Вечером 3 октября, во время ужина, молодой Кристи обращал на себя всеобщее внимание своей нервностью, видно было, что он чем-то расстроен. То же было и за обедом 4 октября, особенно он стал нервничать, когда услыхал, что его дядя князь П. Н. Трубецкой предложил его жене прокатиться на автомобиле. Около 5 часов дня Трубецкой с женой Кристи отправился кататься по Новочеркасску на автомобиле, выехали за город, а в 7-м часу приехали на вокзал, где у князя Трубецкого стоял специальный вагон, в котором он приехал со своей семьей. Они вошли в вагон, чтобы напиться кофе. Когда проводник вагона ходил за кофе на вокзал, и произошла драма.
Оказалось, что В. Г. Кристи, как только его дядя с его женой уехали на автомобиле, пустился на лихаче в погоню за автомобилем Трубецкого и, проследив, как они поехали на вокзал, явился туда, вбежал в вагон и одним выстрелом убил своего дядю. После чего, крикнув: "Сказал — убью и убил", выскочил из вагона и, явившись в полицию, заявил об убийстве и был арестован.
Несчастная жена Кристи, как только увидела своего мужа с искаженным лицом, бросилась, чтобы остановить его, но тот ее оттолкнул, защитить князя она не успела. Когда проводник принес кофе, то князь Трубецкой был мертв — смерть последовала мгновенно, пуля попала в сердце.
В. Г. Кристи и его жена были резкой противоположностью. Насколько она была живой, жизнерадостной, несколько беспечной и, пожалуй, легкомысленной, настолько он отличался малой общительностью, замкнутостью, а главное, от него веяло скукой, он всегда находился под влиянием какой-нибудь идеи, одно время увлекался толстовством, по внешности же был тихим и скромным. Последний год ему все казалось, что жена его обманывает, хотя на это у него не было никаких оснований. Он следил за ней, раздражал ее своей ревностью, а у молодой женщины, после целого периода замкнутой жизни, проявлялась жажда развлечений. Ей было всего 25 лет, а у нее уже было трое детей; на почве воспитания детей у нее всегда были недоразумения с мужем, что тоже влияло на их отношения. А так как она была красивой, интересной и остроумной женщиной, то с ней все находили гораздо больше удовольствия проводить время, чем с ним, человеком, не представлявшим собой никакого интереса как человеком недалеким. Это его, конечно, раздражало, и он глупо ревновал. Она же, в свою очередь, иногда и забавлялась, нарочно возбуждая его ревность, играя, таким образом, с огнем. С князем Трубецким ей было просто весело, и их отношения, безусловно, были вне всяких подозрений. Он был отличным семьянином, счастливым мужем и отцом, был на 30 лет старше жены своего племянника.
Я лично никогда не симпатизировал В. Г. Кристи и вовсе не был в восторге от его брака с моей опекаемой, не надеялся на их счастье, а когда он стал прибегать к разным странностям, то сделался мне прямо антипатичен, и мне стоило большого труда быть умиротворяющим звеном в их семейной жизни.
Получив известие о выезде М. А. Кристи из Новочеркасска, я выехал ей навстречу вместе с ее братом В. А. Михалковым в Голутвин. Она очень обрадовалась, увидя нас, страшно расплакалась, но потом успокоилась и с полной уравновешенностью рассказала нам, как произошла драма. До боли жаль было бедную женщину, но еще более было жаль князя Трубецкого, так глупо, так бессмысленно погибшего от шальной пули, пущенной в него под влиянием бредовой идеи недалекого человека. Большую потерю понесли в его лице общество и все знавшие его, он отличался всегда мягким, примирительным характером на всех поприщах своей деятельности: и когда он был московским губернским предводителем дворянства, и в последнее время, когда был членом Государственного Совета, где он немало способствовал организации группы центра и играл довольно заметную роль. В частной жизни это был милейший, радушный, гостеприимный хозяин, редкий образец общительности, отличный семьянин, всего два года назад они дружно справили серебряную свадьбу.
