Вэйл пробежал пальцами по клавиатуре компьютера и продолжил беседу:

— Ладно. Ответы на все вопросы рано или поздно найдутся. Когда я учился в медицинском колледже, мы поставили один интересный эксперимент, который может нам помочь. Я уверен, что ключ к разгадке поведения Мишель — ее высокая восприимчивость к гипнозу. Она, как вы сказали, действительна гипнабельна. Кстати, а вы откуда знаете? Ведь в ее досье об этом не сказано ни слова.

Гриффин пожал плечами.

— Как теперь выяснилось, Мишель Старджен — настоящая фанатка Парка Грез. А это место — царство измененного сознания. Иллюзию здесь легко принять за реальность, и наоборот.

После некоторой паузы Алекс спросил:

— Вы упоминаете о ее отце. А кто ее мать?

— Она уже умерла, — ответил Вэйл. — А ее девичье имя — думаю, вы уже догадались, — Эвиана Риверс.

Мишель Старджен с удовольствием ощущала, как прохладная вода нежно ласкает кожу. Она находилась в закрытом бассейне, куда не проникал ни лучик света, ни звук. Сотни фунтов высыпанной в воду соли держали тело Мишель на поверхности как поплавок, а сто миллиграммов синтетического транквилизатора-гипнотика отняли у нее все желания, кроме желания лежать и наслаждаться тишиной. Сознание Мишель утонуло в теплой бесконечной неге, где мыслям ничто не могло помешать.

Кто она? Эвиана? Да, она Эвиана, сильная и властная. А Мишель была плохой, она совершила что-то ужасное. Эвиане не хотелось думать об этой своей части, одинокой и жалкой.

Внезапно темноту бассейна прорезал свет. Мерцающие светлые пятна двигались в темноте, как стайки аквариумных рыбок. Пятна были разноцветные, похожие на отсветы бриллианта.

Затем Эвиана услышала и звуки, они звучали все громче и громче… Это билось ее сердце. Эвиана засыпала… Нет, не засыпала. Она уже перешла грань между явью и сном, ее тело заснуло, но часть разума бодрствовала. Это было удивительно. Постепенно и движение светлых пятен, и удары сердца стали замедляться.

Эвиана боролась с собой, со своим разумом, но была бессильна и медленно падала в какую-то бездонную черную дыру, стянутую красным обручем; все ниже, и ниже, и ниже в темноту.

Вдруг внизу появился свет. Пятно стало увеличиваться, пока не превратилось в отчетливую картинку. Эвиана увидела пляж — место, которое она хорошо помнила из своего прошлого. На берег, шурша, накатывались волны. Она сидела на теплом песке, подставляя тело ласковым лучам солнца.

Неожиданно из-за гребня волны появился высокий улыбающийся мужчина с длинными светлыми волосами. Выйдя на берег, незнакомец протянул руки. Видела ли она его прежде? Можно ли ему верить?

А где же мама? Мишель оглянулась, посмотрела по сторонам, но матери нигде не было.

Незнакомец, продолжая улыбаться, приблизился. Мишель почувствовала к нему доверие. Несколько минут они молча слушали рокот прибоя.

Наконец молодой человек нарушил молчание.

— Мишель, — сказал он. — Ты очень хорошая девушка. Я слышал это от всех. И ты очень красивая. Ты можешь вспомнить добрые дела, которые совершила? Мишель согласно кивнула.

— Прекрасно. Запомни свои добрые поступки, — незнакомец сильно, но не больно сжал ей руку. — А знаешь ли ты, что иногда хороших людей обманом заставляют совершать плохие поступки?

Неожиданно песчаный пляж пришел в движение, ветер усилился и стал ледяным.

— Взгляни на меня! — приказал незнакомец. — Посмотри на меня!

Мишель подчинилась, но увидела лишь фонтан брызг. Человек исчез, но она по-прежнему ощущала тепло его рук и слышала его голос.

— Иногда хороших людей принуждают совершать плохие поступки. Они могут обидеть юную девочку. А девочке нужна ее мама. Ей нужна Эвиана. Эвиана здесь, и она готова помочь тебе в любое время. Но сейчас я должен поговорить с Мишель.

Девочка дрожала от страха и холода, но невидимый человек по-прежнему держал ее за руку. Его голос звучал вкрадчиво и ласково. Мишель вырвала свою руку и попыталась вникнуть в значение слов незнакомца-невидимки.

