— Король примет нас в своем потайном кабинете, — предупредил их Ферриньи.

В полном молчании четыре тени проскользнули к небольшой двери, которая со скрипом открылись перед ними. В полутьме виднелось несколько ступенек, уводивших в узкий коридор; здесь пахло плесенью, а на стенах проступила влага. Все четверо осторожно двинулись вперед, а Камилла, держа за руку Пьера, вцепилась в плечо Тибора — ведь в полной темноте так легко потеряться!

Факел зажечь было нельзя, ибо время от времени слышались чьи-то голоса, доказывавшие, что коридор сообщается с другими помещениями дворца. Огонек могли бы заметить, обнаружив тем самым присутствие таинственных гостей короля.

Они шли медленно и осторожно, и Камилле казалось, что подземелье никогда не кончится — похоже, этот потайной ход вел через весь город. Правда, в какой-то момент она поняла, что поблизости находится дворцовая кухня, так как в воздухе распространились не слишком приятные запахи подгоревшей пищи. Порой девушка поскальзывалась на влажной земле. Она с трудом удерживалась от желания чихнуть, но даже не могла ущипнуть себя за нос, поскольку боялась оторваться от своих друзей.

Наконец они поднялись по нескольким ступенькам и вошли в комнату, освещенную только одной свечой. Это был небольшой зал, очень узкий, но при этом длинный — нечто вроде прихожей, стены которой были украшены лепниной и завешены тяжелыми портьерами из красного бархата.

Граф, вступив на маленькую потайную лестницу, шепнул своим спутникам:

— Мы почти у цели.

Камилла пропустила троих мужчин вперед. У нее внезапно пресеклось дыхание и гулко забилось сердце при мысли, что сейчас она увидит своего деда-короля. Волнение оказалось таким сильным, что она на секунду замешкалась, пристально глядя на потолок, словно в надежде найти там поддержку.

Наконец ей удалось справиться с собой, и она шагнула было на лестницу, но тут чьи-то сильные руки обхватили ее сзади. Она не успела даже вскрикнуть: ледяная ладонь закрыла ей рот, а безжалостные пальцы вцепились в горло.

Лишенная способности сопротивляться, Камилла поняла, что ее тащат назад, за одну из бархатных портьер. Неведомый враг прижал ее к стене с очевидным намерением задушить. Она извивалась в его руках, но не могла даже пискнуть в лих железных объятиях.

Нападавший был сзади, лица его она не видела. Руки ее бессильно царапали стену, а убийца сжимал горло все сильнее. Она чувствовала, что через мгновение потеряет сознание — у нее гудело в ушах, а перед глазами закружились огненные звездочки.

Она сознавала, что друзья не успеют вернуться вовремя, — когда заметят ее отсутствие, нее будет копчено. Почти лишившись чувств, она вдруг заметила вазу, стоявшую в нише такой близкой и такой далекой… Последним усилием воли она подняла ноту и сбросила вазу на пол.

Звон осколков показался ей сладкой музыкой. Тибор отдернул портьеру, и убийца тут же выпустил свою жертву. Камилла упала замертво, а негодяй обратился в бегство, однако венгр успел разглядеть его, обратив внимание и на весьма своеобразный наряд.

Постепенно к Камилле возвращалось сознание. Она слышала далекий, но очень звучный голос, который звал ее:

— Диана! Диана-Аделаида, вы меня слышите?

Она очнулась, и тут ей стало ясно, что голос этот раздается совсем рядом; потом увидела лицо мужчины, склонившегося над ней. У него был очень длинный нос, кустистые брови и тонкие губы, придававшие ему жесткое выражение. Матовую бледность кожи подчеркивал напудренный парик. В глазах этого величественного старика светилась нескрываемая тревога.

— Вам лучше, Диана? — спросил он.

Камилла уже собиралась задать вопрос, отчего он называет ее Дианой и кто он такой, однако не смогла вымолвить ни слова из-за ужасной боли в горле. Впрочем, взгляд ее был настолько красноречивым, что незнакомец поспешил добавить:

— Здесь вы в полной безопасности. По крайней мере, в данную минуту. Предатели! Я считал, что покончил со всеми шпионами, но все начинается вновь. Когда же этому придет конец? Я и помыслить не мог, что эти дьяволы могут проникнуть даже в мои тайные покои! — воскликнул он с внезапной яростью. — Мы примем все необходимые меры, чтобы защитить вас, дитя мое. Ферриньи!

