Через дверь, вниз по лестнице, сквозь дурманящую атмосферу заведения, где мальчики платят девочкам, и в относительную безопасность гарема. Истинное удовольствие от общения друг с другом, усиленное инъекцией в вену перед душем для Хелен и дорожкой для слегка сникших Каролины и Сандры. Доза Хелен всегда была скрупулезно вычислена: ровно столько, чтобы с блеском продержаться до дома и не выдать себя косноязычным занудством. Опытная Хелен не позволит наркотику испортить ей вечер, — по крайней мере, до тех пор, пока она полностью не использует свои выдающиеся способности зарабатывать деньги. София легко замаскировала отсутствие интереса к химии, долго принимая душ, еще дольше накладывая косметику, неторопливо раздеваясь. И вот все четверо готовы.

Отрепетированная уловка сработала безотказно. Особо важная персона явилась со свитой, и шестерым мужчинам и двум смущенным женщинам предложили хореографическое угощение — с виду экспромт, лишь по чистой случайности оказавшийся абсолютно гармоничным и как нельзя кстати. Девушки, оторвавшись от уже заплатившего клиента, продемонстрировали высший пилотаж по выкачиванию наличных. Четыре безупречных тела зашлись в идеальном ритме — яркий свет, сияние голых спин. Важная персона зашлась в кашле, трижды попросила повторить, в три раза повысив мегачаевые. Клиент не мог поверить своему счастью, его детская мечта сбылась в подарочной упаковке — плясуньи Пана выскочили из телевизора и приземлились у его столика. Правда, только четверо — остальные танцовщицы глазели, разинув рот, восхищенные чужой дерзостью, — но та маленькая брюнетка ему все равно никогда не нравилась. В конце концов вмешался Денни и прервал чаевой пир, другие клиенты заждались своей очереди. Босс понимал, что делают девушки, но не совсем понимал как Ему и в голову не приходило, насколько серьезно они относятся к делу, планируя свои заработки. К тому моменту девушки стали на двести пятьдесят фунтов богаче, и веселье пошло всерьез. Даже София приняла в нем участие, хотя в первой части отрепетированного шедевра она остро ощущала свое тело, его зябкие линии и забылась только на третьей песне. Что означало семь лишних минут поглощенности собой.

Домой она явилась в четвертом часу утра. И увидела Габриэля. Она знала, что увидит его. Почувствовала его рядом, как только села в такси молчуна Мэтта. Ощутила его близость, поднимаясь по лестнице. И обрадовалась. И задумалась, чему она радуется, даже удивилась немного, но — почему бы и нет, ведь у нее был хороший день. Она развлеклась с подружками и сумела подавить мысли о теле, превратив вечер в более чем финансово выгодный. София решила не портить противоречивыми чувствами последние два часа перед сном. Хорошие деньки теперь выдавались редко, их стоило беречь. София улыбнулась Габриэлю. Подумала, что он отлично смотрится, сидя на полу в ее гостиной. Отметила его неуверенность и развеселилась еще больше — в силовой динамике власти поменялись знаки. Бросив сумку, подошла к нему и поцеловала. Девичьи губы, ангельские поцелуи.

— Я тебя ждала.

— Правда?

— А ты не знаешь?

— Откуда мне знать?

— Но ты ведь обязан появляться всякий раз, когда ты мне нужен.

— Нуждаться и желать — разные вещи.

— Не обязательно. Сегодня, например, это одно и то же. — София откинула голову, пристально взглянула на его прекрасное, лишенное морщин лицо. — С тобой все в порядке?

— Об этом я должен тебя спрашивать.

— Но ты не спросил. А я спросила.

Он замялся, она полностью владела ситуацией.

— Вроде все нормально. Но я беспокоился за тебя. Потому и ждал здесь.

— Зря.

— Зря ждал или зря беспокоился?

— Последнее.

— Значит, нужды нет, только желание.

— Точно. Хорошо, что дождался.

— Значит, ты больше не расстраиваешься?

София рассмеялась, сбросила туфли.

— Конечно, расстраиваюсь, ведь ничего не изменилось. Я по-прежнему понятия не имею, что будет с моей жизнью… если это все еще моя жизнь. Я до сих пор не решила, что сказать родителям и где работать, когда брюхо начнет выпирать. А теперь у меня возникла новая паранойя: я все время думаю, как я выгляжу, и жутко боюсь превратиться в невротичку, какой была в юности. В общем, все мои проблемы на месте, но у меня был хороший день и отличный вечер. И в данный момент мне кажется, что я справлюсь. И на вашем месте, молодой человек, я бы воспользовалась этим моментом.

