С 24 по 30 декабря генерал-губернатор Дубасов совершил несколько поездок верхом в сопровождении градоначальника и меня и некоторых лиц, состоявших при нем, для осмотра пострадавших от погромов мест и посещения некоторых учреждений. Первая поездка была 24-го по г. Москве в наиболее пострадавшие места, затем Дубасов посетил почтамт и главный телеграф, обойдя все отделения и расспрашивая об успехах работы, затормозившейся забастовкой. В последних числах декабря Ф. В. Дубасов посетил Пресненский район, Прохоровскую фабрику, где говорил с представителями рабочих, а также и Даниловский сахарный завод, и, наконец, последняя поездка была в Петровско-Разумовское, где генерал-губернатор обошел Петровскую сельскохозяйственную академию в сопровождении директора и профессоров, бывших налицо.

Одновременно в Москве производились обыски в разных домах и учреждениях, где по имеющимся данным хранились боевые припасы и оружие.

27 декабря было приостановлено издание газеты "Русские ведомости" за то, что они, явно поддерживая мятежное движение, собирали открыто значительные пожертвования в пользу разных забастовочных комитетов, политических ссыльных, борцов за свободу и проч. На собранные же суммы генерал-губернатором был наложен арест.

Накануне Нового года по городу было расклеено следующее объявление от генерал-губернатора: "Имея в виду, что благочестивая Москва издревле привыкла начинать наступающий Новый год молитвою, для чего во всех церквах столицы совершаются в полночь установленные молебствия, и что при настоящих обстоятельствах всякий православный христианин более чем когда-либо будет стремиться встретить Новый год в молитвенном единении с своими близкими в приходском храме, я признал возможным ради удовлетворения этой духовной потребности жителей разрешить в ночь на 1 января 1906 г. беспрепятственно движение по улицам до 2 часов ночи, о чем и объявляю во всеобщее сведение".

Так кончился полный тревожных и исключительных событий 1905 год.

Повергая на воззрение его величества обзор и состояние Московской губернии за минувший год, я в своем всеподданнейшем отчете, докладывая о деятельности земства, не мог, к сожалению, не указать, что оно отступило от целей и задач, положенных в основу деятельности земских учреждений, и обратилось на путь политики. Масса видных земских работников приняла участие в политических партиях, всецело отдалась им, и хозяйственная деятельность остановилась. Я мог указать в отчете только на трех лиц, стоявших во главе земских учреждений и сумевших в это трудное время силой своей воли сохранить должный порядок в земском хозяйстве. Это были председатели управ: Московской — П. Ф. Рихтер, Можайской — граф Уваров и Богородской — граф Ламакин.

К 1 января Москва поприукрасилась, и только кое-где разрушенные или поврежденные снарядами, с зияющими ранами, дома напоминали о том, что пришлось пережить обывателям в течение последнего месяца минувшего года. На самый день Нового года меня пригласил к себе генерал-губернатор и передал мне высочайше пожалованный мне орден Св. Владимира 3-й степени, при этом Ф. В. Дубасов страшно сокрушался, что все его убедительные просьбы, обращенные к военному министру, а затем и непосредственно к Государю, о производстве меня в генерал-майоры остались безрезультатными. Чувствовалось, как Дубасов действительно был этим расстроен. Я же, со своей стороны, был очень рад, что желание Дубасова не исполнилось, так как производство мое в генералы было бы в то время неслыханной наградой (еще году не было, что я был произведен в полковники, а по правилам надо было пробыть в чине полковника не менее 3 лет), и такое неслыханное отличие возбудило бы слишком много зависти и нежелательных толков. В этом мнении своем я еще больше укрепился, когда представлялся Государю, чтобы благодарить его за награду, его величество мне сказал: "А вы знаете, что Дубасов вас представил к производству в генерал-майоры и усиленно меня просил об этом, но я нашел, что это еще слишком рано, ведь вы только в мае произведены в полковники, а кроме того, вам ведь было бы неприятно, если бы я вас не оставил в Свите".

А так как Дубасов, мужество и политическая честность которого единственно спасли положение, не получил никакой награды, то мне было бы более чем неловко, если бы меня так выделили. Думаю, что Ф. В. Дубасов был обойден исключительно благодаря интриге Дурново, управлявшего тогда Министерством внутренних дел, к которому Дубасов всегда относился весьма отрицательно, не уважал его и игнорировал. Кроме того, погашение восстания в Москве Дурново хотел приписать себе, хотя был тут ровно ни при чем. В результате и было, что Дурново 1 января произведен был в действительные тайные советники, был утвержден в должности министра внутренних дел, а дочь его назначена фрейлиной.