— Он шотландец?

— Она шотландка. Ее зовут Изабель Карлайсл.

— Хорошенькая?

— Какое это имеет значение?! — Катриона была одновременно и удивлена, и возмущена.

— Клянусь, когда ты сердишься, из твоих волос сыпятся искры! — засмеялся Хэмиш. — Вот что значит иметь такие огненно-красные волосы!

— Мои волосы не красные! Рубины — вот те красные, и розы. Но не волосы.

— Так как же ты назовешь их цвет? — продолжал дразнить ее Хэмиш, дотрагиваясь до одной из обрамлявших ее лицо прядей.

— Ты стараешься увильнуть от ответа, — упрекнула Катриона, откидывая назад голову. — Согласен ты с ней встретиться?

С того места, где они сидели, Элизабет гораздо лучше, чем Фелисити, было видно, что происходит за столиком Катрионы и Хэмиша.

— Он гладит ее волосы! — страшным шепотом сообщила она подруге. — Наверно, он не стал бы этого делать, если бы они обсуждали банковский баланс.

— Да уж, конечно, — скривившись, согласилась Фелисити. — Определенно, ему нельзя доверять, а она ведет себя совсем не умно.

— Собираетесь дать ей небольшой материнский совет? — предположила Элизабет.

— Почему это — материнский? — вознегодовала Фелисити. — Скорее уж сестринский.

— Я скажу, чтобы она тебе позвонила? — продолжала настаивать Катриона за другим столиком, не давая Хэмишу отвлечься от темы фильма. — Или мы сейчас назначим время?

Хэмиш покачал головой.

— Я не хочу с ней встречаться, — вдруг заявил он. — Ты преподнесла мне это дело, ты явно хорошо все изучила, ты веришь в успех, ты мой банковский управляющий. Достаточно, я принимаю твой совет.

Катриона застыла, опешив не столько от его неожиданного согласия (да и согласился ли он на самом деле?), сколько от того, что в этот момент под столом его нога прижалась к ее ноге и начала коварно ползти вверх, подбираясь к бедру. Хэмиш со знанием дела демонстрировал, что для опытного человека и стол не препятствие для весьма интимных прикосновений…

— Ты уверен? — спросила Катриона, желая удостовериться, что правильно поняла его слова, потому что в смысле его движений под столом сомнений не было.

Опустив руку под скатерть, она попыталась отпихнуть его ногу, прошипев:

— Что ты делаешь, Хэмиш? Пожалуйста, перестань! Кто-нибудь увидит!

— Ерунда! — ухмыльнулся он, возвращаясь к прерванному занятию. — Когда-то ты обозвала меня нахалом — надо же мне поддерживать репутацию. Никто ничего не заметит, если ты не будешь дергаться. А что касается твоего вопроса, то да, я уверен.

В эту минуту официант подкатил столик с десертом, и Катриона вынуждена была сидеть «не дергаясь» и дожидаться, пока Хэмиш, преднамеренно затягивая время, не выберет между шоколадным суфле и фруктовым тортом, в то время как его нога самым беззастенчивым образом вторгалась в то место, куда, как она считала, он никак не мог забраться.

— Думаю, все же остановимся на фруктовом торте, как ты считаешь? — наконец спросил он, откидываясь на спинку кресла как бы для того, чтобы расслабиться, а на самом деле, чтобы ему удобнее было продолжать свою дерзкую забаву.

Катриона осознавала, что у Хэмиша есть все основания полагать, будто такое его поведение вызовет у нее исключительно положительные эмоции. Он ничего не знал о том, что она к нему охладела, о ее намерении покончить с их любовными отношениями, а главное, о том, что в ее жизни появился Андро. Разумеется, если бы он узнал об этом, то не могло бы быть и речи о его участии в финансировании фильма. Катриона внутренне металась, раздираясь между природной честностью и стремлением привлечь Хэмиша к проекту, который она искренне считала прекрасным способом вложения денег. Конечно, не последнюю роль играло и то, что Катрионе хотелось угодить Андро. Однако она тешила себя мыслью, что не это желание является главной движущей силой ее поступков, поскольку их отношения с Андро завязались совсем недавно и пока что их еще нельзя было назвать твердыми и прочными, как гранит. Катриона сама себе напоминала акробата, балансирующего над пропастью на проволоке и одновременно жонглирующего шарами. Если ей удастся дойти до конца и при этом не потерять ни одного шара, то никто и никогда уже не сможет назвать ее наивной и неопытной!

