комнату, чтобы опять плакать, жаловаться и молиться о том, чтобы когда-нибудь ей иметь ту любовь, о которой она так мечтает. Опять успехами прошедшего месяца она отодвинула внимание своего отца еще на неопределенное расстояние.

Неожиданно ей на ум пришла одна мысль, которая еще больше ее расстроила. Если Артур будет продолжать свои преследования, то как она сможет следующую тетрадку сохранить в надлежащем виде? И если этого не будет, отец сказал очень даже внушительно, что он ее накажет. Ох! Как она сможет перенести наказание от него, когда слово или взгляд неудовольствия наносят ее сердечку такую рану.

Мисс Дэй редко остается в классе во время письменной работы, и иногда старших девочек тоже нет, поэтому у Артура появляется превосходная возможность приводить в исполнение свои нескончаемые выдумки, учитывая, что Элси не имела обыкновения жаловаться. А если бы она и рискнула, то навлекла бы на себя целый ураган негодований, ведь Артур был любимчиком своей матери. Итак, ее неминуемо ожидало наказание, разве только она убедит упрямого мальчишку оставить свои издевательства. Но на это было так мало надежды.

Элси перенесла все свои переживания в молитву своему Небесному Отцу и просила Его помочь ей. Она еще стояла, склонившись, изливая свои молитвы со слезами и всхлипываниями, когда кто-то постучал в дверь. Она встала, открыла дверь и увидела свою тетю Аделаиду.

— Элси, — сказала она, — я пишу письмо мисс Розе, не хотела бы ты написать ей что-нибудь? Ты можешь написать маленькое письмецо, если хочешь, и я пошлю его вместе с моим. Но в чем дело, дитя? — неожиданно воскликнула она, ласково беря девочку за руку.

Обливаясь слезами, Элси поведала ей всю историю, не упустив и папино предупреждение, и свой страх, что она из-за Артура не сможет избежать неминуемого наказания.

Аделаиде стало жалко маленькую девочку, и она прижала к себе маленькое, вздрагивающее тельце и, поцеловав ее, сказала:

— Успокойся, Элси, я буду брать книгу или вязание и каждый день приходить в класс на время, когда вы будете писать. Но почему же ты не рассказала все это своему папе?

— Потому что я не люблю ябедничать, тетя Аделаида, и это бы очень рассердило твою маму, да и вообще, я ничего не могу говорить папе.

— Ах, я понимаю! Да и неудивительно, он так странно строг к своему бедному ребенку. Я хочу поговорить с ним на эту тему, — пробормотала Аделаида, больше говоря про себя, чем обращаясь к Элси. Еще раз поцеловав девочку, она поднялась и торопливо вышла из комнаты с намерением найти своего брата, но он уехал, а когда вернулся, то привез с собой нескольких джентльменов. Так у нее не оказалось возможности до тех пор, пока желание вмешиваться совсем пропало.

«И будет, прежде нежели они воззовут, — Я отвечу; они еще будут говорить, и Я уже услышу» (Ис. 65:24). Обещание, данное Элси, было выполнено, и в ее переживаниях была ниспослана помощь.

Когда тетя Аделаида вышла, Элси осторожно заперла дверь, чтобы оградить себя от внезапного налета Анны, подошла к своему бюро и отперла дверцу. Она вытащила кошелек, который вязала для папы вместо того, который отдала мисс Аллизон. Элси начала его еще до его возвращения, и с тех пор занималась им каждую свободную минутку, когда была уверена, что никто ее не побеспокоит. Теперь он был уже почти закончен. Так много безмолвных слез было пролито во время работы, много вздохов о несбывающейся надежде были вплетены в эти яркие петельки голубого и золотого шелка.

Теперь же она была утешена вниманием своей тети и ласковым обещанием помочь ей. И, несмотря на то что на щеках еще видны были следы слез, маленькое личико выглядело радостным и веселым опять. Она yceлась на маленький швейный стульчик и начала свою работу.

Маленькие белые пальчики быстро перебирали яркие блестящие спицы, в то время как мысли бежали своим порядком, не менее быстро.

