— Жену надо бить каждый день, кроме тех раз, когда посылаешь ее с бидоном за пивом, — поучал Афанасьич. — Баба, она что? Она любит, чтобы ее били. Она это уважает. Вот у меня была жена…
— Была? — спросил Андрей. Он с удивлением выслушивал семейный кодекс деда. — Умерла, что ли?
— Да нет, ушла…
— Колотил, значит?
— Ни-ни! Ни боже мой! За всю жизнь пальцем не ударил. Вот потому и ушла. А если б поколачивал, до сих пор бы жили…
— Откуда знаешь?
— Я, брат, чувствую. А так вот совсем один. Загремлю — и все… Два венка от профсоюза… спи спокойно, дорогой товарищ.
— Ну уж, ты заладил! — искренне завозражал Андрей. — Да на тебе еще всю тундру перепахать можно! Это молодежь нынче хилая, хоть и акселерация. Мы им сто очков дадим… Видел я молодых в тундре! Только и думают, как бы на базу сбежать.
— Не-не, — сказал Афанасьич. — У нас в экспедиции таких нет! Нет!
«Молодец дед, патриот, — усмехнулся Аникей, — своих в обиду не дает».
Он налил себе еще чаю. Дед подсунул ему тарелку масла и целую буханку хлеба. Принес новую пачку сахару. Чувствовалось, что на кухне он уже вполне освоился.
— Я Орлика в сарай отвел, — сказал он Аникею, — чтоб ночью не замерзал. Там даже печь есть, я ее подтопил.
— Это не сарай, — сказал Аникей. — Да ладно, хозяев нет, ничего страшного.
— А что?
— Просто дом такой, брошенный. Мастерская… Все равно его ремонтировать… Орлик ничего не сделает?
— Уберем, — сказал каюр.
— Я кустов нарежу, — сказал Аникей. — А ты уж тут на кухне управляйся, хорошо у тебя получается. — И он подмигнул деду, Дед понимающе кивнул: все, мол, будет в порядке, житуха для людей и коней. А как же иначе?
Сами они на ночь расположились на полу в помещении столовой в спальных мешках.
— Тепло тут, — посоветовал Иван Иванович. И чай близко. Как в гостинице.
…Было действительно тепло и уютно. Ни разу так блаженно не спали они за все время пути.
Раньше всех утром пришел повар Андрей. Подивился на богатырский сон геологов. Решил не будить гостей, старался потише греметь посудой: понимал — люди намаялись, пусть отдохнут, дорога их еще не кончилась, и затеял блины.
Механик уже возился у «Аннушки», запустил мотор.
Аникей и Афанасьич проснулись от шума и вмиг собрались. Андрей накормил всех.
— Ну что у вас? — спросил Жора.
— Порядок.
— Грузитесь, — скомандовал Жора.
Аникей и Афанасьич устроили в самолете мешки и вьюки, соорудили из трех досок небольшой трап.
— Ну и как вы его потащите? — с интересом следил Жора.
Афанасьич взял Орлика за уздечку, повел, и тот спокойно пошел в машину, чуть пригнув голову у входа.
— Смотри-ка! — удивился Жора.
— Видать, не впервой, — сказал второй пилот.
Аникей помог Афанасьичу втащить в самолет трап, летчики протиснулись между конем и вещами в кабину, Аникей задраил дверцу — бортмеханика в рейсе не было.
Жора откинул на проходе в кабину брезентовое сиденье, показал Аникею — садись, мол. Тот устроился между пилотами, и самолет начал выруливать.
Из кабины Аникею хорошо были видны освещенные ярким солнцем заснеженные сопки — на небе ни тучки. «Самая что ни на есть летная погода, — подумал он. — Хоть напоследок с погодой повезло».
Машина уже набрала высоту и ложилась на курс.
На вираже ее тряхнуло, потом еще раз. Потом она будто провалилась в какую-то яму. Летчики переглянулись.
«Странно, — подумал Аникей. — Такая тихая погода, а болтанка».
Афанасьич постучал его по спине, Аникей оглянулся. Орлика тошнило. Он всхрапывал. Под ним было мокро. Задние ноги его разъезжались, он бил копытом, часто падал на бок, но вставал, оседал на зад, но снова поднимался.
— Что там? — прокричал ему на ухо Жора.
— Конь… ему плохо…
— А черт!
Самолет попытался подняться еще выше, пилоты хотели выровнять его. Машину трясло.
— Центровка нарушается… я не сяду! — орал Жора. — Что там?!
