Теперь, охарактеризовав экономическое и военное состояние Московской державы, попробуем представить, что же такое являл из себя на тот момент ее соперник. Что противостояло военной мощи Московской державы в Прибалтике?
В войне против Москвы на стороне ее соперника выступила целая коалиция союзных держав, недовольных агрессивной политикой русского Царя, но на первом этапе войны московскому могуществу противостояла одна лишь Ливония.
На начало московской агрессии Ливония являла собой конфедерацию пяти феодальных государств: Ливонского Ордена, а также Рижского, Курляндского, Дерптского и Эзель-Викского епископств, занимающих территорию, меньшую территории Рязанского княжества — одного из последних уделов Руси, позже других вошедших в состав Московской Державы. Политическим ядром всего этого государственного образования, его стержнем оставался Ливонский Орден — военно-католическая организация крестоносцев.
Как мы знаем, в течение долгого времени Ливонский Орден оставался главной военной силой и политической опорой немецкого феодализма и католической церкви в Восточной Прибалтике. Но к XVI столетию экономическое и политическое положение Ордена стало приближаться к краху. Рыцарско-монашеский уклад жизни с его архаическими формами ведения хозяйства привел экономику Ливонии к полному упадку, а практически развал Тевтонского Ордена после Грюнвальдской битвы и внутренние противоречия в самой Ливонии окончательно подорвали ее политическое положение. Влияние учения Лютера и, как следствие, отступление большей части ливонского населения от католицизма в пользу протестантства, начавшееся с 20-х годов XVI века и постепенно приведшее к победе идей реформации, окончательно внесло раскол в общество и ослабило внешнеполитические позиции Ордена. В то же время не спадающая острота национальных противоречий между немецкими феодалами, с одной стороны, и латышскими и эстонскими крестьянами — с другой способствовала неустойчивости его внутреннего состояния. Располагавшая статусом независимого государственного образования Ливония в течение трех столетий не попыталась выработать даже основы идеи национального единства. Выродившееся рыцарство утопало в роскоши, нещадно эксплуатируя обнищавшее до последней степени коренное население. Более пятидесяти лет, прошедших со времен последних столкновений на псковско-ливонском порубежье, потомки покоривших ливонскую землю крестоносцев не брали в руки оружия. Сменилось два поколения хозяев ливонских земель, знавших о рыцарских доблестях только понаслышке. Государство еще кое-как держалось благодаря наивыгоднейшему географическому положению с его пересекавшимися морскими путями и обустроенными гаванями, дававшими неограниченный простор для международной торговли. А потому многие заинтересованные соседи, главным образом страны Ганзейского союза, старались поддержать хрупкое положение Ордена и сопредельных с ним епископств. Но в целом, оставаясь номинально под властью германского императора и римского папы, Ливония фактически была предоставлена самой себе, пребывая в томительном ожидании, когда хищные и более сильные соседи разорвут ее на куски.
О военном потенциале выбранного для себя Москвой противника, ввиду скудности данных, судить трудно, но сравнительную оценку соперников сделать можно. Выше, ссылаясь на источники, мы говорили, что население русского государства на начало войны за завоевание Ливонии насчитывало семь миллионов человек. Точных данных о численности населения Ливонии в те же времена нет, но зато известно, что в современных государствах Латвии и Эстонии, взятых вместе, общая внешняя граница которых чуть ли не абсолютно совпадает с границами Ливонии середины XVI века, население сегодня составляет около четырех миллионов человек. Иными словами, число жителей на территории бывшей Ливонии в начале XXI века едва достигло половины того, что проживало в России четыре с половиной столетия назад.
Главным козырем рыцарства в новой для него войне с восточным соседом оставались мощные каменные замки и крепости, густой сетью покрывшие всю страну, но и они были не в состоянии спасти свое государство, а только на несколько лет отсрочили его гибель.
Чем же все-таки определялась в те времена военная сила Ордена?
Полноправными членами Ордена, именуемыми братьями, считались только рыцари, они же единственно представляли собой вооруженную силу государства. О полном упадке этой силы говорит тот факт, что в конце XV века в Ордене насчитывалось 500 рыцарей, а в середине XVI века, непосредственно перед Ливонской войной, их было только 150.
Здесь, пытаясь количественно оценить состав воинских сил Ордена, требуется тот же подход, что и при количественной оценке поместных войск Московской державы. Как и там служилый по отечеству был обязан привести с собой под государевы знамена строго положенное регламентом число вооруженных слуг, так и тут всякий рыцарь отправлялся на войну в окружении кнехтов и других, вассально зависимых от него людей, составляющих войско Ордена. Сколько конкретно людей могло находиться при каждом рыцаре, сказать трудно, но, согласно источникам, в войнах конца XV века Орден выставлял войско в 4 тысячи человек. Это тогда, когда число рыцарей достигало 500. Следовательно, каждый из них имел при себе в среднем по восьми других воинов. А ведь конец XV века — это хоть уже и не расцвет Ордена, но еще и не самый закат. Сколько был в состоянии поставить каждый рыцарь в середине XVI века, мы сказать не можем, но то, что Орден вступил к этому времени в полосу своего упадка, остается непреложным фактом. Да и рыцарей в нем оставалось только полторы сотни.
Громадное несоответствие людских ресурсов Московской державы и издыхающей рыцарской общины, как во многом определяющих военный потенциал любого государства, избавляет нас от необходимости ссылок на другие показатели военной мощи, а вернее сказать, немощи Ордена.
Но будучи ограниченным в людских ресурсах и в то же время располагая выгодным географическим положением, открывающим ему приток торговых капиталов, Орден еще с XIV века начинает использовать под своими знаменами иностранных наемников, и этим он не стал оригинален. В те времена в Европе наемные войска использовались очень широко, и можно назвать множество государств, прибегавших тогда для организации и формирования своих армий к практике найма. За XV–XVI столетия институт военного наемничества в Европе вырос настолько, что практически заменил собой преобладавшую ранее службу вассально зависимых от своего короля феодалов, что, в свою очередь, также способствовало вырождению рыцарства.
Но использование наемной вооруженной силы в сильной степени зависело от экономического состояния нанимателя, и в этом смысле Ливония долго пребывала в довольно благоприятных условиях. Выгоды от внешнеторгового посредничества позволяли ей содержать большую по численности наемную армию, и когда мы говорили, что войска Ордена в конце XV столетия насчитывали всего 4 тысячи человек, то имели в виду только части войск из своих граждан — рыцарей и их слуг.
Постепенно, за два столетия наемный элемент в орденском воинстве становится преобладающим. Таким он и остается на момент начала Ливонской войны, но преобладающий не есть многочисленный. Преобладать практически уже не над кем. Вспомним, что число рыцарей к этому времени едва достигает 150 человек. Даже если допустить невероятное, что каждый из них способен был, как и полвека назад, поставить по восемь вооруженных слуг, то и тогда число собственно ливонского воинства едва перевалит за тысячу. А экономическое положение Ордена к середине XVI столетия уже далеко не то, что за 50 лет до этого, потому и возможности найма тоже уже не те. И первый этап войны против собственно самой Ливоний до вступления в войну ее заступников — подтверждение этому. Описания древними источниками баталий этого этапа, сводившихся в основном к овладению московской стороной крепостей и замков, защищаемых малочисленными гарнизонами, дают основание полагать, что орденские войска вместе с наемной силой не превышали нескольких тысяч человек.
