Было далеко за полдень; под западным склоном сгущались тени. Никогда прежде Долина Банбек не казалась ему такой богатой и плодородной… и такой призрачной — словно Джоаз был пришельцем с другой планеты. Посмотрев на высокий скальный кряж, обитель Жрецов, вздымающийся у северного края долины — столь же нереальный как и вся долина — он прикинул, где может находиться огромная пещера. По сравнению с ней скалы выглядели просто игрушечными.

Джоаз перевел взгляд на тренировочный загон, где бодро маршировали Забулдыги, отрабатывая оборонительные приемы. Сколь удивительна жизнь, произведшая на свет Породителей и Забулдыг, Жрецов и самого Банбека! Джоаз вспомнил об Эрвисе Карколо и почувствовал раздражение. Как не вовремя этот тип путается под ногами! Что ж, наступит час, когда он получит сполна.

Легкие шаги за спиной, прикосновение меха, ласковые руки, запах ладана. Джоаз расслабился. Если бы девушек-менестрелей не существовало, их следовало бы выдумать.

Глубоко под Банбекским откосом, в келье, освещенной канделябром из двадцати трубок, сидел обнаженный седовласый человек. На специальном возвышении, на уровне глаз, был установлен его танд — хитросплетение золотой проволоки и серебряных нитей, скрученных и изогнутых, казалось, безо всякой системы. Но это только казалось. Каждый изгиб символизировал отдельный аспект Последнего Изречения, тень на стене представляла собой отражение Целесообразности — вечно изменяющейся и вечно неизменной. Священный танд являлся источником просветления, постижению его не было предела. Прежде незамеченные соотношения между углом наклона и кривизной проволочного узора наталкивали на новые размышления. Каждое соединение, переплетение, каждый изгиб проволоки имел свое наименование; любой завиток этого клубка был продуман и классифицирован. Таков культ танда, культ абсолютной истины, культ созерцания и внутренней чистоты. Когда молодой Жрец достигает зрелости, он, сколь угодно долго изучив оригинал танда, должен воссоздать его, полагаясь только на свою память. Затем происходит самое важное событие в жизни юноши: его танд осматривается синодом. Час за часом, неподвижные, словно зловещие статуи, разглядывают Жрецы замысловатое творение, подмечая малейшие отличия в пропорциях, изгибах и переплетениях. Таким образом они определяют, достоин ли Жрец посвящения, так они судят о его понимании Последнего Изречения, Целесообразности и Основы Сущего. Подчас представленный к рассмотрению танд выявляет личность столь испорченную, что она не имеет права находиться среди Жрецов. В этом случае неудачное творение идет в переплавку и выбрасывается в отхожее место, а отверженный отправляется в изгнание на поверхность планеты.

Разглядывая собственный безукоризненный танд, Верховный Жрец ерзал и горестно вздыхал. У него было такое ясное и отчетливое видение, такое кошмарное и одновременно успокаивающее, что старческий рассудок едва не помутился. Темные струйки сомнения проникли в мозг. «Возможно ли, — спрашивал он себя, — что мы, не желая того, сошли с пути истинной Целесообразности? Не смотрим ли мы на танд незрячими глазами?.. Однако нельзя же отрицать неотрицаемое… Как найти истину, как?! Да, ортодоксальность удобна и проста… Но из всех утверждений почему-то именно догматы — наиболее туманны, тогда как недомолвки наиболее реальны»…

В двадцати милях от Долины Банбек, в долгих сумерках Небесного Булыжника, Эрвис Карколо строил свои планы. «Дерзким, сокрушительным ударом я поражу врага в самое сердце и уничтожу его! Я превосхожу Банбека в смелости, выносливости и решительности. Больше ему не одурачить меня, не погубить моих людей и драконов. О, Джоаз Банбек, как я отплачу тебе за этот подлый трюк! — Он замолотил воздух кулаками. — Джоаз Банбек, трусливая овца! Я раздавлю тебя, как комок сухого мха!»

Но каким образом? У Банбека преимущество во всем… Нахмурившись и потирая пухлый подбородок, Карколо обдумал возможные варианты стратегии: «Несомненно, он ждет моей атаки, но вряд ли еще раз решится на засаду. Поэтому я разошлю патрули по всем направлениям, чтобы знать, где находится Джоаз… Впрочем, этого он тоже ждет и наверняка затаится… Но где? За Пиком Отчаяния? Под Северной Стеной, чтобы напасть, когда я буду пересекать Сканз? Значит, надо идти другим путем — Тропой Слез, мимо горы Гетрон. Таким образом, если Джоаз будет медлить, я встречу его на Банбекском обрыве, а если поторопиться — нападу среди скал!»

