Когда девочка вошла в комнату, вид у него был очень виноватый, но она этого не заметила, а просто спросила:

— Я ищу свою книгу, и подумала, что, может быть, кто-нибудь взял ее сюда. Ох, она у тебя, Артур! Ну ты можешь ее читать, если хочешь, я могу прочитать ее и в следующий раз.

— На, забирай! — ответил он, грубо толкнув ее в сторону Элси. — Она мне надоела, ничего интересного.

— А мне она кажется очень даже интересной, и ты, если хочешь, можешь почитать, — мягко предложила она. — Но если она тебе не нравится, то я, конечно, заберу.

— Юные леди и джентльмены, — раздался резкий голос гувернантки, когда на следующее утро они закон чили свои упражнения. — Это очередной день для проверки табелей, они все готовы. Пожалуйста, Элси, это твой, возьми свою тетрадку и отнеси все своему отцу.Элси послушалась, не без трепета, конечно, но все же с надеждой, потому что там была только одна плохая оценка, а тетрадка была просто образцовой, доказывая ее усердие и старательность. Возможно, папа не будет очень рассержен.

Так как это был последний день учебного года, то занятия несколько отличались от обычного расписания, и урока по письму не было. Вот так произошло, что Элси не открывала свою тетрадку и была в полном неведении о ее печально изменившемся виде.

Отца она нашла в его комнате. Он взял табель из ее рук, просмотрел и сказал, слегка нахмурившись.

— Я вижу, что у тебя была одна плохая оценка за ответ, но так как она одна-единственная, а остальные отличные, то я извиняю тебя.

Затем, взяв тетрадку и открыв ее, к великому удивлению Элси, он повернулся к ней с негодованием, затем, быстро пролистав странички, отложил ее в сторону и сказал угрожающе:

— Я вижу, что должен исполнить свои обещания, Элси.

— Почему, папа? — бледнея от ужаса, спросила она.

— Почему? — повторил он. — Ты еще спрашиваешь меня, почему? Разве я не предупреждал тебя о том, что накажу тебя, если твоя тетрадка не будет выглядеть лучше, чем в прошлом месяце?

— Ох, папа, разве это не так? Я очень старалась, и там ни единой кляксы нет.

— Ни единой кляксы? — еще суровее спросил он. — А как ты назовешь вот это? — И он снова пролистал страницы, держа тетрадь так, чтобы она могла их видеть, и показывая, что почти каждая страница была вся в кляксах.

Элси уставилась на них в неподдельном недоумении, затем, посмотрев ему в лицо, со слезами, но искренно сказала:

— Папа, я этого не делала.

— Тогда кто же это сделал? — спросил он

— Я не знаю, — ответила она.

— Тогда я должен разобраться в этом деле, — сказал он, поднимаясь, — и если это не твоя вина, ты не будешь наказана. Но если я узнаю, что ты говоришь мне неправду, Элси, я накажу тебя намного сильнее, чем если бы ты призналась в своей вине.

Взяв ее за руку, он повел ее обратно в класс.

— Мисс Дэй, — обратился он к гувернантке, показывая тетрадь, — Элси говорит, что эти кляксы не ее работа. Не могли бы вы сказать, кто это сделал?

— Мисс Элси в основном говорит правду, сэр, — отметила мисс Дэй с саркастической улыбкой, — но я должна сказать, что в данном случае она лжет, так как ее стол запирается, и ключи находятся только у нее.

— Элси, — спросил он, поворачиваясь к ней, — это правда?

— Да, папа.

— А ты когда-нибудь оставляла свой стол незапертым или ключи не на месте?

— Нет, папа, я вполне уверена, что никогда, — без смущения ответила она, хотя ее голос опять задрожал и она побледнела.

— Очень хорошо, тогда я вполне уверен, что ты меня обманываешь, потому что это может быть только твоей работой. Элси, я могу простить все, кроме лжи, этого я никогда не прощу. Пойдем со мной. В конце концов я научу тебя говорить правду мне, если не всем

остальным.

Взяв ее опять за руку, он повел, а точнее, потащил ее из класса, так как ужасно разозлился. Лицо его было бледным от негодования.

В то время как они разговаривали, вошла Лора и, уверенная в том, что Элси никогда не говорит неправды, быстро посмотрела на Артура. Лицо его свидетельствовало о нечистой совести. Она быстро подошла к нему и тихо сказала:

— Артур, это твоя работа, я знаю это очень хорошо, сейчас же признайся, а не то Хорас изобьет Элси до полусмерти.