«Ах, как я сожалею, что плохо занималась в прошлом месяце, неудивительно, что папа огорчился. Я не помню, чтобы когда-то у меня был такой плохой табель. Что это со мной случилось? Кажется, что я не могу, больше учиться и начала праздновать? Интересно, неужели это лень?

Боюсь, что да, и я просто должна быть наказана. Как бы я хотела стряхнуть ее с себя и чувствовать себя работоспособной, как и раньше.

Я изо всех сил постараюсь в этом месяце, и, может быть, у меня получится. Ведь только один месяц, и июнь кончится, а потом мисс Дэй уедет на север, чтобы провести там июль и август, может быть, даже и сентябрь, поэтому у меня будут длинные каникулы. Конечно же я могу постараться один месяц, и он быстро кончится, хотя и кажется, что это очень долго.

Да и в этом месяце у нас не так много уроков, потому что начинается жара, и по субботам теперь не будет занятий, это значит, что завтра я свободна и вполне могу закончить эту вещичку. Интересно, будет ли папа доволен? — и она глубоко вздохнула. — Я боюсь, что пройдет много-много времени, пока он будет мной доволен. На этой неделе я уже дважды его расстроила, первое — это была птичка, а теперь этот ужасный табель и тетрадка вся в кляксах. Но... ах, я очень постараюсь в следующем месяце, а милая тетя Аделаида будет охранять меня от нападений Артура, тогда моя тетрадка будет очень аккуратной, без единой помарочки в ней.

Интересно, как у меня будут проходить эти каникулы? В прошлом году лето у меня прошло замечательно, я была в Ашлэнде, а потом они приехали все сюда. Как раз тогда у Герберта все это случилось с бедром.

Как я должна быть благодарна за то, что я не хромая, и всегда была такой здоровой. Но, боюсь, что папа не позволит мне поехать туда в это лето и даже не пригласит их к нам, потому что он сказал, что Люси не подходящая для меня подружка. Я была очень непослушной, когда она была здесь, и с тех пор я много раз была нехорошей. Ох, я никогда, никогда, наверное, не смогу быть хорошей. Мне кажется, что сейчас я стала намного хуже, чем была до папиного приезда. Боюсь, что очень скоро он начнет меня строго наказывать, как он предупреждал сегодня. Интересно, что он имел в виду?»

Неожиданно краска залила ее лицо и шею, уронив на колени работу, она закрыла личико руками.

«Ох, нет! Он не мог, не мог иметь этого в виду! Как я смогу это перенести? И все равно, если это сделает меня на самом деле хорошей, я думаю, что я согласна на боль, только не на позор! Ох, это разобьет мое сердце! Я никогда после этого не смогу поднять голову. Неужели он это имел в виду? Но лучше я постараюсь быть очень хорошей, чтобы никогда не заслужить наказания, и тогда мне все равно будет, что он имел в виду». И с этим утешительным решением она опять взялась за работу.

— Няня, а папа у себя? — спросила Элси на следующий день после обеда, заканчивая свою работу.

— Нет, дорогая, мистер Хорас уехал с незнакомым джентльменом, наверное, с час назад.

Элси положила спицы в свою рабочую коробку и, открыв письменный стол, выбрала листочек для заметок, на котором старательно вывела:

«Подарок моему милому папочке от его маленькой дочери Элси». Она аккуратно приколола листочек к кошельку и понесла его в папину комнату с намерением положить его на туалетный столик.

Боясь, что он мог уже вернуться, она осторожненько постучала в дверь и, не получив ответа, открыла ее и вошла в комнату. Не успела она пройти и до половины комнаты, как за спиной услышала его возмущенно-удивленный голос:

— Что это ты делаешь в моей комнате, когда меня нет, Элси?

Она замерла и повернулась к нему, дрожащая и бледная. Подняв умоляющие глаза, она молча положила кошелек ему в руки.

Он посмотрел на кошелек, затем на нее. — Это я для тебя сделала, дорогой папа, — сказала она тихим дрожащим голосом. — Пожалуйста, возьми его.

— Он в самом деле очень красивый, — проговорил он, рассматривая его со всех сторон. — Неужели это все твоя работа? Я представления не имел, что у тебя такой хороший вкус. Спасибо, доченька, я принимаю и буду пользоваться им с большим удовольствием.