхнем Египте в то время продолжали существовать феодальные отношения и преобладали «свободные» крестьяне, т. е. в сущности, такие, которые преимущественно должны были платить оброк. И ремесленники также находятся не все в одинаковом положении: и в более позднее время встречаются (как будто) «свободные» сельские и городские ремесленники наряду с такими, которых фараон поселил как своих барщинников в городских кварталах, лежащих вокруг его дворцов. Но, конечно, это разграничение между ними едва ли гарантировано юридически. Большая фактическая возможность передвигаться с места на место, существовавшая у египетских наемных рабочих (для которых можно найти параллель в соответствующих явлениях русского крепостного права), не может считаться следствием их правового положения. «Рабочий» — это одно из обычных названий не принадлежащего к должностной и храмовой знати «народа»: барщинная повинность (die Robotpflicht), несомненно, распространялась субсидарно на всех. Отдельное лицо с давних пор является объектом власти фараона: и он, и его владение являются прежде всего таким-то «номером кадастра». Общины через посредство своего старосты солидарно отвечают за выполнение повинностей, возложенных на них царем. Таково, очевидно, первоначальное положение вещей. Поэтому уже Древнему царству было знакомо (как об этом свидетельствует, между прочим, берлинский иерархический папирус эпохи II династии) приобретшее впоследствии такое значение понятие «ιδια»: каждый должен быть в состоянии указать свое «местожительство», т. е. именно общину, к которой он «приписан», и где он может быть в случае надобности привлечен к исполнению государственных натуральных повинностей; в противном случае его имущество и особенно его семья попадает в руки фараона, который, конечно, и им самим может располагать по своему усмотрению. Впоследствии, например, барщинная повинность (по утверждению Ревилью, повсеместно) была регламентирована таким образом, что, например, каждый должен был обработать 2000–2500 квадратных локтей земли под овощи: такая огородная земля, очевидно, особенно часто возделывалась в собственном хозяйстве царя. Подданные платили подати зерном, скотом, тканями и другими произведениями домашнего производства.
Наследственное «частное» земельное владение — т. е. земельное владение, не только фактически переходившее по наследству, как участки колонов, но наследственный характер которого был гарантирован — восходит, по-видимому, преимущественно к царскому лену. В поместьях царских ленников размер, происхождение и гарантия наследственных прав данного владельца вырезаны на стеклах. Засвидетельствованные дошедшими до нас памятниками царские пожалования заключаются большей частью в домах и садах (в одном случае охватывавших до 200 арур, заключавшихся в 12 мелких участках), с рабами, а иногда с колонами. Нередко это были пожалования, которые получали как принадлежность своего должностного положения («Amtspertinenzen») и номархи. Они всегда тщательно заносятся в списки и оцениваются. Как раз надписи могильных склепов древнейшего (Тинитского) периода (например, надпись Mten’a около 4000 г. до P. X.) указывают на существование наследственных и подлежащих разделу земельных владений. Наряду с царскими пожалованиями в лен («ger» = beneficiarius) и, в частности, с пожалованиями участков для могил (которые в Египте издавна играли большую роль и, так сказать, сами подлежали commercium’y) встречаются частные договорные акты о передаче владения отцом сыну, царские дарения землей и людьми и, наконец, отчуждения, например, 200 арур и оклада жалования в виде ежедневной ренты в 100 хлебов titulo oneroso: в качестве вознаграждения должностного лица за выполнение определенных служб. Возможно ли было в то время отчуждение их в сфере частного оборота, нельзя пока сказать с уверенностью, но оно представляется скорее вероятным, чем невероятным (о «покупке» в собственном смысле слова, конечно, не могло быть и речи, так как «денег» еще не существовало). Инвентарь (amit-per, ampa) при договоре о передаче имущества является суррогатом завещательных распоряжений; впоследствии инвентарь встречается как технический термин при передачах имущества а) от отца с сыну, б) от мужа к жене, в) от брата к брату.
О принципиальной отчуждаемости земельного владения, по-видимому, можно сделать заключение е contrario, а также по данным, относящимся к засвидетельствованным уже для IV тысячелетия до P. X. надписям и пожертвованиям в пользу храмов, в которых совершенно определенно устанавливается неотчуждаемость жертвуемой («на помин души» — sit venia verbo! — умершего) земли: жрецы соответствующего храма должны оставлять это имущество, как «honu-ka», только своим детям, и, следовательно, связаны со своей функцией навсегда и из рода в род (dauernd und erblich). Название «вечные дети» («дети» — люди свободного состояния, подчиненные чьей-нибудь власти, как liberi in potestate[119] отца в Риме) встречается в применении к людям, обязанным отбывать ту или иную литургию. В делавшихся в пользу храмов пожертвованиях (Stiftungen) технически это достигается (так как современного юридического понятия Stiftung тогда, конечно, не существовало) в форме donatio sub modo[120] (именно наследования), как это прекрасно доказали Море и Булар. Для выяснения общего характера социального строя упомянутые тексты важны тем, что указывают прежде всего на существование жреческих имений уже в этот древнейший период, затем на существование имевших впоследствии такое большое значение (см. ниже) должностных окладов наряду с должностными ленами; изъятие жреческих поместий из юрисдикции нотаблей (владельцев крупных ленов) оговаривалось в актах делавшихся в пользу храмов пожертвований (которые, конечно, могли исходить только от людей, принадлежавших к классу нотаблей). Косвенно это свидетельствует о господствующем положении «магнатов» в IV тысячелетии до P. X. и в то же время указывает на способ возникновения могущества жрецов. В эпоху XI династии, впрочем, даже беглые рабочие апеллируют на решения своих господ самому фараону, и точно так же впоследствии в эпоху Нового царства уголовная юрисдикция даже в отношении к беглым рабам принцев царского дома опять находится в руках государственных судей. Но в эпоху Древнего царства цари должны были делить свою власть с номархами, которые в Верхнем Египте в подвластных им округах фактически либо занимали положение настоящих династов[121], либо захватывали это положение. Уже в эпоху IX династии наследственное занятие и других должностей стала общим правилом. Многие должности еще гораздо раньше являются предметом завещательных («атра») распоряжений.
