Мы все расхохотались, в том числе и Хиггс.

– Так вы, мистер Квик, согласны поехать с нами? – Орм быстро перевел разговор на другую тему. – Я полагаю, вам ясно, что дело очень рискованное и что вы, возможно, не вернетесь домой.

– Спион-Коп[3] тоже был рискованным делом, капитан, как и операция в траншее, откуда вернулись лишь мы с вами да матрос, но все-таки мы выжили. По-моему, капитан, никакой опасности вообще не существует. Человек рождается в положенный час и умирает в положенный час, и, что бы он ни делал в промежутке между этими двумя часами, это ровно ничего не меняет.

– Я придерживаюсь того же мнения, сержант, – промолвил я, – в этом отношении мы с вами единомышленники.

– Многие думали так же, как мы, сударь, с тех пор как старик Соломон подарил своей возлюбленной эту штучку. – Квик указал на перстень царицы Савской, лежавший на столе. – Но простите меня, капитан, какое мне положат жалованье? Я не женат и не содержу собственную семью, но у меня есть сестры, а у них дети; пенсию ведь не выплачивают, если солдат умирает. Не думайте, что я жадный человек, капитан, – поспешно добавил он, – но, как вы понимаете, что написано пером, того не вырубишь топором. – И он указал на наше соглашение.

– Вы правы, сержант, – кивнул Орм. – Сколько вы желаете получать?

– Ничего, кроме моего содержания, капитан, если мы не добудем сокровища. Но если фортуна окажется благосклонной к нам, пять процентов, я полагаю, не слишком много на мою долю?

– Пусть будет десять процентов, – предложил я. – Сержант Квик рискует жизнью точно так же, как и мы.

– Благодарю вас, сударь, за щедрость, – ответил Квик, – но это многовато, по-моему. Меня устроят пять процентов.

Так и записали в соглашении, что сержант Сэмюэл Квик получит пять процентов от общей суммы нашего дохода при условии, что будет четко и добросовестно выполнять свои обязанности в ходе экспедиции. Квик подписал бумагу, и ему поднесли стакан виски в ознаменование вступления в дело.

– Теперь, милостивые государи, – сказал сержант, отказавшись от стула, который предложил ему Хиггс, потому что Квик по привычке предпочитал позу деревянного солдатика у стены, – в качестве скромного пятипроцентного компаньона нашей экспедиции прошу вас дать мне слово.

Все согласились, и сержант принялся выспрашивать у меня, какова масса той скалы, которую мы хотим взорвать. Я ответил, что точных данных не имею, потому как никогда не видел идола фангов, но предполагаю, что размеры его огромные, – вероятно, не меньше собора святого Павла.

– Если он к тому же еще и крепок, понадобится мощная взрывная сила, чтоб расшевелить его, – заметил сержант. – Тут пригодился бы динамит, но он занимает слишком много места, чтобы перевозить его через пустыню на верблюдах в большом количестве. Капитан, что скажете о новых видах взрывчатки на основе нитрата аммония? Помните бурские гранаты, которые убили и отравили сотни наших товарищей?

– Да, разумеется, – ответил Орм, – но теперь появились новейшие взрывчатые вещества – химические соединения, обладающие ужасной поражающей способностью. Мы справимся обо всем этом завтра, сержант.

– Слушаюсь, капитан, – откозырял тот, – но на какие средства мы их купим? Взрывчатка ведь стоит недешево, а нам ее нужно много. Я подсчитал, что снаряжение экспедиции, включая пятьдесят винтовок военного образца и все к ним относящееся, помимо стоимости верблюдов, обойдется не меньше чем в полторы тысячи фунтов стерлингов.

– По-моему, – вмешался я в разговор, – Македа дала мне золота приблизительно на эту сумму, потому что больше я просто не смог бы увезти.

– Если вашего золота не хватит, я, хотя и небогатый человек, готов одолжить фунтов пятьсот, – пообещал Орм. – Не будем пока говорить о деньгах. Дело вот в чем. Все ли вы согласны предпринять эту экспедицию и довести ее до конца, невзирая на трудности и лишения?

Мы все четверо поклялись, что согласны.