Еще не утихла утренняя буря, а войско Счастливого Дола во главе с Эрвисом Карколо выступило в боевой поход. Вспышки молний освещали дорогу. Когда первые лучи солнца коснулись Пика Отчаяния, армия уже вступила на Тропу Слез. Карколо ликовал: пока все идет отлично. Поднявшись в седле, он устремил взор на Заоблачную возвышенность. Никаких следов банбекского войска! Он ждал, зорко вглядываясь в чернеющую на фоне неба дальнюю оконечность Северной Стены. Прошла минута, другая. Люди хлопали себя по бедрам, пытаясь согреться; драконы раздраженно шипели и рычали. Нетерпение кольнуло сердце Карколо, он заерзал и выругался: неужели так трудно выполнить простое задание?! Наконец, у подножья Бархского Шипа вспыхнул сигнал гелиографа, а чуть погодя — другой, на юго-восточном склоне горы Гетрон. Карколо махнул рукой: дорога через Заоблачную возвышенность свободна. Армия Счастливого Дола двинулась дальше. В авангарде шествовали Длиннорогие Убийцы, вооруженные стальными шипами на груди и гребнем стальных пластин вдоль спины. Следом, подобно красной волне, неслись Злыдни, на бегу мотая головами, а позади шли основные силы. Перед войском расстилалась Заоблачная возвышенность — ее пологие склоны были усеяны обломками кремниевых метеоритов, ярких, как цветы на грязно-зеленом мхе. Заснеженные вершины горы Гетрон, Пика Отчаяния и Бархского Шипа сияли в лучах восходящего солнца.

Вернувшиеся с разных сторон разведчики принесли одну и ту же весть: никаких следов армии Джоаза Банбека. Карколо обдумал ситуацию. Вероятно, Джоаз считает ниже своего достоинства выходить на поле боя. Эта мысль и разозлила его, и одновременно наполнила восторгом: Банбек дорого заплатит за свое высокомерие!

На пути через возвышенность войско обнаружило небольшой загон, в котором резвились сотни две Демонят из банбекского инкубатора. Два старика и мальчишка, пасущие драконов, с ужасом наблюдали за приближением армии.

Карколо проехал мимо. Если он победит, загон станет одним из его трофеев. А в случае поражения… что ж, Демонята не смогут повлиять на исход битвы.

Стоя на покрытой дерном кровле своей лачуги, пастухи смотрели на проходящее мимо войско: на людей в черных кожаных куртках и остроконечных шлемах с откинутыми бармицами, на шагающих, ползущих, прыгающих драконов… Сверкала разноцветная чешуя: розовая и пурпурная у Злыдней, ярко-синяя у Голубых Ужасов, темно-зеленая у Демонов, серая и коричневая у Забулдыг и Убийц. Карколо ехал на правом фланге, Баст Гивен замыкал колонну.

Охваченный внезапным подозрением, Эрвис остановился: а вдруг Джоаз вывел своих Демонов и Забулдыг на Банбекский Откос, чтобы ударить с тыла? Однако, убедив себя, что его атака застанет неприятеля врасплох, Карколо вновь дал шпоры Пауку.

Безо всяких происшествий армия достигла Банбекского Обрыва. Издав победный вопль, Эрвис сорвал с головы шлем.

— Джоаз, ленивый тюфяк! Давай, полезай на Банбекский Откос! — И он окинул долину победным взором.

Баст Гивен, казалось, не разделял воодушевления командующего — он то и дело угрюмо озирался. Бросив на него косой взгляд, Карколо рассмеялся:

— Ха-ха-ха! Ну, что скажешь? В чем я ошибся?

— Может быть, ни в чем. Может быть, во всем, — ответил тот, оглядывая местность. Карколо сердито подул в усы. Гивен продолжал невозмутимым тоном, который всегда злил Эрвиса: — Боюсь, Джоаз Банбек вновь одурачил нас.

— Это еще почему?

— Сам посуди: неужели он позволит нам беспрепятственно проникнуть в Долину?

— Глупости, — проворчал Карколо. — Последняя удача вскружила ему голову… — Однако он нервно почесал подбородок и с беспокойством вгляделся в долину. Отсюда она казалась странно безмятежной: пустынные поля, покинутые стойла… Сердце Карколо дрогнуло. — Вон там, в инкубаторе — это драконы!