— Ты о чем?

— Такое настроение долго не продлится. Может, это всего лишь гормональный всплеск, с беременными такое бывает. Как бы то ни было, сейчас я не чувствую себя в полном дерьме. Даже несмотря на страх и ужас, мне кажется, что я выдержу и не рехнусь.

Габриэль кивнул — по-прежнему неуверенно.

— Ладно, — продолжала София, — на твоем месте, домашний ангел, если уж ты явился сюда, когда Бог крепко спит, или приглядывает за австралийцами, или не знаю чем еще занимается перед рассветом… на твоем месте я бы воспользовалась предоставленным гостеприимством.

Габриэль встал на ноги без всякого видимого усилия. Разве что умственное усилие — стремление понять — было написано на его растерянной физиономии.

София протянула руку:

— Идем в постель, ангел.

В полутьме спальни, свет потушен. За окном светает. Она наполовину раздета, он почти одет. Секс быстрый, насущный. Они хотели сделать это с того первого раза, с той замедленной ласки, послужившей намеком на будущую осознанную возможность. Теперь они не медлят и не тратят время на нежности. Но все не так, как можно было предположить. Как предполагала София. У нее находится мгновение обдумать, что она чувствует. Уразуметь, что происходит, когда она прикасается к тому, чего нельзя потрогать. Необычное чувство — у нее. И у него. Там, где Габриэль раздет, где видна освобожденная плоть, его кожа должна касаться ее, но она промахивается, ее словно нет. Их одежда спуталась, но те места, где ткани нет, парят над Софией. Шелковая полоса возбужденного воздуха разглаживается между их кожей. Привычное стремление к полноте ощущений поворачивает вспять, в этом сексе главное — преодолеть контакт, самое яркое впечатление — от неосязаемой плоти. Там, где тела не встречаются, нарастает жар, связь несоединившихся тел теснее. Настоящий бесконтактный секс. И все ощущения глубже. Конечно, основа неизменна, обыденная физиология жаждет развлечения, парень готов, девушка открыта. Изменились движения. Они яростны, как у пятнадцатилетних в их первый раз, но кожа отказывается от участия, и потому голова остается ясной. Спокойной и уже трезвой. Это как свет. Его не надо трогать, чтобы ощутить в полной мере.

София могла бы выбрать еще один момент и попытаться понять, что он думает обо всем этом, но она занята делом, ей не до рассуждений. Габриэль мог бы вообразить, что это мгновение будет длиться вечно: она счастлива, и его ни в чем не укоряют, но человек-ангел умнее. Когда шевелит мозгами. Но сейчас не тот случай. Сейчас они трахаются, и это легко. Спины выгибаются, головы тянутся друг к другу, пальцы ног указывают на иные возможности, в которых пока нет нужды. Габриэль громко смеется, отчасти оттого, что София больше не плачет. София улыбается. Солнце продирается сквозь густое облако, летний дождь увлажняет все вокруг, приходит сон. На завтрак им подадут моченые яблоки.

Выдохшаяся плоть блаженно улыбающейся Мадонны покоится в объятиях ангела.

Проснувшись утром, София уже знала, что Габриэля нет. Он оставил сваренный кофе, который осталось лишь разогреть, хлеб в тостере, банку свежего лаймового мармелада и чуть подтаявшее масло. И апельсиновый сок, и витамины. Любовной запиской это не назовешь, но и на прощальную — «прости, все кончено» — тоже не походит. Либо ангелов не учат читать и писать.

София понимала, что пора предпринять практические шаги, положенные будущей матери. Давно пора. Надо приниматься за дело. Беременность. Роды. Доктора и медсестры, матери и младенцы. Первая медицинская консультация прошла на удивление легко. София записалась на прием к участковому терапевту и сообщила этой безликой и безвредной женщине о своей беременности. Врачиха в пугающе молодежном прикиде сделала кое-какие записи и невозмутимо пожала плечами, когда София объявила, что отца нет. Ей измерили давление, задали пару вопросов, после чего загруженная пациентами врачиха, не теряя попусту времени, вручила Софии стопку брошюр о материнских пособиях, частных акушерках и вреде употребления наркотиков и алкоголя во время беременности. Порекомендовала сбалансированную диету, посоветовала не набирать вес в первое время и велела прийти через два месяца. Ни суеты, ни озабоченности, даже интерес отсутствовал, на все про все ушло четырнадцать минут.