Карколо лежал на спине с закрытыми глазами, губы его беззвучно шевелились.

— Нас спасло только то, что Банбек не решился войти в овраг, — заметил Гивен. — Это единственная тактическая ошибка, и допустил ее сам Джоаз. Он привел слишком мало Злыдней и Голубых Ужасов.

— Слабое утешение… — прохрипел Карколо. — Какова расстановка сил сейчас?

— У нас отличная позиция на Манящей гряде. Мы не заметили банбекских разведчиков — ни людей, ни Злыдней. Полагаю, Джоаз думает, что мы отступили к Счастливому Долу. Во всяком случае, основные его силы по-прежнему стоят на Сканзе.

С превеликим трудом Карколо встал с дивана, проковылял к ограде и посмотрел вниз, на амбулаторию. Пять Демонов, бормоча и тяжко вздыхая, скрючились в бочках с бальзамом. Голубой Ужас висел на ремнях и поскуливал, а хирург удалял осколки из его бронированной шкуры. Вдруг один из Демонов поднялся во весь рост — под его жабрами пузырилась пена, — издал полный муки вопль и бездыханным рухнул обратно в бальзам. Карколо повернулся к Гивену:

— Сделаем вот что. Вы отступали вдоль Манящей гряды. Наверняка она охраняется банбекскими патрулями. Значит, незаметно для них ты можешь повернуть к Перевалам Отчаяния, например, в Турмалиновую седловину. И вот почему: Джоаз решит, что ты возвращаешься в Счастливый Дол, и поспешит на юг — к Клыку, чтобы напасть, как только наша армия спустится с Манящей гряды. И когда враг окажется под Турмалиновой седловиной, ты атакуешь его. Силы Джоаза Банбека будут разгромлены!

Баст Гивен решительно отверг это предложение:

— А если его патрули раскроют наш маневр? Достаточно двинуть войска следом за нами, и мы окажемся в ловушке. С Турмалиновой седловины можно попасть только к пику Отчаяния и на Заоблачную возвышенность. На возвышенности банбекские Забулдыги в несколько минут разобьют нас наголову.

Карколо бессильно опустился на диван:

— Возвращай армию в Счастливый Дол. Будем ждать другого случая.

От высеченного в южном склоне обширного помещения, именуемого Залом Кергана, веяло глубокой древностью. Пропорции зала, скудные украшения, массивная деревянная мебель напоминали о давних временах, так же как и характерный запах, исходящий от голых каменных стен, окаменелого меха, покрывающего паркет, и старого дерева. Джоаз не любил этот затхлый аромат — как, впрочем, и все остальное в Зале Кергана. Размеры комнаты вызывали в нем мысль о чванстве, а бедность украшений — мысль если не о жестокости, то, по крайней мере, о грубости хозяина. Но однажды он понял, что не любит не столько эту комнату, сколько самого Кергана Банбека вместе с окружающими его имя легендами. Тем не менее в комнате было на что посмотреть. Три высоких окна — множество стеклянных квадратиков, вставленных в решетку из черного железного дерева, — выходили на долину, подобным же образом был инкрустирован потолок. Здесь можно было увидеть и несколько вычурных украшений, типичных для архитектуры Банбеков, например, капители на пилястрах, выполненные в форме голов химер, и фризы, декорированные традиционными листьями папоротника… Из мебели в Зале Кергана стояли только три высоких резных стула да тяжелый полированный стол темного дерева — и стол, и стулья необычайно старые.

Джоаз Банбек нашел применение этой комнате, разместив на столе рельефную карту местности в масштабе примерно один к двадцати одной тысяче, выполненную в мельчайших подробностях. В центре находилась сама Банбекская Долина, справа от нее Счастливый Дол, а между ними, окруженные ущельями, разломами, утесами и расщелинами, высились пять исполинских гор: гора Гетрон на юге, Бархский Шип, Клык, гора Спокойствия на севере и пик Отчаяния где-то посредине. Большая осыпь у горы Гетрон упиралась в Заоблачную возвышенность, которая, огибая с востока пик Отчаяния, протянулась до самого Бархского Шипа. К западу, между пиком Отчаяния и Бархским Шипом, окруженное Сканзским кряжем лежало плато Сканз, с севера ограниченное сбросами базальта у подножия горы Спокойствия.

