В этом всеподданнейшем отчете, коснувшись опек за расточительность (над имуществами расточителей-крестьян), я указал на крайнее неудобство рассмотрения этих дел в губернском правлении и высказал свое мнение о необходимости передачи этих дел из ведения губернского правления на разрешение уездных съездов с предоставлением администрации права налагать запрещение на имущество таких лиц во всякой стадии производства дел. Государь, обратив на это внимание, отчеркнул это место собственноручно, обратив внимание министра внутренних дел. Такое свое мнение я позволил себе высказать по следующим причинам: в отчетном году в производстве губернского правления находилось 334 дела, возбужденных по жалобам на разорение крестьянских хозяйств. Несмотря на все стремление губернского правления разрешать со всей возможной скоростью такого рода жалобы, нередко бывали случаи, когда учреждение опеки не достигало своей цели, ибо расточитель во время производства дознания и рассмотрения о нем дела успевал промотать все свое достояние. Столь ненормальное явление объяснялось прежде всего тем, что действовавшие законы возбраняли налагать запрещение на имущество лица, обвиняемого в расточительности, за исключением дворян, до тех пор, пока губернским правлением не будет поставлено об учреждении опеки. С передачей же этих дел из ведения губернского правления в ведение уездных съездов делопроизводство значительно бы сократилось и упростилось бы, а право налагать запрещение сохранило бы крестьянские хозяйства от разорения.

Переходя затем к остальным отраслям ведения губернатора, укажу на следующие: ветеринарная часть находилась в ведении губернского ветеринарного инспектора М. Д. Никольского, человека весьма почтенного, старательного. Эпизоотии за время моего губернаторства не было, и поэтому деятельность по этой части была весьма скромная.

Губернская тюремная инспекция возглавлялась сначала тюремным инспектором Юферовым, о котором я уже говорил, а затем его заменил А. А. Захаров, отлично знавший тюремное дело и прекрасно поставивший арестантские работы в тюрьмах. Но по характеру своему и отношению своему к подчиненным он оставлял желать лучшего. После Д. В. Юферова он меня не удовлетворял. Состав начальников тюрем был удовлетворителен.

Московский столичный и губернский статистический комитет представлял из себя весьма громоздкое учреждение по своему составу, в лице 43 его членов под моим председательством. Существовал он номинально, ни разу за все 9 лет моего губернаторства не собирался. Секретарем был В. Н. Пенкин, вполне соответствующий такому мертворожденному учреждению, каким был этот комитет.

Московский лесоохранительный комитет с назначением начальником Московско-Тверского управления земледелием и государственных имуществ почтенного и добросовестнейшего Акоронко работал очень хорошо, и я был за его спиной совершенно покоен за это дело в губернии.

Губернский распорядительный комитет имел очень мало дел и собирался несколько раз в году, так как в губернии войска квартировали только в г. Серпухове.

Фабричное присутствие, имевшее очень большое значение в Московской губернии из-за огромного количества фабрик, функционировало удовлетворительно, а с назначением старшим фабричным инспектором П. В. Бартенева, в лице которого я получил верного и энергичного помощника по фабричным делам, все дела проходили быстро и гладко.

В заключение упомяну о канцелярии моей во главе с С. В. Степановым, моим дорогим и преданным мне сотрудником. Несмотря на мизерные оклады, все чины канцелярии отлично и преданно работали не за страх, а за совесть, я всегда относился с большим уважением к их добросовестной работе.

Окончив краткий обзор и характеристику всех отделов управления губернатора, я этим кончаю мои воспоминания за 1909 г., когда нелегкая работа моя по управлению губернией была уже вполне налажена и в 1910 г. шла уже по проторенной дорожке.

Новый год я встретил у своих друзей в Курской губернии, куда приехал как раз накануне его и очень приятно провел несколько дней в деревне, окруженный радушным гостеприимством. В Москву я вернулся 4 января. В это время в Петербурге I Всероссийский съезд по борьбе с пьянством, за занятиями которого я следил с большим интересом, еще продолжался. Съезд этот открылся еще в конце прошлого года, 28 декабря, в Петербурге, в Дворянском собрании. От председательствуемого мною Комитета Московского столичного Попечительства о народной трезвости в качестве членов съезда делегированы были члены Комитета — Г. А. Апарин, профессор Л. С. Минор, Н. А. Осетров, протоиерей Н. А. Любимов и М. А. Сабашникова, заведовавшая просветительным отделом Попечительства. Что касается меня, то я присутствовал только на открытии съезда, а затем вернулся в Москву, представители же попечительства оставались на съезде все время.