— А, так вот что мучает тебя целый день, потому что я не слышала, чтобы ты сегодня смеялась или пела, это довольно необычное для тебя состояние в последнее время. — И Аделаида шутливо ущипнула ее за круглую розовую щечку. — Хм-хм, дай-ка я одену мою мыслительную шапочку и, напустив на себя комичную серьезность, она воскликнула: — А! Вот она! Попалась! Твою миниатюру, маленькую, конечно, что может быть приятнее этого?

— О, да! — Подпрыгнула Элси, хлопая в ладошки. — Замечательно! Ну почему же я сама этого не придумала? Спасибо, тетушка, только... — и она потупилась. — Как же я могу сделать это без его ведома? Ведь сюрприз — половина успеха.

— Ничего, моя дорогая, я придумаю, как это сделать совершенно секретно, — уверенно ответила Аделаида. — Сначала мы с тобой сбегаем и посмотрим, сколько у тебя денег, чтобы израсходовать на это.

— Это недолго посчитать, — весело засмеялась Элси. — Но вот как раз и папа заходит, я надеюсь, что он не заподозрит, о чем мы только что говорили. — И она бросилась ему навстречу, взобралась к нему на колени, в чем он ей теперь никогда не отказывал.

Раньше Аделаида нисколько не удивилась бы незаметности Элси. Терпеливая, приятная девочка, особенно после возвращения ее отца из Европы, она стала очень тихой и робкой. Иногда казалось, что она вся сжимается под его взглядом, боясь навлечь на себя его негодование или наказание. Но эти последние несколько месяцев были очень счастливыми, казалось, что отец старался излить на нее всю свою за годы накопившуюся нежность и любовь. Элси сильно изменилась, ее манеры лишились чрезмерной робости, она легко и радостно появлялась в любом уголке дома. Не новостью было то и дело слышать ее веселый, как серебряный колокольчик, смех, или поющий голосок, напоминающий трели соловья. Все это было натуральным выражением ее радости и благодарности. Маленькое сердечко, так долго жаждущее любви, истомившееся от постоянной боли, теперь было вполне удовлетворено и воспрянуло, как росточек, почувствовав живительное тепло солнечных лучей.

— Я уже все замечательно устроила, Элси, — входя и комнату, сказала Аделаида, в то время, когда девочка приготавливалась ко сну. — Твой папа дня через два уезжает из дома по делам, связанным с твоим состоянием, и будет отсутствовать минимум недели две. Разве только ему придет на ум взять тебя с собой, а если нет, то с твоим портретом мы можем устроить все просто.

Элси посмотрела на нее с выражением растерянности и смятения.

— Ну что? — рассмеялась Аделаида, — я думала, что ты обрадуешься моей новости, а вместо этого ты глядишь так, словно я прочитала тебе смертный приговор.

— О, тетя Аделаида, целых две недели не видеть папу! Представляете, как это долго!

— Фу! Что ты за ребенок! Да они пройдут, ты и оглянуться не успеешь. А теперь скажи мне, сколько у тебя денег?

— Я сэкономила за два месяца, и теперь у меня двадцать долларов и кроме этих у меня есть еще немного мелочи. Ты думаешь, что этого будет достаточно?

— Едва ли, но я могу тебе занять, если понадобится.

— Спасибо, тетушка! — поблагодарила Элси. — Ты очень добрая, но я не могу принять, потому что папа строго предупредил меня, чтобы я никогда не занимала денег и ни в коем случае не оставалась должной.

— Подумаешь! — воскликнула немного нетерпеливо Аделаида. — Хорас точно самая абсурдная личность! принципиальнее человека я еще не встречала. Но ничего, я думаю, что мы как-нибудь все это устроим, — успокоительно добавила она и, наклонившись, поцеловала свою маленькую племянницу.

Рано утром отец услышал робкий стук в дверь. Он сразу же открыл ее, и Элси, бросившись ему в объятия, со слезами спросила:

— Папа, ты уезжаешь?

— Да, милая, — ответил он, лаская ее. — Я должен отлучиться на несколько недель. Сначала я думал взять тебя с собой, но потом, рассудив, я решил, что для тебя будет лучше остаться здесь. Но если ты очень хочешь, мой птенчик, я возьму тебя с собой. Как ты думаешь?