Катриона с облегчением почувствовала, как нога Хэмиша скользнула прочь. Он наклонился над тарелкой с десертом. Однако его слова отнюдь не принесли Катрионе облегчения:

— Я готов заняться с тобой любовью прямо здесь, сейчас, возле этого столика, — прошептал он, пожирая ее глазами. — Ты хоть понимаешь, что прошло уже больше двух недель, как мы были в Лондоне? Я понимаю, ты не виновата, что твоя мать заболела, но как насчет того, чтобы куда-нибудь рвануть в эту пятницу? Линда сейчас не в том положении, чтобы позволить себе задавать лишние вопросы. Мы можем слетать в Париж, как и собирались.

— Ох, не знаю, Хэмиш, — запинаясь, проговорила Катриона. — Меня не было на работе столько времени, я просто не смогу в пятницу рано уйти. За время моего отсутствия накопилось дикое количество работы, и мне нужно срочно нагонять упущенное.

— Ну хорошо, давай тогда выберемся куда-нибудь здесь, в Шотландии, — не отступал Хэмиш. — Есть масса укромных уголков и уютных отелей на расстоянии не более часа езды от Эдинбурга, которые просто ждут не дождутся, чтобы мы ими воспользовались. Я выберу какой-нибудь и сделаю тебе сюрприз.

Катриона закусила губу. Ей не хотелось лгать ни на йоту сверх необходимого, и, кроме того, она должна была заставить Хэмиша сосредоточиться на инвестировании фильма.

— Если хочешь, — неопределенно ответила она. — Мы могли бы таким образом отметить заключение сделки.

— Как? Разве это должно быть так скоро? — удивился Хэмиш.

— О да, Хэмиш, — твердо заявила Катриона. — В этом-то все и дело. Лондонский юрист, который занимается делами «Пресипити Сити Продакшнз» и которого они называют своим брокером, говорит, что деньги должны поступить до конца финансового года, иначе придется пересматривать всю смету. Именно он настаивает на дополнительном миллионе фунтов.

— В таком случае, мне следует встретиться скорее с лондонским брокером, а не с дамой-продюсером, — заметил Хэмиш.

— Пожалуйста, я уверена, что это можно устроить.

— Хорошо, подготовь контракт и денежный трансферт и организуй встречу в четверг вечером в моем офисе. Тогда в пятницу нам будет что праздновать.

Хэмиш ухмыльнулся и снова пустил в ход ногу, заставив Катриону залиться краской и вскочить из-за стола.

— Я… я сейчас вернусь, — смущенно пробормотала она и ретировалась в дамскую комнату, чтобы дать себе время успокоиться и немного подумать.

— Посмотрите, как она покраснела! — изнемогая от любопытства, ахнула Элизабет. — Может быть, он только что сделал ей гнусное предложение?

— Во всяком случае, похоже на то, — встревоженно пробормотала Фелисити. — Брюс говорит, что она должна сделать все, чтобы Хэмиш Мелвилл был доволен и счастлив, даже если для этого ей придется снять трусики.

— Что?.. — Элизабет с подозрением покосилась на подругу. — А ведь он изрядный сукин сын, ваш Брюс, вам так не кажется?

— Ну, он ведь не говорил об этом Катрионе, а только мне, — растерянно оправдывалась Фелисити. — И вообще, скорее всего, он шутил.

— А вот в этом я не уверена, — проворчала себе под нос Элизабет, поднося к губам кофейную чашку.

Вернувшись, Катриона села боком к столу, не пряча ноги под скатерть.

— Кофе? — спросил Хэмиш, бросив на нее понимающий взгляд.

Посмотрев на часы, она покачала головой.

— Мне действительно некогда. Ты уверен, что доволен своим решением насчет фильма? Я не хочу, чтобы получилось, будто я против воли втянула тебя во что-то, в чем ты бы предпочел не участвовать.

— Ты ни во что меня не втягивала, — возразил он. — Я считаю, что «Катриона» — весьма многообещающая дама, как раз то, что мне нужно для поддержания репутации, поэтому я буду безумно счастлив вложить в нее несколько лишних пенни.

— Если только они действительно лишние, — подчеркнула Катриона, прекрасно понявшая его двусмысленность. — Как ты понимаешь, есть шанс, что «Катриона» провалится и не оправдает возложенных на нее надежд.