Я натыкаюсь на впереди идущего парня и тоже останавливаюсь. Тишина ватным одеялом опускается на нас вместе с тьмой. Слышно только частое дыхание напуганных ребят, да стук сердца.

– Мы сейчас медленно, без лишнего шума, возвращаемся к проспекту, – вдруг совсем близко раздается командный стальной голос Касьяна. – Если у кого-то есть фонари, подготовьте их, но пока не включайте. Возможно, светом мы привлечем монстров.

Я катастрофически не согласна с этим утверждением. Так мы хотя бы увидим чудовищ.

Медленно развернувшись, мы направляемся туда, откуда пришли. Шаги нам даются тяжело. Я постоянно наталкиваюсь на человека впереди. И никак не могу понять, почему Касьян запретил включать фонари? Со светом мы бы выбрались отсюда за две минуты. А теперь придется продираться сквозь густую тьму, теряя драгоценное время.

– Ай! Кто меня толкнул? – раздается недовольный девчоночий голос.

Но никто не отзывается. И тогда девушка нервно спрашивает снова:

– Пожалуйста, скажите, что вы меня толкнули!

Но ответом ей служит молчание. Мы продолжаем движение в напряженной тишине.

– Эй, это уже не смешно! Шутка затянулась, – громко произносит Касьян, видимо, ситуация повторилась.

Мне становится по-настоящему жутко, но я стараюсь держать себя в руках и не паниковать. Мало ли кто решил повеселиться за счет других.

Однако, когда толкают в бок меня, чтобы удержаться на ногах, я пытаюсь ухватиться за нападавшего. Рука трогает что-то скользкое и упругое.

– Фу, что это! – взвизгиваю я, отшатываясь, и, споткнувшись, падаю попой на асфальт.

Наконец-то вспыхивает чей-то фонарик, выжигая на сетчатке глаз круглое пятно, которое потом еще около минуты преследует меня даже в темноте.

Раздаются визги тех, кто успел восстановить зрение раньше меня.

– Бежим! Сейчас же! – орет Касьян.

Луч прыгает по черным огромным щупальцам, толщиной с человека, что распластались по всей улице, оплели дома и медленно подбираются к нам. Они блестят в свете фонаря, а где-то там, над пятиэтажными домами в темноте высится бесформенный силуэт монстра.

Громко взвыв от ужаса, я подскакиваю на ноги и несусь вперед, уворачиваясь и перепрыгивая через щупальца. Пляшущего света от фонарика едва хватает, чтобы видеть силуэты ребят. Но вскоре слышится звук разбитого стекла, и свет снова гаснет.

Кто-то или что-то сбивает меня с ног, и я падаю вперед, инстинктивно выставляя руки. Надетые варежки смягчают удар, и я очень радуюсь, что не разодрала ладони.

Не успеваю подняться, как кто-то пинает меня по ноге, потом наступает на руку каблуком от ботинка. Следующий одногруппник спотыкается о мою ногу и падает рядом.

– Осторожно! – вою я, все еще пытаясь встать.

– Кто здесь? – раздается знакомый голос, но я не могу вспомнить, кому он принадлежит.

Все голоса смешались в голове. В этой какофонии звуков я бы даже не смогла узнать школьную подругу.

– Это я, Рина, – я уже на четвереньках и надеюсь, что больше никто не решит пробежаться по мне. Напуганная толпа всегда очень опасна.

– Давай руку, – говорит знакомый незнакомец и, нащупав меня в темноте, помогает подняться. – Беги, осталось немного.

И он растворяется в темноте так же быстро, как и появился из нее.

Меня трясет от страха, но дальше бежать не решаюсь, вдруг также отдавлю кому-нибудь ногу или руку. Просто быстро иду, выставив вперед руки, ориентируясь на слух, но и фонарь, горящий в конце улицы на проспекте, помогает хоть как-то ориентироваться в этом безумстве.

Остается не так много. И я решаюсь на легкую пробежку. Не добегаю до конца улицы каких-то десять метров, когда щупальце обвивает талию и вздергивает меня в воздух вниз головой.

Шапка сразу слетает, уносясь в темноту, а я оказываюсь в самом худшем положении из всех за всю жизнь. Я вишу на уровне пятого этажа. Еще чуть выше, и будут крыши домов. Если щупальце вдруг решит разжать хватку – разобьюсь об асфальт насмерть.

Ситуация патовая.