— Ваше величество?

Услышав этот титул и увидев почтительный поклон графа, Камилла вздрогнула и окончательно пришла в себя. Значит, этот незнакомый старик — король! Ее дед!

Она поняла, что лежит на софе в роскошно обставленной комнате, судя по всему, рабочем кабинете. Тибор с Пьером стояли чуть в стороне вместе с графом, к которому король подошел совсем близко, чтобы отдать какие-то распоряжения, — расслышать его слов она не смогла. Собрав все силы, она пролепетала:

— Дедушка!

Король тут же вернулся к ней и помог сесть:

— Вам нельзя напрягаться, дитя мое.

Камилла с жадностью вглядывалась в него — ей столько нужно ему сказать! Жестом маленькой девочки, наизусть выучившей урок, она нащупала на шее медальон и протянула деду, с тревогой ожидая, что тот скажет. Король печально улыбнулся:

— Этот кулон… Вашей матушке его подарил мой сын Амедей. Она никогда с ним не расставалась, считая залогом любви. Понятно, почему вы потянулись за ним, — ведь вы плод этого брачного союза.

С этими словами Виктор-Амедей вернул ей драгоценного единорога.

Помимо воли из глаз у нее хлынули слезы. Она чувствовала себя измученной и опустошенной; ей казалось, что она навсегда уронила себя в глазах этих людей — наверное, они сочтут ее недостойной носить титул принцессы Савойского дома!

— Дитя мое, — ласково промолвил король, — я понимаю, что все эти переживания утомили вас, но прошу сделать еще одно, последнее усилие. При данных обстоятельствах я вынужден принять самые решительные меры ради вашей безопасности. Нам следует поместить вас в надежное место, сокрытое от всех, — тогда никто не сможет покуситься на вашу жизнь.

Овладев собой, Камилла привстала, желая показать, что готова исполнить распоряжения деда. Дар речи уже вернулся к ней, хотя горло по-прежнему мучительно болело.

— Слушаюсь и повинуюсь, сир.

— Прекрасно. Садитесь же, прошу вас, я должен объяснить вам свой план. Возможно, вы будете удивлены, но, надеюсь, согласитесь со мной, что это единственный выход для всех нас.

Девушка не сводила глаз с монарха, слушая его с неослабным вниманием, жадно следя за каждым жестом и мысленно спрашивая себя, не снится ли ей все это. Помолчав, король продолжил:

— Я не желаю потерять свою внучку, едва лишь обретя ее. Случившееся доказывает, что во дворце моем вам угрожает опасность, поэтому нам придется немного повременить с вашим официальным представлением ко двору в качестве принцессы Дианы-Аделаиды. Пока вы останетесь для всех Камиллой де Бассампьер. Что же касается надежного укрытия для вас, то я не могу предложить ничего иного, кроме… кроме тюрьмы. В крепости вас будут охранять лучше, чем где бы то ни было. Вы пробудете там до тех пор, пока мы не отыщем негодяя, пытавшегося убить вас.

В лице Камиллы ничто не дрогнуло. План показался ей разумным, хотя приятного в нем, разумеется, было мало. Но кто заподозрит, что король отправил собственную внучку в каземат?

Виктор-Амедей изложил ей все детали:

— Вы станете секретной узницей. Я приставлю к вам офицера по имени шевалье д’Амбремон. Естественно, ему не нужно знать, что вы — принцесса Савойская. Для него вы — самая обычная заключенная. Это верный солдат, блестящий дворянин, полностью преданный короне, смелый и деятельный человек, заслуживающий доверие. Однако в нашу тайну не следует посвящать других — так надежнее. Вы понимаете?

— Да. И сколько времени я там пробуду?

— Вас освободят, когда мы найдем убийцу.

— Как же это сделать в таком большом городе? Ведь я ничем не смогу вам помочь, мне не удалось разглядеть этого человека.

— Зато ваш оруженосец его видел. Полагаю, наш венгр вполне способен уладить эту проблему быстро и в полной тайне.

— А я должна бездействовать? О сир, я хочу принять участие в поисках и отомстить за родителей!