Как невыносимо было жаль всю семью его, особенно оставшуюся так неожиданно вдовой княгиню А. В. Трубецкую. Она не была в Новочеркасске, она приехала как раз накануне драмы в Москву из имения, чтобы дождаться возвращения мужа и ехать с ним в Петербург. И вдруг… Узнав о несчастии, убитая горем, она тотчас выехала в Новочеркасск.
3 октября тело покойного прибыло в Москву для погребения в Донском монастыре. К приходу поезда дебаркадер был переполнен депутациями от благотворительных и учебно-воспитательных учреждений московского дворянства: институтки, воспитанники 7-й гимназии, пансион-приюта и детских приютов, служащие и призреваемые. Тут же были почти в полном составе уездные предводители дворянства и депутаты во главе с губернским предводителем А. Д. Самариным. Особую группу составили члены Государственного Совета: граф С. Д. Шереметев, Г. А. Крестовников, Н. С. Таганцев, С. С. Манухин и М. А. Стахович, возложившие два венка — от Государственного Совета и, отдельно, от группы членов центра Государственного Совета. Оба венка из живых цветов. Думская фракция октябристов командировала в Москву на похороны Трубецкого в качестве своего представителя члена Государственной Думы Ю. П. Глебова. Кроме того, из членов Государственной Думы были: Н. А. Хомяков и В. А. Маклаков. Представителем городского общественного самоуправления явился городской голова Н. И. Гучков, привезший для возложения на гроб почившего огромный венок из лавров и пальм. Губернское земство представлял член управы С. К. Родионов. Все высшее московское общество было налицо.
На платформе сплошь были установлены венки: от московского дворянства — на бархатном плато серебряный венок из сплетающихся дубовых и пальмовых ветвей, венок от предводителей дворянства и депутатов — из живых цветов с розами, от графов Орловых-Денисовых — с надписью на ленте "Дяде" венок из орхидей; от детей Приюта имени наследника-цесаревича и его августейшей невесты; от института московского дворянства, от московской дворянской опеки, "От благодарных воспитанников московского пансион-приюта — своему незабвенному пожизненному попечителю". Затем были венки: от дворянского убежища имени М. П. Филатьевой; от дома призрения В. В. Казакова, от Петровско-Александровского приюта; от богадельни имени Нечаевой; "От благодарного общества бывших воспитанников Петровско-Александровского пансион-приюта"; от педагогического состава дворянского пансион-приюта с надписью: "Осуществившему основы идеального воспитания"; от дворянской богадельни имени М. Ф. Оболенской; от Селезневского учреждения; от Глебовых и т. д. Дети почившего принесли венок из ландышей с лаконической надписью "Папе".
Когда поезд подошел, все обнажили головы в благоговейном молчании, из вагона вышла вдова усопшего с двумя сыновьями — офицером Лейб-гвардии Атаманского полка и студентом. После литии поставили гроб на траурную колесницу, которая направилась к Донскому монастырю. Только в исходе второго часа процессия достигла врат Донской обители. Тело покойного здесь было встречено архиепископом Алексеем с братиею. Гроб в это время держали крестьяне села Узкого, возложившие венок. Прах покойного помещен был в Соборном храме, который был украшен тропическими растениями. В храме началась панихида. Возложено было еще несколько венков: серебряный — от кавказской экономии и от присяжного поверенного Винокурова, с надписью: "Доброму человеку, золотому сердцу". Я возложил белые хризантемы. При литии у здания Благородного собрания служащими в депутатском присутствии был также возложен роскошный венок. Погребение состоялось на другой день.
В. Г. Кристи содержался некоторое время в заключении, но, в конце концов, дело его было прекращено. Жена с ним разошлась и поселилась в родовой усадьбе своего отца Назарьеве с двумя детьми; старшего бабушка отняла у нее в день драмы в Новочеркасске, это была для нее новая драма. На этом вопросе я совершенно разошелся с семьей Кристи. Только через несколько лет, когда ребенок стал в тягость бабушке, она его отдала матери.
