Я стоял в эту минуту на штирборте, облокотившись на перила палубы. Консель был рядом со мной и равнодушно глядел вперед. Матросы, забравшись па реи, осматривали все суживающийся из-за надвигающейся темноты горизонт. Офицеры направили на поверхность океана ночные бинокли. Время от времени луч лунного света, прорываясь сквозь завесу облаков, бросал свой серебристый отблеск на волны, но тотчас же тучи затягивали просвет, и все снова погружалось в темноту.

Посмотрев на Конселя, я решил, что впервые за все время этот невозмутимый человек заразился общим волнением.

— Что, Консель, — спросил я его, — последний раз представляется случай заработать две тысячи долларов?

— С позволения хозяина скажу, что я никогда не рассчитывал прикарманивать эту премию, — ответил Консель. — Правительство Соединенных штатов могло с таким же успехом пообещать премию в сто тысяч долларов, и оно не стало бы беднее от этого.

— Ты прав, Консель. В конечном счете это глупая затея, и я поступил легкомысленно, ввязавшись в эту экспедицию.

Сколько времени растрачено понапрасну, сколько нервов это стоило! Мы бы уже шесть месяцев тому назад вернулись во Францию…

— В маленькую квартирку хозяина, — подхватил Консель, — в его музей. И я бы распределил по классам ископаемых из нашей коллекции, и олений кабан, привезенный хозяином, занимал бы клетку в зоологическом саду и привлекал бы к себе любопытных со всех концов Парижа!

— Все это так именно и было бы, Консель. А теперь, в довершение всех несчастий, над нами еще будут смеяться.

— Несомненно, — спокойно подтвердил Консель, — я уверен, что над хозяином будут смеяться. Не знаю, стоит ли говорить…

— Говори, говори, Консель.

— Но я думаю, что эти насмешки заслужены хозяином.

— В самом деле?

— Когда человек имеет честь быть таким крупным ученым, он не должен рисковать…

Консель не закончил своего комплимента. Звучный голос послышался в царившей кругом тишине. Это был голос Неда Ленда. Канадец кричал:

— Эй! Эта штука здесь, под ветром, против нас.

При этом возгласе весь экипаж кинулся к гарпунщику — капитан, офицеры, матросы, юнги, даже инженеры и механики, бросившие свои машины, даже кочегары, покинувшие свои топки.

Капитан приказал остановить фрегат.

Ночь была непроницаемо темной, и, хотя я знал, что у канадца превосходное зрение, я спрашивал себя, как и что он мог увидеть в подобной темноте.

Сердце мое билось с такой силой, что грозило разорваться.

Но Нед Ленд не ошибся. Вскоре все мы увидели то, на что ОН указывал рукой.

В двух кабельтовах от «Авраама Линкольна», за штирбортом, море казалось освещенным изнутри. Это не могло быть простым фосфорическим свечением. Чудовище, погруженное на несколько футов под поверхность воды, излучало яркое и странное сияние, о котором упоминали в своих отчетах многие капитаны. Это излучение должно было вызываться каким-то очень ярким источником. Освещенный участок поверхности океана имел форму длинного овала. В центре овала свечение было очень ярким, но по мере приближения к краям оно ослабевало.

— Это просто скопление фосфоресцирующих организмов! — воскликнул один из офицеров.

— Нет, вы ошибаетесь! — возразил я убежденно. — Ни в коем случае, ночесветки или сальпы не могли бы испускать такой яркий свет. У этого излучения несомненно имеется какой-то электрический источник… Впрочем, глядите… Глядите! Око движется!.. Оно направляется к нам!

Крик вырвался из уст всех столпившихся на палубе.

— Молчать! — скомандовал капитан Фарагут. — Лево руля! Задний ход!

Все кинулись по своим местам.

Приказание было мгновенно выполнено, и «Авраам Линкольн» описал полукруг.

— Право руля! Ход вперед! — приказал капитан Фарагут.

Винт снова заработал, и фрегат стал быстро удаляться от источника яркого света.

Я ошибся: фрегат хотел удалиться, но сверхъестественное животное приближалось к нему вдвое быстрее, чем он отступал.

