А наемную силу, используемую ливонскими властями в последней для себя войне, представляли немецкие ландскнехты.

В XVI веке немецкие ландскнехты становятся самыми характерными представителями наемных войск. Выходцы из разных земель Германской империи, они встречаются в те времена на службе многих как мелких феодальных образований, так и крупных централизованных государств во всей Европе. Профессиональные военные с богатыми боевыми традициями, ландскнехты являли собой тогда самую грозную воинскую силу эпохи. Они составляли исключительно пехоту, а по своей организации и выучке вобрали в себя лучшие достижения европейского военного искусства. И неудивительно, что именно к ландскнехтам, как к своим единокровным собратьям, обращались за наймом орденские власти.

Вооружение ландскнехтов определялось используемыми ими тактическими приемами ведения боя. Например, оружием дальнего боя была вооружена не вся немецкая пехота, а лишь меньшая ее часть, именно та, за которой на первой стадии боя закреплялась функция поражения живой силы неприятеля на расстоянии. Основная же часть ландскнехтов вступала в баталию тогда, когда наступала фаза ближнего боя. Вооружение таких воинов состояло либо из копья от 3 до 5 метров длины, либо из алебарды, то есть топора с широким плоским лезвием, наподобие русского бердыша, но насаженного на копье длиной до 2 метров. Обязательным атрибутом любого ландскнехта был тяжелый двуручный меч.

Для ландскнехтов, задача которых была вести дальний бой, индивидуальным оружием, как и для ратников Московского государства, в те времена в равной степени служило и холодное, и огнестрельное. В качестве первого использовался арбалет, в качестве второго аркебуз — тяжелое ружье, наподобие русской пищали. Оттого и сами ландскнехты, предназначавшиеся для ведения с противником дальнего боя, назывались либо арбалетчиками, либо аркебузирами. Как видим, законодательница моды в военном искусстве — Европа, и она же лидер в области вооружения, не спешила полностью переходить на огнестрельное оружие, и причина тут та же: аркебуз по всем своим качествам уступал не только арбалету, но и обычному луку.

Правда, к середине XVI века постепенное усовершенствование аркебуза привело к появлению нового типа ручного стрелкового оружия — мушкета. Мушкет отличался повышенными свойствами в сравнении с пищалями и аркебузами. Он стрелял на 300 метров, причем на 150–200 метров он позволял вести довольно прицельный огонь. Но за всю вторую половину века мушкет успел прочно внедриться только у себя на родине в Испании и в соседней Франции. До германских земель, а тем более до Восточной Европы новое изобретение почти не дошло, там его можно было встретить лишь в единичных случаях.

Составляли наемные войска и кавалерию. В этом качестве они получили название рейтаров. Вооружение рейтара состояло из пики, облегченного меча, скорее напоминавшего шпагу, а в качестве огнестрельного оружия каждый рейтар имел два пистолета, в производстве которых Европа к тому времени значительно преуспела. Но в ливонском войске роль кавалерии выполняли свои рыцари, поскольку они, как и любые рыцари, могли быть только конными. И при всей малочисленности их было достаточно для комплектования одного этого рода войск. А потому для своей кавалерии Ливония использовала очень ограниченное число наемников, а что касается непосредственно Ливонской войны, то, похоже, что их там не было вовсе. Источники не упоминают о присутствии рейтаров в составе ливонских войск, что и понятно. Та война со стороны Ордена свелась к защите крепостей и замков, при которой кавалерия не играет никакой роли. Такой ход войны нетрудно было предвидеть, а потому, готовясь к ней, у орденских властей не было надобности прибегать к найму рейтаров. Здесь следует сделать оговорку.

Мы пока рассматриваем военный потенциал только Ливонии с учетом воюющих под ее знаменами наемников и не ссылаемся на других союзников Ордена. Вообще, в ходе Ливонской войны на противной Москве стороне можно было увидеть рейтаров, и в немалом количестве, но все они состояли в войсках Швеции или Польши.

Если говорить об артиллерии противника, то ввиду того что все военные действия Москвы против Ордена свелись в основном к осадной войне, следует, в первую очередь, сказать о крепостных орудиях. Правда, не только. Так, например, в открытой битве под Вейсенштейном в 1560 году основная роль на обеих сражавшихся сторонах досталась именно полевой артиллерии, но это скорее исключение из общего хода военных действий.

Рассказ об артиллерии, можно было бы не делить на отдельных участников той войны с противной Москве стороны. Артиллерийский потенциал как по качеству, так и в процентном отношении к общей численности армии каждого из союзников отличался один от другого не намного. Несколько выше других в этом смысле стояла Швеция. А потому с общего рассмотрения артиллерийского вооружения противников России в той войне можно начать знакомство с ливонскими заступниками. А ими, кроме Швеции, были Литва и Польша, объединившиеся в 1569 году в одно государственное образование — Речь Посполитую.

Вообще говоря, Западная Европа достигла тогда больших успехов в производстве артиллерийских орудий. Высокий уровень металлургической промышленности открыл дорогу принципиально новым решениям и привел к созданию совершенных на то время образцов вооружения. Вместо железных орудий стали появляться чугунные, наконец, бронзовые. Сохранив ту же огневую мощь, удалось уменьшить вес орудия, повысить его баллистические свойства. Увеличилась длина ствола, благодаря чему удалось повысить начальную скорость ядра, следовательно, дальнобойность. Улучшились свойства пороха и, как следствие, появились разновидности зажигательных и разрывных снарядов. Можно упомянуть еще о многих усовершенствованиях и достижениях в области артиллерийского вооружения, но нельзя не сказать, что все они в основном оставались достоянием стран-изобретательниц, преимущественно Франции и Испании, а потому названные новшества, как и многие другие, мало сказались на театрах Ливонской войны. Из всех ее участников западноевропейское новаторство в области вооружения больше других коснулось Швеции, а потому ее армия в смысле огнестрельного оружия, как ручного, так и артиллерийского, превосходила все другие.

Оценку военного могущества Швеции дает известный немецкий военный историк Ганс Дельбрюк:

«К концу средних веков едва не произошло объединение в одно государство Швеции, Дании и Норвегии, подобно тому, как около того же времени объединились Кастилия и Арагон. Но шведы воспротивились такому объединению и в борьбе за свою независимость образовали военное государство невиданной дотоле силы. Страна, со включением Финляндии и Эстляндии, насчитывала тогда едва 1 млн. жителей (не более, чем тогдашние курфюршества — Саксонское и Бранденбургское, вместе взятые), но и народ, и сословия, и король сомкнулись в одно неразрывное целое, в то время как в немецких странах, подчиненных как Габсбургам, так и Гогенцоллернам, вся дееспособность была парализована противоречиями, разделявшими между собою государей и сословия, а простой народ прозябал в тупом безразличии. Королевская власть династии Вазы, не имевшая своим источником феодальное наследственное право, а созданная народным избранием, носила совсем иной характер, чем власть немецких князей, и как королевская власть в Швеции отличалась от власти немецких государей, так и шведские сословия весьма существенно отличались от сословного представительства в остальной романо-германской Европе. Шведский рейхстаг был своего рода профессиональным представительством, не являвшимся носителем чьих-либо прав, а созываемым королем по его усмотрению и для его поддержки. С этой целью король созывал не только дворян, духовенство и бюргеров, но и крестьян, а наряду с ними также и представителей офицеров, судей, чиновников, горняков и других профессий. Последние группы постепенно отпали, а представительство от офицеров объединилось с представительством от дворян, так что образовалось прочное представительство четырех сословий, которые сливались в одних стремлениях с королем и выражали единую волю по отношению к внешнему миру».