– Больше никто не имеет ничего добавить? – спросил профессор.

Я поднял руку и сказал:

– Позабыл предупредить вас, друзья, что если нам удастся попасть в Мур, никому из нас нельзя влюбляться в Вальду Нагасту. Ее особа священна, и она может выйти замуж только за представителя своего рода. Если кто-либо из нас нарушит это табу и соблазнит ее, нам всем четверым отсекут головы.

– Вы слышали, Оливер? – усмехнулся профессор. – Полагаю, что предупреждение доктора Адамса относится в первую очередь к вам, ибо мы, все остальные, уже пожилые люди, почти старики.

– Я все уяснил, – ответил капитан, покраснев по своему обыкновению. – Признаться, друзья, я тоже чувствую себя стариком, и если вы беспокоитесь на мой счет, то совершенно напрасно: чары негритянки на меня не подействуют.

– Не зарекайтесь, капитан, – неожиданно посоветовал сержант Квик громким шепотом. – Ни за что нельзя поручиться, когда имеешь дело с женщиной. Сегодня она – мед, а завтра – яд, и только Богу и погоде ведомо, в чем тут причина. Не зарекайтесь, а то мы увидим вас однажды ползающим на коленях перед этой самой темнокожей красавицей. Как говорится, лучше уж искушать Провидение, чем женщину, иначе она обернется и сама начнет искушать вас, как сделала это царица Савская в незапамятные времена.

– Перестань болтать глупости, Сэм, и вызови кэб, – нахмурился Орм.

Хиггс громко и бесцеремонно расхохотался, а я вспомнил Вальду Нагасту, ее большие глаза и нежный голос и задумался. «Негритянка! Что скажет Оливер, когда перед ним предстанет величественная дочь царей с ее прекрасным лицом, холеным телом и чарующим смехом?»

Мне показалось, что сержант Квик далеко не такой глупый и простодушный, каким, очевидно, считал его капитан. В тот момент я даже пожалел о том, что Оливер Орм стал участником экспедиции: лучше бы он спокойно жил в Англии, и та дама, которая отвергла его из-за потерянного наследства, продолжала быть его невестой. Я опасался, что Орм вследствие своей молодости не избежит соблазнов, – жаль, что ему так мало лет, – а соблазны для белого человека на Востоке немыслимы, особенно если он хочет добиться успеха в делах.

За все время нашего трудного перехода через пустыню не случилось ничего такого, чем стоило бы занять внимание читателей, пока мы не вышли из леса и не ступили на равнину, которая окружает горы Мур. В Асуане капитан Орм получил письмо и несколько телеграмм, извещавших его о том, что сын его дяди, маленький ребенок, внезапно заболел и умер, так что он, Оливер Орм, снова сделался наследником большого состояния, которое он считал безвозвратно потерянным для себя; вдова дяди получила лишь пожизненную пенсию. Я поздравил капитана и деликатно намекнул, что, поскольку обстоятельства изменились, нам, вероятно, придется продолжить путешествие в Мур втроем, лишившись общества мистера Орма.

– Нет, отчего же? – воспротивился он. – Я подписал соглашение и взял на себя обязательства. С какой стати я буду отказываться от них? Я отправляюсь в экспедицию вместе с вами.

– Конечно, – аккуратно заметил я, – но фортуна улыбнулась вам. Приключение, интересное для образованного, отважного молодого человека, не имеющего капитала, вряд ли понравится богатому джентльмену, который отныне может путешествовать по всему миру в комфорте и роскоши. Вы можете баллотироваться в парламент, стать пэром, жениться на богачке и красавице. Ваша карьера обеспечена. Не собираетесь же вы отказаться от всего этого лишь для того, чтобы умереть от жажды в пустыне или пасть в бою, сражаясь с племенами дикарей?

– Мистер Адамс, – взвешенно ответил он, – я не горевал, когда потерял богатство, и не стану петь и танцевать оттого, что оно вернулось ко мне. Как бы то ни было, я еду с вами, и вам не отговорить меня. Единственное, что мне придется сделать, поскольку после меня останется много добра, – это написать завещание. Я подготовлю его и отправлю в Англию.