— Ты знаешь, что я всегда предпочитаю быть с тобой, чем в любом другом месте, — ответила она, кладя свою головку ему на плечо. — Но ты лучше знаешь, и я хочу сделать так, как ты решишь.

— Вот это правильно, доченька, моя маленькая Элси хороший, послушный ребенок. — И он прижал ее к себе.

— Когда ты уезжаешь, папа? — И ее голос слегка дрогнул.

— Завтра, сразу после обеда.

— Так быстро? — вздохнула она.

— Чем быстрее я уеду, тем быстрее вернусь, ты это знаешь, ягодка.

Он поглаживал ее по щечке и ласково улыбался.

— Да, папа, но две недели это так долго-долго!

— В твоем возрасте, я предполагаю, что это так, —' улыбнулся он, — но, когда ты подрастешь и будешь, как я, ты будешь думать, что это очень мало. Но чтобы быстрее прошло время, ты можешь мне каждый день писать письмецо, и я тоже буду тебе писать так же часто.

— Ох, спасибо, папа! Это будет так приятно! — И личико ее прояснилось. — Мне так нравится получать письма, и я буду получать лучше от тебя, чем от кого-либо еще.

— Ага, тогда, я думаю, ты согласна будешь отпустить меня на две недельки. Но я еще думал, что моя маленькая девочка будет рада дополнительным денькам, чтобы купить рождественские подарки? — И он вытащил свой кошелек. — Как ты думаешь?

— Да, папа, конечно же! Я очень буду рада!

Он рассмеялся над ее живостью и, положив пятьдесят долларов ей в руку, спросил:

— Достаточно ли этого?

Элси, пораженная, широко раскрыла глаза.

— У меня никогда раньше даже и половины этого не было! Мне можно все их израсходовать?

— Только не пускай их на ветер, — серьезно ответил он. — И не забудь, что я требую строгий учет всех твоих расходов.

— Я должна тебе рассказать все, что я купила? — И на ее личике отразилась нерешительность.

— Да, дитя, ты должна, однако можешь это сделать после Рождества, если хочешь.

— Ну, тогда можно, — ответила она и немного расслабилась. — Только это столько работы.

— Я не думал, что моя маленькая дочь ленивая. — И он печально покачал головой.

Это было первое расставание Элси с отцом, с тех пор как они познакомились и полюбили друг друга. Когда же настало время прощания, она прижалась к нему, и, казалось, не хотела отпускать, так что он пожалел о том, что решил оставить ее дома.

— О, папа, папа! Я не могу перенести того, что ты уезжаешь, а меня оставляешь! — всхлипывала она. — Мне кажется, будто ты никогда не вернешься обратно.

— Ну почему же, миленькая? — И он снова и снова осыпал ее поцелуями. — Почему ты так говоришь? Я обязательно буду дома через две недели. Но если бы я знал, что ты так будешь переживать, я бы обязательно взял тебя с собой. А теперь уже слишком поздно, и ты должна отпустить меня, крошка. Будь хорошей девочкой, а когда я приеду, то привезу тебе красивые подарки.

С этими словами он еще раз обнял ее, затем осторожно отстранил и прыгнул в повозку. Экипаж быстро умчался. Элси стояла и смотрела, пока он совсем не скрылся, а затем побежала в свою комнату, обняла свою любимую няню за шею и долго плакала у нее на груди.

— Милая, милая моя пташечка. Успокойся, мистер Хорас скоро вернется. И старая тетушка Хлоя не может смотреть на своего бедного ребенка в таком состоянии. Большая черная рука ласково гладила кудряшки и нежно вытирала падающие капли слез.

— О, няня! Я боюсь, что он никогда не вернется обратно. Я боюсь, что котел в пароходе взорвется, или вагоны сойдут с рельсов, или...

— Будет, будет, милая! Это нехорошо. Ты должна довериться Господу, что Он позаботится о мистере Хо-расе. Он может это делать как в одном месте, так и в другом, и если ты и твоя старенькая няня будем молиться за мистера, то я уверена, что он благополучно вернется. Разве ты не помнишь, что в этой хорошей книге написано: «Что если двое из вас согласятся...»

— О да, дорогая моя няня, спасибо, что напомнила это! — воскликнула девочка, поднимая голову и улыбаясь сквозь слезы. — Я больше не буду плакать, только буду думать о том, как я буду рада, когда папа вернется домой.