Голос пообещал, что ее мама вернется.

— Я знаю, — уверенно сказала Мишель.

— И ты поможешь мне? — спросил невидимка.

Мишель вежливо ответила:

— Да, я помогу вам.

— Спасибо. Я хочу, чтобы ты сказала Эвиане, что ее ждут друзья. Она нужна им. Друзья станут искать ее в стране мертвых, а потом все будет так, как раньше. Если друзья найдут Эвиану, то она уже ничего не вспомнит.

Мишель согласно кивнула, но не понимала ничего.

— Но запомни, — голос стал громче. — Все время, пока Эвиана будет со своими друзьями, Мишель должна терпеливо ее ждать. Мишель надо учиться, ей надо научиться жизни. А когда она научится, она должна дать нам знать. Она должна найти способ, как сообщить нам об этом. Так ты поможешь нам?

Мишель опять кивнула и спросила:

— А маме обязательно уходить?

— Нет. В жизни нет ничего обязательного.

— Алекс, все было сделано превосходно, — одобрил доктор Вэйл. — Не кажется ли вам, что вы немного ошиблись профессией?

Гриффин с огромным напряжением наблюдал, как Мишель Старджен вновь ввели в закрытый бассейн и оставили ее одну. Лишь после того как за женщиной была закрыта дверь, он повернулся к Вэйлу.

— Я просто понял, что у Парка Грез намного больше возможностей, чем у некоторых докторов психологии.

— Что же было? — поинтересовался Вэйл.

— Мы сделали то, чего Мишель все время подсознательно желала: пристрелили этого сукина сына, с которым у нее связаны самые отвратительные воспоминания детства.

Гриффин взглянул на видеоэкран.

— Через два часа она будет готова, Алекс, — доктор вдруг сменил тему. — Вы наблюдали за этой игрой? Скажите, кто такой торнрайт?

— Дух. Полезный и услужливый дух. А что?

— Мы дадим Мишель, то есть Эвиане, пример воспоминания о будущем, — Вэйл нетерпеливо посмотрел на часы. — Знаете, Алекс, я мог бы зарабатывать огромные деньги частной практикой, но, черт возьми, где я еще найду такие удивительные случаи?

— А вы все запишите, — вздохнув, посоветовал Алекс.

В воздухе стояла причудливая смесь терпкого запаха горькой английской соли, аромата молодой женщины и чего-то еще, рокового и загадочного.

Гром-птице, на которой летел Макс, крепко досталось в ожесточенной битве с волкоорлами, и ее левое крыло сильно трепало встречными потоками ветра. Огромный орел летел в самом экономичном режиме: два мощных взмаха крыльями и небольшой набор высоты, а затем легкое скольжение вниз.

Солнце, с трудом пробивавшееся сквозь толщу облаков, висело очень низко над далеким горизонтом.

Из горла гром-птицы вырывалось тяжелое дыхание, настолько громкое, что оно прорывалось даже сквозь свист набегающего ветра. Удивительные орлы явно устали, и Макс вдруг впервые за этот безостановочный перелет ощутил страх высоты, страх падения.

Далеко впереди показалась цепочка горных пиков, покрытых ледяными шапками. Гром-птицы стали медленно снижаться. Вынырнув из облаков, игроки оказались в густой дымке. Садиться при такой видимости практически наугад было равносильно самоубийству.

Когда птицы поравнялись с вершинами гор, Макс различил едва видимую сквозь дымку небольшую площадку. Все его существо наполнил страх. Затаив дыхание и крепко уцепившись за кожаное седло, он стал с тревогой ждать приземления.

Гром-птица сделала маленький круг и резко пошла на снижение. С грохотом коснувшись мерзлых камней, она по инерции пробежала три-четыре шага и остановилась.

Первым на скальный выступ сполз Макс.

— Слезайте, Трианна. Пусть наша птица отдохнет.

Макс помог женщине спуститься. Следом за Трианной на землю сполз Фрэнсис Хеберт. Не теряя времени, он сразу стал разминать затекшее тело.

На этой же узенькой площадке умудрились приземлиться и другие птицы. Как только игроки почувствовали под ногами твердую почву, они сразу приступили к осмотру местности.