Во-первых, в приведенном разъяснении практически буквально воспроизводится текст ч. 2 ст. 33 УК, относящийся не вообще к соучастию, а только к посредственному исполнительству.

Во-вторых, в своем разъяснении Пленум использует формулировку «с использованием лица», относящуюся к посредственному исполнению, а не словосочетание «совместно с лицом», характеризующее собственно соучастие.

В-третьих, признав, что указанная множественность лиц «не создает соучастия», Пленум Верховного Суда РФ уклонился от ответа на вопрос, должно ли преступление, совершенное лицом, обладающим необходимыми признаками субъекта, совместно с лицами, которые такими признаками не обладают, квалифицироваться как групповое. А между тем ответ на этот вопрос был бы очень важным для судебной практики, поскольку, как известно, в теории уголовного права обосновывалась точка зрения, что группа в рамках норм Особенной части УК может существовать и вне института соучастия[375].

С учетом приведенных аргументов представляется недостаточно оправданным вывод, что Пленум Верховного Суда РФ изменил свою позицию в вопросе о квалификации преступлений, совершенных несколькими лицами, из которых лишь одно обладает признаками субъекта преступления. Напротив, имеются убедительные подтверждения тому, что Верховный Суд РФ в этом вопросе остался на прежних позициях. Это видно, в частности, из того, что в Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ за IV квартал 2000 г. Президиум Верховного Суда РФ сформулировал следующее правило: «Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном его совершении, независимо от того, что некоторые из участвовавших не были привлечены к уголовной ответственности в силу недостижения возраста уголовной ответственности или ввиду невменяемости»[376]. Хотя в постановлении говорится о том, что «некоторые из участвовавших» оказались несубъектами преступления, Президиум Верховного Суда РФ совершенно очевидно имеет в виду ситуацию, при которой несубъектами оказались все участники, кроме одного. Во всех иных случаях ситуация была бы до банальности простой и не требующей никаких разъяснений. Приведенная рекомендация дана сразу по нескольким уголовным делам без изложения обстоятельств совершения преступления, и это позволяет рассматривать приведенный тезис как принципиальную позицию Президиума Верховного Суда РФ, призванную ориентировать судебную практику на ее всеобщее применение.

Возможность признания групповым преступления, совершенного несколькими лицами, из которых только одно обладает признаками субъекта преступления, категорически и аргументированно отрицается рядом ученых[377]. Следует заметить, что аргументация сторонников этой точки зрения носит исключительно догматический характер: основной их аргумент заключается в том, что группа как форма соучастия должна обладать всеми его признаками, в том числе признаком множественности субъектов. С этим соображением действительно трудно спорить. Можно было бы к нему добавить и то, что в группе, коль скоро она преступна, и преступников должно быть больше одного.

Однако нельзя не считаться и с соображениями социальной оценки совершения преступления лицом, обладающим признаками субъекта преступления, совместно с лицами, не достигшими возраста уголовной ответственности. Многие такие преступления вообще не могли быть совершены одним лицом — практика знает случаи, когда здоровый и сильный молодой человек становился жертвой нападения озверевшей стаи малолетних варваров, возглавляемых несовершеннолетним в возрасте 15–16 лет, или когда изнасилование совершалось с участием малолетних, совместным насильственным действиям которых потерпевшая была не в состоянии противостоять. Такие группы в плане социальной оценки действительно являются преступными, потому что наряду с реальным преступником в ней участвуют потенциальные преступники, которые почти наверняка станут таковыми с достижением возраста наступления уголовной ответственности. Кроме того, такие преступления субъективно воспринимаются потерпевшими именно как групповые, поскольку для них определяющим является фактическая множественность участников преступления, а не их уголовная правосубъектность. Не случайно в поддержку признания групповыми преступлений, совершенных одним субъектом при участии двух или более несубъектов, высказывается немало авторитетных криминалистов. Трудно спорить, например, с приводимыми А. В. Наумовым аргументами, что, во-первых, преступления, совершаемые с участием негодных субъектов, обладают повышенной общественной опасностью, а во-вторых, такие преступления объективно воспринимаются как групповые потерпевшим, с мнением которого нельзя не считаться, поэтому такие преступления заслуживают адекватной уголовно-правовой оценки[378].

Несмотря на весьма серьезные соображения в пользу последней точки зрения, вряд ли можно теоретически безупречно доказать, что группа лиц как одна из форм соучастия имеется в преступлении, в совершении которого участвовал лишь один субъект наряду с лицами, не обладающими признаками субъекта. Поэтому для окончательного решения поставленной проблемы необходимо уточнение позиции законодателя. В качестве возможного решения видится дополнение гл. 7 УК нормой следующего содержания:

«Статья 36². Совершение преступления с участием лиц, не подлежащих уголовной ответственности

По статьям Особенной части настоящего Кодекса, предусматривающим совершение преступления группой лиц или группой лиц по предварительному сговору, квалифицируются и преступления, совершенные несколькими лицами, из которых только одно обладает признаками субъекта преступления, а остальные в силу недостижения необходимого возраста или невменяемости не подлежат уголовной ответственности»[379].

Если ставить вопрос о невменяемости самого лица, совершившего общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом, то есть физического автора такого деяния, то здесь нет никакой уголовно-правовой проблемы: нет субъекта преступления, значит, нет и самого преступления. Проблемы уголовно-правовой опенки возникают только тогда, когда лицом, способным нести уголовную ответственность, совершается общественно опасное деяние, предусмотренное Уголовным кодексом, в котором в той или иной форме принимает участие лицо, в момент совершения деяния находившееся в состоянии невменяемости.

Юридическое значение невменяемости одного из двух участников преступления во многом совпадает с юридическим значением недостижения этим участником возраста, с которого наступает уголовная ответственность, поскольку отсутствие любого из этих признаков (достижение нужного возраста и вменяемость) исключает уголовную правосубъектность лица.

В проблеме влияния невменяемости одного из участников уголовно наказуемого деяния на квалификацию действий другого участника[380] можно выделить несколько аспектов.

Во-первых, преступление совершено лицом под воздействием подстрекателя либо с помощью пособника, оказавшегося невменяемым. При таких обстоятельствах невменяемость не оказывает никакого влияния на квалификацию действий исполнителя, поскольку она вообще не зависит от наличия или отсутствия соучастника, не принимавшего непосредственного участия в выполнении объективной стороны преступления.

Во-вторых, под воздействием подстрекателя (организатора), а равно с помощью пособника деяние, предусмотренное уголовным законом, совершается лицом, которое оказалось невменяемым. В такой ситуации возможны два варианта. Если подстрекатель (организатор либо пособник) знал о психической неполноценности исполнителя, то есть намеренно использовал его в качестве орудия преступления, то он в соответствии с ч. 2 ст. 33 УК признается посредственным исполнителем преступления точно так же, как если бы в качестве орудия преступления использовался малолетний, или действующий под влиянием непреодолимого физического принуждения, или действующий невиновно[381]. Если же подстрекатель (организатор либо пособник) не знал о психических расстройствах у подстрекаемого лица, то квалификация действий такого подстрекателя (организатора или пособника) представляет некоторые трудности.