Аникей вылез из кабины в салон. Жора передал управление второму пилоту, а сам тоже спустился.
Конь падал, взбрыкивал, оседал, бился о борта самолета, казалось, сейчас машина развалится. Афанасьич прижался спиной к первому иллюминатору, совсем втиснулся в борт, боясь, что Орлик его зацепит. Глаза у коня были красные, на губах пузырилась пена.
— Осторожно! — крикнул Жора Аникею.
Самолет еще раз качнуло. Орлик повалился вперед, толкнул пилота головой, Жора опрокинулся на мешки, ударился затылком о железо.
— Бешеный! — заорал Жора. Он встал, спиной повалился в кабину, нашарил что-то рукой. — Самолет развалит!
Аникей тоже был перепуган. В шуме моторов, грохоте, крике людей он не расслышал, как прозвучали три выстрела, он только увидел пистолет — Жора засовывал его в кобуру — и рухнувшего на передние ноги Орлика.
Жора оттолкнул Аникея, тот повалился на вьюки. Пилот скрылся в кабине, и через считанные минуты «Аннушка» приземлилась на площадке геофизиков, откуда недавно стартовала.
Было тихо. Никто не поднимался со своих мест. В иллюминаторы было видно, как к самолету бегут люди, — второй пилот успел передать по радио о ЧП.
Аникей смотрел на бездыханную лошадь и удивлялся, что почти совсем нет крови, хотя все три пули вошли в голову. Он отмечал все это механически — все еще не мог осознать случившегося, не мог прийти в себя.
Первым встал второй пилот, осторожно прошел в хвост самолета, открыл дверцу, спрыгнул на землю, к людям.
— Как же так, а? Как же так? — зачастил Иван Иванович.
Все молча направились в диспетчерскую.
— Чуть машину не угробили, — сказал Жора. — Составляйте акт.
— Привязать надо было как-то, — причитал Иван Иванович. — Раскрепить. А? Как же так?
— Даже не стреножили, — вспомнил Жора. — Уберите его.
Все пошли помогать Афанасьичу. Достали брезент, выволокли тушу, потащили на брезенте к краю площадки.
— Лететь надо, — торопил Жора Ивана Ивановича, — заканчивай с бумагами. Они в основном им нужны. Мы-то что? Все по инструкции. Нельзя же рисковать…
…Аникей сидел на земле возле Орлика и плакал. Подошел Афанасьич.
— Ну, чего ты, Никей?.. Не надо… Слышишь? Не надо…
— Он меня из реки спас… сволочи…
— Не надо, Никей… Идем к ним… зовут… лететь надо.
— Я не полечу с ними…
— Лететь надо, Никей.
— Не полечу… лети ты один. Позвонишь, за вещами пришлют машину… Лети один. Я после.
Афанасьич направился к самолету.
«Аннушка» взлетела, и Иван Иванович сказал Аникею:
— Ты уж прости, так вышло. Молодой Жора летчик, испугался. С его стороны нарушений нет. Как написать, чтоб тебе-то ничего не было?
— Как хочешь…
— Ладно… — Иван Иванович повернулся и пошел в диспетчерскую.
Аникей выкурил сигарету, потом встал и пошел искать лопату.
Яму он вырыл рядом с трупом. Позвал Андрея, и вдвоем они столкнули коня в яму, прикрыли брезентом. Андрей оставил Аникея одного. Тот начал засыпать могилу. Потом вспомнил, спрыгнул вниз и отвязал от Орлика колокольчик. Долго зачем-то крутил ею, рассматривал, положил в карман. Потом нашел три больших камня, перетащил их на могилу, посидел молча, закурил.
— Все, — сказал он. — Прощай, Орлик.
— Посмотрите, Иван Иванович, — Аникей развернул карту. — Мне нужен хотя бы абрис вот этой территории, за рамкой. Хоть приблизительно наметить азимут.
— У тебя двухсотка, а мы летаем по полумиллионке, — ответил Иван Иванович.
— Ничего, сойдет…
Начальник принес карты.
Аникей расстелил их, достал компас, курвиметр, миллиметровку из полевой книжки, карандаши.
— О, тут совсем немного, — сказал Аникей, — около сотни кэмэ.
— Пешком решил?
— Налегке я это быстро одолею, да еще по такой погоде. Главное, рек впереди нет… это хорошо.
— А то бы летел завтра, а? — предложил Иван Иванович.
— Пообедать сперва надо, на дорожку, — сказал Андрей. — По дороге ресторанов не будет. Поэтому наедайтесь впрок сейчас.