— Нет, ты не знаешь ничего! — упрямо вспыхнул он.

— Нет знаю! — повторила она. — И если ты сейчас же не расскажешь, то я спасу Элси и найду доказательства, что это твоя работа. Итак, тебе же будет лучше, если ты признаешься.

— Убирайся, — зло крикнул он, — мне не в чем признаваться.

Убедившись, что разговаривать с ним бесполезно, Лора быстро направилась в комнату Хораса и второпях она вошла туда без стука. К счастью, он забыл запереть дверь. Лора как раз появилась вовремя, Хорас в руках держал кнут, а позади него стояла смертельно бледная Элси. Она была так напугана, что не могла даже плакать. Ее маленькое тельце дрожало так, что она едва могла стоять.

Хорас зло посмотрел на сестру, но она, не обращая на это внимания, взволнованно воскликнула:

— Хорас, не наказывай Элси, я уверена, что она невиновна!

Он положил кнут и спросил:

— Откуда ты знаешь? Какие ты имеешь доказательства? Я хочу быть в этом убежден, — добавил он, и с лица его медленно сползло злое выражение.

— Прежде всего, — ответила Лора, — Элси всегда говорит только правду, мы убеждались в ее безупречной правдивости и в слове, и в деле. И во-вторых, Хорас, какую бы причину она могла иметь, чтобы испортить свою же тетрадь? Ведь она прекрасно знала, что за этим последует определенное наказание! Кроме того, я уверена, что это не обошлось без Артура, потому что, хотя он и не признается, но и не отвергает этого. Да, теперь я вспомнила, что только вчера я просматривала тетрадь Элси, и в ней не было клякс.

Пока она говорила, лицо ее брата сильно изменилось.

— Спасибо, Лора, — сердечно поблагодарил он, как только она закончила, — ты меня убедила и спасла от несправедливого и жестокого наказания Элси. Последнее уверение я считаю вполне достаточным, чтобы восстановить справедливость.

Лора повернулась и вышла, чувствуя себя довольной и счастливой, и когда она закрыла дверь, отец взял Элси на руки и сказал любящим, нежным тоном:

— Моя бедненькая, маленькая девочка! Мой родной, милый ребенок! Я был жестоко несправедлив с тобой, правда?

— Папа, но ведь ты думал, что я этого заслужила, — разрыдавшись, сказала она, обнимая его за шею и опуская головку ему на грудь.

— Ты все еще любишь меня, Элси, миленькая? — спросил он, прижимая ее.

— Ах, очень, очень сильно! Больше чем весь мир! О, папа, если бы ты только любил меня! — последнее слово потонуло в рыданиях.

— Я люблю тебя, моя дорогая, мой родной милый ребенок, — сказал он, поглаживая ее ласково. — Я люблю мою маленькую девочку, хотя иногда я кажусь холодным и грубым. И я благодарен больше, чем можно выразить словами, за то, что был удержан от незаслуженного наказания. Я бы никогда не смог простить себе этого. Я бы лучше лишился половины всего имения. Ох, я боюсь, что это бы превратило всю твою любовь ко мне в ненависть, и это было бы справедливо!

— Нет, папа, ох, нет! Ничто бы меня не заставило! — И маленькие ручки сильнее и сильнее сжимались вокруг его шеи, а слезы дождем падали на его плечо, затем она робко прижалась губами к его щеке.

— Ну хватит, хватит, доченька, не плачь больше, мы постараемся все это забыть и поговорим о чем-нибудь еще, — повторял он успокаивающе. — Элси, милая, твоя тетя Аделаида думает, что, возможно, в тот раз ты не очень была виновата, и теперь я хочу, чтобы ты мне рассказала все, что произошло, хотя я и не хочу потакать тебе в выискивании ошибок своего учителя. Но и ни в коем случае не хочу допустить, чтобы тебя оскорбляли.

— Пожалуйста, папа, не спрашивай меня, — попросила она. — Тетя Лора была там, и она тебе все расскажет.

— Нет, Элси, — твердо сказал он, — я хочу это услы -шать от тебя. И запомни, я хочу услышать каждое сло- во, которое было произнесено тобой и мисс Дэй, если ты можешь все вспомнить.