Мы затаили дыхание и замерли в неподвижности, не произнося ни слова не столько от страха, сколько от удивления. Животное точно шутя догоняло нас. Оно обогнуло фрегат, мчавшийся со скоростью четырнадцати узлов, обдав его своими электрическими лучами, словно светящейся пылью. Затем оно отплыло на две или три мили, оставив за собой фосфоресцирующий след, похожий на клубы дыма, отбрасываемые назад мчавшимся локомотивом экспресса. И вдруг из темноты, в которую оно отступило для разбега, чудовище ринулось на «Авраама Линкольна» с устрашающей быстротой, так же внезапно остановилось на расстоянии двадцати футов от него и… угасло. Оно не погрузилось в воду — в этом случае яркость его свечения уменьшалась бы постепенно: оно погасло сразу, точно источник, питающий этот световой поток, внезапно истощился.

Через мгновение чудовище снова появилось с другой стороны фрегата, не то обогнув его, не то проплыв под килем «Авраама Линкольна».

Каждую секунду могло произойти столкновение, которое неминуемо должно было иметь для нас роковые последствия.

Меня удивляли маневры фрегата. Он спасался бегством, вместо того чтобы вступить в бой с чудовищем. Фрегат, посланный для преследования чудовища, сам оказался на положении преследуемого.

Я сделал это замечание капитану Фарагуту. Его обычно невозмутимое лицо выражало сейчас крайнее недоумение.

— Видите ли, профессор, — ответил он мне, — я не знаю, с каким огромным зверем я имею дело, и не хочу рисковать своим фрегатом в этой непроницаемой темноте. Как атаковать неизвестное, как от него защищаться? Подождем до рассвета, тогда роли переменятся.

— Капитан, есть ли у вас еще сомнения насчет природы этого существа?

— Нет, профессор. Очевидно, это гигантский нарвал, но нарвал электрический.

— Может быть, — продолжал я, — к нему так же опасно приближаться, как к гимноту[16] или пловучей мине?

— Вполне возможно, — согласился капитан. — И если он, вдобавок ко всему прочему, заряжен электричеством, то это поистине самое опасное животное на свете. Поэтому я и решил быть настороже.

Экипаж фрегата не смыкал глаз всю ночь. Никто не покидал палубы. «Авраам Линкольн», убедившись в невозможности соперничать с нарвалом в скорости, убавил ход. Со своей стороны, и нарвал, подражая фрегату, плавно покачивался на волнах и, казалось, не собирался покинуть поле битвы.

Около полуночи, однако, он исчез или — чтобы быть более точным — погас, как большой светляк. Может быть, он бежал? Этого следовало скорее опасаться, чем желать. Но через час послышалось оглушительное шипение, похожее на шум воды, которая под сильным давлением вырывается из узкого отверстия.

Капитан Фарагут, Нед Ленд и я находились в это время на палубе. Мы жадно всматривались в окружавший нас непроницаемый мрак.

— Нед Ленд, — спросил капитан, — часто ли приходилось вам слышать шум, издаваемый китом?

— Часто, капитан, но до сих пор я еще не встречал кита, один вид которого принес бы мне две тысячи долларов.

— В самом деле, вы заслужили премию. Но скажите мне, похож ли этот звук на шум воды, извергаемой китами из ноздрей?

— Звук похож, но только несравненно сильней обычного. Однако сомневаться не приходится: перед нами несомненно какое-то из китообразных животных, и с вашего позволения, капитан, — добавил гарпунщик, — завтра на рассвете я скажу ему пару слов.

— Если только ему заблагорассудится выслушать вас, Нед, — заметил я, — но я не очень-то уверен в этом.

— Если мне удастся подойти к нему на расстояние учетверенной длины гарпуна, — возразил канадец, — ему придется познакомиться со мной.

— Но ведь для этого придется дать вам шлюпку? — спросил капитан.

— Разумеется.

— И рисковать жизнью гребцов?

— Так же, как и моей, — просто ответил гарпунщик. Около двух часов пополуночи электрическое сияние вновь появилось с наветренной стороны в пяти милях от «Авраама Линкольна». Несмотря на значительное расстояние, шум ветра и моря, отчетливо было слышно, как животное всплескивало хвостом и прерывисто дышало. Можно было подумать, что, когда нарвал выходит на поверхность, чтобы подышать, воздух врывается в его легкие с такой же силой, как пар в цилиндры двухтысячесильной машины.