Но тут я вспоминаю, что у меня есть нож в рюкзаке. Стаскиваю перчатки и убираю их в карманы. Опускаю руки, и рюкзак сам соскальзывает вниз. Роюсь в поисках ножа и нахожу, порезав палец. Но сейчас мне плевать на эту боль. Главное – выбраться из хватки монстра, а о мелких порезах буду думать уже после.

Нож у меня, осталось как-то извернуться, чтобы спасти свою шкуру.

Видимо, кровь достаточно прилила к мозгу, потому что план родился за считаные секунды. В нем снова участвовал рюкзак и надежда на его крепкие лямки и крепежи.

Приходится почувствовать себя акробаткой, натягивая рюкзак на щупальце, так, чтобы он на нем повис. Крепко ухватившись одной рукой за лямки, второй я с силой несколько раз втыкаю нож в щупальце. Он входит с противным чавканьем по самую рукоятку.

Щупальце разжимается, а я, держась за рюкзак, как на тарзанке, скатываюсь вниз, все дальше от выхода, все ближе к монстру. Где-то на середине этих американских горок, лямки не выдерживают, и я лечу вниз с неизвестной высоты. Сильный удар пятками о землю, а следом ладони обдираются об асфальт.

– Божечки, как больно, – на глазах выступают слезы, и я радуюсь, что здесь темно, и никто их не увидит. В Академии слабость нельзя показывать никому, даже сокомандникам.

Кое-как поднявшись, я снова начинаю движение к выходу с улицы. Теперь мне надо пройти не десять метров, а около половины пути. Криков ребят уже почти неслышно. Надеюсь, это значит, что они почти все выбрались. И остальные сейчас тоже доберутся до проспекта.

Опять придерживаюсь тактики быстрой ходьбы на ощупь. Но все равно наступаю на кого-то и едва не падаю рядом.

– Ай! – пищит девчоночий голос.

– Ты кто? – спрашиваю я, будто помню каждую девушку в команде Касьяна.

– Лика. А ты?

– Рина, – совершенно не помню ее лица. – Ты почему еще здесь, я думала, что все выбрались уже.

Лика хлюпает носом и отвечает:

– Я, наверное, сломала ногу. Меня щупальце схватило, я выкрутилась и грохнулась вниз. Теперь не могу встать.

Я подаю ей руку, но, когда она за нее хватается, корчусь от боли.

– У тебя, похоже, руки в крови, – говорит девушка, опираясь на мое плечо.

– Ничего, заживут. Держись за меня, попробуем дойти до ребят.

Я, конечно, оптимистка. Одна калека без рук, другая без ноги. Пытаемся выбраться с улицы, кишащей щупальцами. Однако, похоже, что монстр успел наесться кем-то из нашей группы, или мой отпор его испугал, ибо на протяжении нескольких метров нам не встречается ничего страшного, да и силуэта над домами я больше не вижу.

– Ой, у меня же есть фонарик, – вдруг вспомнила Лика. – Сейчас, подожди. Правда, упала вместе с ним, может и не включиться…

Фонарик включается, правда, горит перебоями и не освещает ничего дальше двух метров. Но дорога чиста. Кроме…

– О господи, – вырывается у меня, когда свет выхватывает чье-то тело, лежащее с пробитой головой у подъезда. – Не смотри, идем.

– Это Андрей, – шепчет девушка.

– Сочувствую.

– Эй, есть еще кто живой?! – доносится вдруг до нас голос Касьяна.

– Да! Мы здесь! – кричим во весь голос.

Сначала нам отвечают тишиной, а потом снова окрик:

– Вы можете идти?

– Плохо! Лика сломала ногу! Мы будем долго выбираться!

– Вам придется пройти еще немного самим. Как только мы сможем вас видеть, сразу придем на помощь!

Мы переглядываемся. Они боятся. Боятся, что это ловушка.

– Наверное, это правильно. Никто не хочет больше умирать, – вздыхает девушка, делая прыжок на здоровой ноге.

Я продолжаю ее поддерживать.

Пять минут, десять… и вот мы наконец-то доходим до места, где нас видят ребята. Два парня тут же срываются с места и подбегают к нам. Убедившись, что я могу передвигаться самостоятельно, они подхватывают девушку и тащат ее к остальной группе. Я же, прихрамывая – пятки все еще болят после поцелуя с асфальтом, плетусь следом.

Однако никакой радости от моего появления никто не испытывает. Стоит мне только выйти на проспект, как Овла черной кошкой кидается в мою сторону, валит на землю и пытается ударить в нос. Чудом я успеваю уклониться.