Пока Джоаз изучал карту, в зал проскользнула Фейд и бесшумно подкралась к нему. Банбек, не оборачиваясь, узнал о ее присутствии — по запаху ладана, в дым которого она окунулась перед тем, как идти на поиски Джоаза. Фейд была одета в традиционные праздничные одежды девушек селения — плотно облегающее платье, сшитое из драконьих кишок, и коричневые меховые браслеты на шее, локтях и коленях, из-под высокого цилиндра с зубчатым верхом и красным плюмажем выбивались пряди густых каштановых волос.

Джоаз притворился, что не замечает девушку. Та осторожно подошла сзади и меховым браслетом пощекотала его шею, но Банбек демонстративно оставался равнодушным. Фейд, поняв его игру, обиженно надула губки.

— Как идет война? Нас всех убьют? — спросила она.

— Для Банбекской Долины все оборачивается как нельзя лучше. Для бедолаги Эрвиса и Счастливого Дола — как нельзя хуже.

— Вы собираетесь уничтожить его? — театральным голосом воскликнула Фейд. — Убийца! О, несчастный Эрвис!

— Ну, каждому по заслугам.

— А что ожидает Счастливый Дол?

Джоаз Банбек пожал плечами.

— Перемены к лучшему.

— И вы станете его правителем?

— Только не я.

— Отчего же? — прошептала Фейд. — Джоаз Банбек, владыка Банбекской Долины, Счастливого Дола, Фосфорного Ущелья, Глоура, Карового озера, Тайного Пристанища и Великой Северной Низины!

— Это не для меня, — повторил Джоаз. — Может быть, ты хочешь стать правительницей?

— А в самом деле! Я тут наведу порядок! Жрецов одену в красные и желтые ленты, велю им петь, танцевать и пить майское вино. Драконов сошлю на юг, в Аркадию, оставлю лишь нескольких Злыдней — у кого характер помягче: будут няньками при младенцах. И никаких кровопролитий. Я сожгу доспехи и сломаю мечи. Я…

— Моя милая стрекозка! — рассмеялся Джоаз. — Как быстро окончится твое правление!

— Почему? Почему оно не может продолжаться вечно? Если люди не хотят воевать…

— А когда прилетят Породители, ты повесишь гирлянды им на шею?

— Фу, они не вернутся. Какое им дело до горстки бедных деревушек?

— Никто не знает, что им нужно. Мы свободные люди… Возможно, последние свободные люди во Вселенной, это неведомо никому. Вернутся ли Породители?.. Не знаю, — Коралайн сияет ярко.

Фейд посмотрела на карту.

— И ваша нынешняя война — это просто ужасно. Вы будете нападать или защищаться?

— Все зависит от Эрвиса Карколо. Я жду, пока он выдаст себя. — Взглянув на карту, Джоаз добавил: — Карколо достаточно умен, чтобы напакостить мне. Если я не буду начеку.

— А вдруг вы начнете драться с Эрвисом, и тут прилетят Породители?

— Тогда мы все убежим к осыпи, — улыбнулся Банбек. — Или примем бой.

— Я буду сражаться рядом с вами, Джоаз, — провозгласила Фейд, воинственно вздернув подбородок. — Мы нападем на их большущий корабль, прорвемся сквозь тепловые лучи и электрические разряды. Мы пробьемся к самому люку и дадим по носу первому же грабителю, который посмеет высунуть его!

— У твоей стратегии есть одно слабое место, — заметил Джоаз. — Никто не знает, где у Породителя нос.

— Тогда мы схватим их… — Она осеклась, услышав какой-то звук.

Джоаз пересек комнату и распахнул дверь. Привратник Райф бочком скользнул внутрь.

— Вы просили позвать, когда бутылка перевернется или разобьется, — сказал он. — Случилось и то, и другое.

Банбек протиснулся мимо него и убежал.

— Что вы имели в виду? — поинтересовалась Фейд.

Райф раздраженно пожал плечами:

— Я знаю столько же, сколько и ты. Господин Банбек показал мне бутылку и велел: «Следи за ней днем и ночью. Если она перевернется или разобьется — немедленно позови!» Я решил, что это синекура какая-то. Думаю, Джоаз считает меня таким дряхлым, что только эта работа мне по силам. Наблюдать за бутылкой, ха! Да, я стар, и губы у меня дрожат, но из ума я еще не выжил… И что ты думаешь? Бутылка разбилась! На пол упала… Не знаю, что это означает, но я поспешил за господином Банбеком.